Иллюзия понимания.
Опубликовано в газете "Кифа" 11 (165) сентябрь 2013
Зачем переводить с ЦСЯ на русский! Ведь почти все понятно! Походите с полгодика на службу, гляньте в словарик и все будете понимать! Те кто хочет введения русского языка в богослужение- это люди отягченные греховной ленью, модернисты, которые просто не хотят сделать усилия в попытке понять ЦСЯ! Такие аргументы самые распространенные у ярых противников перевода службы на русский. Я сам долгое время придерживался подобного мнения. Я искренне считал, что 80% того, что читается и поется в храме абсолютно понятно. Поэтому я убежден, что люди, так считающие, не обманывают и не лукавят, а самообманываются.
Долгое время, как я уже отметил, я сам был противником перевода с ЦСЯ, считая, что постоянные прихожане и так почти все понимают. Мое мнение стало меняться после того, как я попал на клирос и стал серьезно интересоваться богослужебным чином и богослужебными текстами. Стоя на клиросе, пытался, прочитав текст, мысленно перевести его в голове на русский язык, но в большинстве случаев ничего не получалось! Спрашивал более опытных клирошан, регента, но они тоже не могли мне сказать, как переводится то или иное слово! Помню момент, когда регент отчитывала чтеца за то, что он вместо «Аще» читал «ащЕ». Когда я спросил, как переводится «аще» регент впала в небольшое замешательство и была вынуждена сказать, что не знает. Я разговаривал не с одним регентом, НИКТО мне не мог вразумительно сказать перевод «Херувимской». Тоже самое было с «Взбранной Воеводе». Кто - то начинал обвинять меня в рационализме, что верующему нужно духом чувствовать смысл, а ум - это вместилище гордыни. И все мои попытки понять тексты - это проявление моей гордости и бездуховности.
На тот момент я работал в православной гимназии. В гимназии было правило - читать в начале урока «Царю Небесный», а в конце «Достойно есть». Как - то в классах с 7 по 9 я решил провести эксперимент. Я им дал задание написать перевод данных молитв. Многие из ребят учились в этой гимназии уже много лет, и на протяжении всего этого времени они каждый день наизусть твердили данные молитвы. Но оказалось, что НИКТО их не может перевести! С кем-то этот опрос я провел устно. Обычно это выглядело так.
- Ваня, ты знаешь, о чем молитва «Царю Небесный»?
- Да, конечно!
- О чем?
- Ну, ведь понятно о чем...( начинается колебание, смущение)...ну мы просим Бога, чтобы Он нам помогал...вот...
- Так про это много какие молитвы говорят, а конкретно эта о чем?
- Это...ну...ну да ведь...я не знаю.....
После того как результат письменного тестирования показал почти нулевой результат, я обратился к учителям гимназии. Спрашивал тех, кто уже не первый год был в церкви. Результат оказался тот же! Если фразы «Царю Небесный, Утешителю» переводили, то на «душе истинны, сокровище благих» все впадали в ступор или давали какие-то варианты, мало связанные с настоящим значением. Про «душе истинны» говорили, что это «истинна в душе», про «сокровище благих», что это какое -то духовное сокровище у благих людей и пр. До «Достойно есть» мы, как правило, не доходили...
Оказалось, что взрослые люди, церковные люди, работающие в православной гимназии, некоторые из них обучающиеся в духовных учебных заведениях, не знают значения самых распространенных молитв! А что можно сказать о стихирах, которые поются раз в год в храме, особенно, если в храме плохая акустика?! И самое печальное, что большинство думают, что им все понятно! Но можно провести еще один простой эксперимент: спросите после службы человека про общее содержание стихир и тропарей, паремий? Я скажу более, спросите кого-то с клироса или из алтаря? Скорее всего, вразумительного ответа вы не получите.
Запомнилась одна служба. Перед Причастием священник попросил чтеца прочитать из сборника проповедей проповедь на евангельское чтение. Чтец вышел на амвон и стал читать...проповедь на другой отрывок! Священнику пришлось выйти из алтаря и поправить чтеца. Но если Евангелие на ЦСЯ, как правило, все же более или менее, понятно, особенно если какой-то наиболее известный отрывок читают, то с Апостолом все очень и очень плохо! Как казал один священник: «Чтение Апостола - это минута благоговейного непонимания».
Конечно, есть такая позиция, что понимать ничего и не надо. Один мой знакомый сказал так: « Какая разница, что ты понимаешь или не понимаешь! Главное, что бес то все понимает и попаляется огнем Божественных словес!» Но мы служим все - таки не для беса, а для Бога и людей. Конечно, нет задачи просто рационального понимания. Конечно, здесь должно участвовать и сердце. Но участие сердца не исключает и ум. Бог создал человека, как целостное существо, в котором есть и дух и смысл. Умаляя что-то одно, мы покушаемся на целостность человека, на целостность восприятия им мира.
Проблема языка богослужения подымалась еще до революции, во время подготовки к поместному собору. Многие архиереи, профессора православных академий подымали вопрос языка. Были разные мнения: кто - то был за введение русского, кто-то категорически против. Но всех объединяло одно: в современном состоянии язык богослужения не понятен не только мирянам, но очень часто и специалистам по древним языкам! Поэтому очень странно слышать от мирян, которые нигде не изучали древние языки о том, что им все понятно на богослужении. Когда, например, св. Феофан Затворник ученейший человек своего времени, знаток древних языков, кто уж точно по лучше нашего знал ЦСЯ, писал: «Наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская и все нравоучение христианское и все утешения и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных христианских книг. А между тем большая часть из сих песнопений непонятны совсем. А это лишает наши церковные книги плода, который они могли бы производить, и не дает им послужить тем целям, для коих они назначены и имеются». Как известно, когда человек говорит, что ему все понятно, то это значит одно из двух: или человеку действительно все понятно или не понятно ничего.
Нет задачи полностью убрать ЦСЯ из богослужения. Безусловно, это достояние нашей церкви, нашей истории. Задача - помочь людям полноценно воцерковиться, войти в опыт церковной молитвы. Важно, чтобы люди в храме были не частью декора, не статистами, а активными участниками происходящего. И очень странно слышать рекомендации творить на службе Иисусову молитву или читать псалом 50. Это можно и нужно делать дома келейно или в каком -то другом месте, где нет возможности собраться для церковной молитвы, а в храме должна быть общая молитва, «едиными устами и единым сердцем».
Какие можно сделать выводы из вышесказанного. Во - первых 99% постоянных прихожан не знают ЦСЯ, не потому что они ленивые или глупые, а просто потому что это древнее болгаро - македонское наречие с греческим синтаксисом и грамматикой! Поэтому чтобы понимать ЦСЯ нужно знать древне - болгарский и древне -греческий. Естественно, такими знаниями не обладают и 99 % священнослужителей. Хотя, в целом, они знают язык по-лучше прихожанина, но не на том уровне, чтобы можно свободно было переводить различные славянские тексты. И это тоже не потому, что они ленивые или глупые, а потому что семинарский курс по ЦСЯ, как правило, охватывает только азы языка. В современной семинарии нет ни времени, ни возможности посвятить языку необходимое время. Повторюсь, для нормального освоения языка нужно отдельно 5 лет учиться на языковом факультете.
Что же делать? Ревнителям ЦСЯ, которые не представляют себе службу на ином языке, нужно перестать тешить себя мыслью, что им все понятно и начать серьезно изучать язык. Лучше всего поступить в соответствующие ВУЗы или очень серьезно заниматься этим самостоятельно, понимая, что изучение ЦСЯ, несмотря на его кажущееся сходство с русским, будет более сложным делом, чем изучение английского.
При этом важно понимать, что любовь к ЦСЯ - это сугубое личное дело и нельзя его навязывать в качестве нормы другим. Молиться можно на любом языке. В недавней своей статье митрополит Илларион (Алфеев) сказал, что нет никакого запрета молиться на русском языке. Поэтому если кто-то захочет молиться не на древнем наречии, а на современном языке, того человека не надо клеймить модернистом, грешником и пр. Более того, такой подход более традиционен для Церкви, чем молитва на архаическом языке. Сам Господь, апостолы, святые отцы молились не на архаических языках, а на языках, современных их эпохе. Так что в этом смысле, более модернистским является желание молиться на ЦСЯ.
Самым оптимальным вариантом, на мой взгляд, воспользоваться практикой других поместных православных церквей, например, Болгарской, где параллельно существуют два языка, как древний, так и современный. Нельзя никому навязывать никакой язык в качестве единственно возможного: не ЦСЯ, ни русский. Пусть это будет личным выбором каждого. Человек сможет выбрать приход, общину верующих в зависимости от его предпочтений. Но в любом случае ЦСЯ в том виде, в каком он существует сейчас оставлен быть не может. Необходима его правка. Св. Феофан, говоря о непонятности ЦСЯ, не ратовал за перевод на русский. Он считал, что язык богослужения должен оставаться славянским, но исправленным славянским, доступным для понимания.
В целом, видится следующее решение данного вопроса: разрешить служить на обоих языках, начать исправлять ЦСЯ. Вопрос с языком богослужения - это один из важнейших вопросов стоящих сейчас перед церковью. Конечно, вопрос очень сложный, требующий осторожного и взвешенного подхода. Но тем не менее не решать его сейчас просто нельзя.
Зачем переводить с ЦСЯ на русский! Ведь почти все понятно! Походите с полгодика на службу, гляньте в словарик и все будете понимать! Те кто хочет введения русского языка в богослужение- это люди отягченные греховной ленью, модернисты, которые просто не хотят сделать усилия в попытке понять ЦСЯ! Такие аргументы самые распространенные у ярых противников перевода службы на русский. Я сам долгое время придерживался подобного мнения. Я искренне считал, что 80% того, что читается и поется в храме абсолютно понятно. Поэтому я убежден, что люди, так считающие, не обманывают и не лукавят, а самообманываются.
Долгое время, как я уже отметил, я сам был противником перевода с ЦСЯ, считая, что постоянные прихожане и так почти все понимают. Мое мнение стало меняться после того, как я попал на клирос и стал серьезно интересоваться богослужебным чином и богослужебными текстами. Стоя на клиросе, пытался, прочитав текст, мысленно перевести его в голове на русский язык, но в большинстве случаев ничего не получалось! Спрашивал более опытных клирошан, регента, но они тоже не могли мне сказать, как переводится то или иное слово! Помню момент, когда регент отчитывала чтеца за то, что он вместо «Аще» читал «ащЕ». Когда я спросил, как переводится «аще» регент впала в небольшое замешательство и была вынуждена сказать, что не знает. Я разговаривал не с одним регентом, НИКТО мне не мог вразумительно сказать перевод «Херувимской». Тоже самое было с «Взбранной Воеводе». Кто - то начинал обвинять меня в рационализме, что верующему нужно духом чувствовать смысл, а ум - это вместилище гордыни. И все мои попытки понять тексты - это проявление моей гордости и бездуховности.
На тот момент я работал в православной гимназии. В гимназии было правило - читать в начале урока «Царю Небесный», а в конце «Достойно есть». Как - то в классах с 7 по 9 я решил провести эксперимент. Я им дал задание написать перевод данных молитв. Многие из ребят учились в этой гимназии уже много лет, и на протяжении всего этого времени они каждый день наизусть твердили данные молитвы. Но оказалось, что НИКТО их не может перевести! С кем-то этот опрос я провел устно. Обычно это выглядело так.
- Ваня, ты знаешь, о чем молитва «Царю Небесный»?
- Да, конечно!
- О чем?
- Ну, ведь понятно о чем...( начинается колебание, смущение)...ну мы просим Бога, чтобы Он нам помогал...вот...
- Так про это много какие молитвы говорят, а конкретно эта о чем?
- Это...ну...ну да ведь...я не знаю.....
После того как результат письменного тестирования показал почти нулевой результат, я обратился к учителям гимназии. Спрашивал тех, кто уже не первый год был в церкви. Результат оказался тот же! Если фразы «Царю Небесный, Утешителю» переводили, то на «душе истинны, сокровище благих» все впадали в ступор или давали какие-то варианты, мало связанные с настоящим значением. Про «душе истинны» говорили, что это «истинна в душе», про «сокровище благих», что это какое -то духовное сокровище у благих людей и пр. До «Достойно есть» мы, как правило, не доходили...
Оказалось, что взрослые люди, церковные люди, работающие в православной гимназии, некоторые из них обучающиеся в духовных учебных заведениях, не знают значения самых распространенных молитв! А что можно сказать о стихирах, которые поются раз в год в храме, особенно, если в храме плохая акустика?! И самое печальное, что большинство думают, что им все понятно! Но можно провести еще один простой эксперимент: спросите после службы человека про общее содержание стихир и тропарей, паремий? Я скажу более, спросите кого-то с клироса или из алтаря? Скорее всего, вразумительного ответа вы не получите.
Запомнилась одна служба. Перед Причастием священник попросил чтеца прочитать из сборника проповедей проповедь на евангельское чтение. Чтец вышел на амвон и стал читать...проповедь на другой отрывок! Священнику пришлось выйти из алтаря и поправить чтеца. Но если Евангелие на ЦСЯ, как правило, все же более или менее, понятно, особенно если какой-то наиболее известный отрывок читают, то с Апостолом все очень и очень плохо! Как казал один священник: «Чтение Апостола - это минута благоговейного непонимания».
Конечно, есть такая позиция, что понимать ничего и не надо. Один мой знакомый сказал так: « Какая разница, что ты понимаешь или не понимаешь! Главное, что бес то все понимает и попаляется огнем Божественных словес!» Но мы служим все - таки не для беса, а для Бога и людей. Конечно, нет задачи просто рационального понимания. Конечно, здесь должно участвовать и сердце. Но участие сердца не исключает и ум. Бог создал человека, как целостное существо, в котором есть и дух и смысл. Умаляя что-то одно, мы покушаемся на целостность человека, на целостность восприятия им мира.
Проблема языка богослужения подымалась еще до революции, во время подготовки к поместному собору. Многие архиереи, профессора православных академий подымали вопрос языка. Были разные мнения: кто - то был за введение русского, кто-то категорически против. Но всех объединяло одно: в современном состоянии язык богослужения не понятен не только мирянам, но очень часто и специалистам по древним языкам! Поэтому очень странно слышать от мирян, которые нигде не изучали древние языки о том, что им все понятно на богослужении. Когда, например, св. Феофан Затворник ученейший человек своего времени, знаток древних языков, кто уж точно по лучше нашего знал ЦСЯ, писал: «Наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская и все нравоучение христианское и все утешения и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных христианских книг. А между тем большая часть из сих песнопений непонятны совсем. А это лишает наши церковные книги плода, который они могли бы производить, и не дает им послужить тем целям, для коих они назначены и имеются». Как известно, когда человек говорит, что ему все понятно, то это значит одно из двух: или человеку действительно все понятно или не понятно ничего.
Нет задачи полностью убрать ЦСЯ из богослужения. Безусловно, это достояние нашей церкви, нашей истории. Задача - помочь людям полноценно воцерковиться, войти в опыт церковной молитвы. Важно, чтобы люди в храме были не частью декора, не статистами, а активными участниками происходящего. И очень странно слышать рекомендации творить на службе Иисусову молитву или читать псалом 50. Это можно и нужно делать дома келейно или в каком -то другом месте, где нет возможности собраться для церковной молитвы, а в храме должна быть общая молитва, «едиными устами и единым сердцем».
Какие можно сделать выводы из вышесказанного. Во - первых 99% постоянных прихожан не знают ЦСЯ, не потому что они ленивые или глупые, а просто потому что это древнее болгаро - македонское наречие с греческим синтаксисом и грамматикой! Поэтому чтобы понимать ЦСЯ нужно знать древне - болгарский и древне -греческий. Естественно, такими знаниями не обладают и 99 % священнослужителей. Хотя, в целом, они знают язык по-лучше прихожанина, но не на том уровне, чтобы можно свободно было переводить различные славянские тексты. И это тоже не потому, что они ленивые или глупые, а потому что семинарский курс по ЦСЯ, как правило, охватывает только азы языка. В современной семинарии нет ни времени, ни возможности посвятить языку необходимое время. Повторюсь, для нормального освоения языка нужно отдельно 5 лет учиться на языковом факультете.
Что же делать? Ревнителям ЦСЯ, которые не представляют себе службу на ином языке, нужно перестать тешить себя мыслью, что им все понятно и начать серьезно изучать язык. Лучше всего поступить в соответствующие ВУЗы или очень серьезно заниматься этим самостоятельно, понимая, что изучение ЦСЯ, несмотря на его кажущееся сходство с русским, будет более сложным делом, чем изучение английского.
При этом важно понимать, что любовь к ЦСЯ - это сугубое личное дело и нельзя его навязывать в качестве нормы другим. Молиться можно на любом языке. В недавней своей статье митрополит Илларион (Алфеев) сказал, что нет никакого запрета молиться на русском языке. Поэтому если кто-то захочет молиться не на древнем наречии, а на современном языке, того человека не надо клеймить модернистом, грешником и пр. Более того, такой подход более традиционен для Церкви, чем молитва на архаическом языке. Сам Господь, апостолы, святые отцы молились не на архаических языках, а на языках, современных их эпохе. Так что в этом смысле, более модернистским является желание молиться на ЦСЯ.
Самым оптимальным вариантом, на мой взгляд, воспользоваться практикой других поместных православных церквей, например, Болгарской, где параллельно существуют два языка, как древний, так и современный. Нельзя никому навязывать никакой язык в качестве единственно возможного: не ЦСЯ, ни русский. Пусть это будет личным выбором каждого. Человек сможет выбрать приход, общину верующих в зависимости от его предпочтений. Но в любом случае ЦСЯ в том виде, в каком он существует сейчас оставлен быть не может. Необходима его правка. Св. Феофан, говоря о непонятности ЦСЯ, не ратовал за перевод на русский. Он считал, что язык богослужения должен оставаться славянским, но исправленным славянским, доступным для понимания.
В целом, видится следующее решение данного вопроса: разрешить служить на обоих языках, начать исправлять ЦСЯ. Вопрос с языком богослужения - это один из важнейших вопросов стоящих сейчас перед церковью. Конечно, вопрос очень сложный, требующий осторожного и взвешенного подхода. Но тем не менее не решать его сейчас просто нельзя.