Продолжение Уроки жизни -воспоминания детства или не автобиографическая повесть (2008)
Продолжение (2) "Что делать"
Ай, люли-люли-люли,
Прилетели журавли,
Прилетели журавли -
Сказку Леше принесли.
Из комнаты через стенку доносилось мамино пение, но я прекрасно понимал, что так оно и должно быть. Алешка подрастет, мы будем с ним дружить, гулять, ездить на рыбалку.
Веки опускались, и я погружался в необъятную темноту с летающими разноцветными узорами. Фиолетовые, розовые и красные сливались друг с другом, образовывая многоугольники, которые становились ярче и крупнее. Вскоре темнота рассеялась, и я оказался на вершине снежной горы, подножья которой с высоты было невозможно разглядеть. Рядом стоял Олежка и не переставал ворчать, торопить меня, чтобы я быстрее съехал вниз. Но невероятная высота пугала меня, и я понимал, что этот съезд будет в моей жизни последним.
-У меня мама врач. И папа тоже, - улыбалась стоящая рядом Аня.
Сильные удары ветра подталкивали меня к крутому спуску. Я изо всех сил упирался ногами и понимал, что если скачусь, то останусь внизу навсегда.
-Сок морковный хочешь? - Аня протянула мне стакан. - Мне папа каждый день его делает.
-Ну что, выбирай!
-Что выбирать? - переспросил я, и увидел Володю с сжатым кулаком.
-Ехать или не ехать.
-Я же разобьюсь. Какая высота! - воскликнул я.
-Смотреть надо, куда едешь! - встрял Олежка. - Там внизу Сашка, Борька и Ванька. Борьку не тронь, у него брат старший. Сашку и Ваньку можно.
-Дима! Дима! - закричала мама.
Олежка толкнул меня, и я покатился вниз, навстречу холодным потокам ветра. Узкий снежный коридор постепенно сужался и мрачнел. Я закрыл глаза и попытался закричать, но ледяной воздух попадал в горло и обдирал его до боли.
-Дима!
Я приоткрыл один глаз и понял, что нахожусь в собственной комнате, а за дверью опять кричит мама. Неужели разговор с мужчиной, поцелуи и объятия мамы мне тоже приснились? Почему она снова кричит? Сил подняться и подойти у меня не было. Все тело обмякло, горло отекло, а нос отказывался дышать.
-Дима, ты что, не слышишь? - влетела в комнату мама. - Сколько можно спать, вставай, мне твоя помощь нужна.
-Мам, по-моему, я заболел.
-Что с тобой?
Я попытался сглотнуть слюну, но сразу же испытал жуткую боль в горле. Мама присела рядом и приложила холодную ладонь к моему лбу.
-Господи, да у тебя температура. Высокая! Добегался вчера в такой холод. Хватило ума. Лежи, не вставай, сейчас градусник принесу.
«Я умру?» - спросил первым делом я сам себя. - Прежде таких болей в горле у меня не было, и голова такой тяжелой не была. Все-таки - умру. Наверное, у меня пневмония. Как у сестры сторожа детского садика. От пневмонии умирают. Особенно в моем возрасте…»
-Саш, привет, слушай, Дима заболел. Приди, пожалуйста, раньше. Я не успеваю ничего. Ну что значит собрание? Обойдутся без тебя твои ученики! - доносился мамин голос из кухни. - А что мне делать? Врача вызвать? Бабушку? Да чем она поможет, будет только охать да ахать и никакого толку. Мою мать? Я про свою сейчас и говорю. Твоя вряд ли приедет, она сама неважно себя чувствует. Ты можешь отойти? Почему, когда я с тобой разговариваю, всегда слышу посторонние голоса? Неудобно тебе? А мне удобно? Что ты все время меня успокаиваешь, мне надоело слушать постоянно: Галя успокойся, не нервничай. Ты меня что за нервнобольную считаешь? Что прекрати, Саша? У ребенка высокая температура, вероятно у него ангина, а ты там с чужими детьми возишься. Все понятно, я кладу трубку. Хорошо; позвоню бабушке. Да, хорошо. Я поняла. Поняла, что тебе все равно. Не говори мне больше это слово «прекрати». Я еще больше завожусь. Пока. Я тебе позже позвоню. Дима зовет, я побежала. Еще Алешка опять плачет. Устала я, устала…
Болеть мне начинало нравиться. Столько внимания не уделялось мне с рождения Алешки. Мама стала чаще заглядывать ко мне в комнату, садиться рядом, гладить по голове и целовать в лоб. Она приносила мне в постель поесть, кипяченое молоко и разные лекарства.
Я, кривя лицо, заглатывал таблетки, и продолжал наслаждаться болезненным состоянием. Ближе к вечеру раздался звонок в дверь, я затих, чтобы услышать бабушкин голос.
-Добрый вечер, где больной?
-В комнате, проходите.
Дверь открылась, и на пороге моей комнаты появилась толстая тетя в белом халате, торчащем из-под темно-зеленого плаща. Она подошла ко мне, скинула верхнюю одежду на кресло, присела и дотронулась до моего горла толстыми еще не успевшими окончательно согреться пальцами.
-Миндалины увеличены…, - пробормотала врач. - Температура какая?
-Тридцать восемь и девять с утра была. А сейчас спала чуть-чуть.
-Вчера жалоб не было?
-Не было.
-Боли при глотании есть? - всмотревшись в мои глаза, спросила женщина, на что я кивнул головой. - Ложка есть?
-Да-да, конечно, - мама убежала на кухню и сразу же вернулась с десертной ложкой.
-Горло очень красное. Вообще, это фарингит. Ничего страшного, если не запускать. Сейчас я его послушаю. Давай привстань, футболку задери наверх. В легких чисто. В общем, больше пить теплого, желательно морс какой-нибудь, обильное полоскание, следите за температурой. Пока серьезных лекарств назначать не буду, думаю, обойдемся и без этого. Вы лучше в случае чего, через пару дней, позвоните мне. Хорошо?
-Спасибо вам.
Постоянно оставаться в кровати, пить клюквенный морс и полоскать горло, мне надоело быстро. Я решил выздоравливать, соскучившись по улице, по катанию на своем автомобиле и дружбе с Аней. Но организм не слушался меня. Засыпая с невысокой температурой вечером, утром просыпался с тридцатью восемью и выше.
-Ну что, как он? - услышал я сквозь дрему голос бабушки.
-Неважно. Я снова врача вызвала. Скоро должен прийти.
-А я говорила вам, пусть теплее одевается. Что это, разве куртка? Смех один и только! А какие сейчас ветра! После зимы гриппы всякие отмерзли, инфекции! Прививку так и не сделали?
-Мам, да некогда все.
-Некогда тебе! Сказала мне, я съездила бы с ним в поликлинику. Он ведь гулять ходит, а там дети разные. Кто с насморком, кто с кашлем, кто еще с чем. Ходят, бацилл своих распыляют. Так, давай, ты занимайся своими делами, я поухаживаю за Димой. Ромашка, душица есть? Ингаляцию бы ему сделать.
-Нет. Шалфей есть.
-Шалфей? Подойдет. Это ведь не шутки. Мало ли что вообще врач сказала, больно она понимает. Ты меня слушайся, я больше этих врачей всех вместе взятых знаю. Фарингит… А если осложнение будет… заглоточный абсцесс, сепсис, миокардит! Спаси и сохрани, Господи. Кстати, почему вы до сих пор его не крестили? Я вам сколько талдычить должна? Выздоровеет, обязательно крестите его. И Алешку тоже. Не дело это не крещеными ходить. Так, давай кастрюлю. В чайнике вода кипяченая? Может, мне остаться на пару дней? Я его быстро на ноги поставлю.
-А как же папа?
-А что папа? Небеспомощный! Проживет уж как-нибудь! А то тоже любит на всем готовеньком пожить. Я утром ни свет, ни заря встаю, бегу на рынок за продуктами, как ишак, тащу это все обратно, а он бродит по квартире, тапочки вязаные до дыр протирает и все на свое здоровье жалуется. А сам ведь здоровый, как бык! А меня остеопороз замучил, сил нет. Говорят, правильно питаться. Да куда нам на нашу пенсию правильно питаться? Вчера взяла в руки газету, прочитала статью о том, как в нашем городе повысили заработную плату и пенсию, а на следующей странице - не стыдясь, подробно описывают, как и насколько поднялись цены за квартплату, за газ, свет и телефон. Был ведь у нас шанс с отцом твоим в Германию уехать… Так готово. Пойду Диму позову.
В комнату зашла бабушка. Может, мне показалось, а может и на самом деле, она выглядела сегодня гораздо лучше обычного. На ее лице появился румянец, а в глазах блеск, выкрашенные в бордовый цвет губы улыбались, обнажив золотые коронки.
-Ну, здравствуй, богатырь ты мой никудышный. Что же ты разболелся-то? - подошла ко мне бабушка, присела рядом на кровать, отогнув преждевременно простыню, и поцеловала. - Все дети гуляют, играют, а ты дома валяешься. А там такая чудесная погода! Солнышко греет, листочки распускаются.
-Бабушка, не трави душу. Думаешь, мне хочется вот так прозябать тут?
-Хочешь - не хочешь, а лечиться надо. Пойдем, ингаляцию тебе сделаем.
-Что это?
-Не бойся, больно не сделаю. Давай вставай.
-Я не могу баб. Нет у меня сил.
-А где они? - бабушка встала, но сразу же присела на колени и стала ползать по полу, заглядывая в разные углы моей комнаты, приговаривая, - куда же они делись силы твои? Может, они под кресло забились?
-Бабушка, ты колготками весь пол уже протерла, - повторил я выражение, сказанное когда-то мне мамой, и засмеялся.
-Я силы твои ищу. Ты посмотри на других ребят, на того же Олежку, какой он здоровый, крепкий, а ты чего, квашня, разлегся на кровати и встать не хочешь. Девочки любят крепких мальчишек.
-И Аня?
-А кто такая Аня?
-Да никто, - засмущался я.
-Так-так, кажется, у нашего Димы появилась подружка, - повеселела бабушка. - Кто она? Сколько ей лет? - посыпались вопросы, от чего я сильнее покраснел и закрылся одеялом с головой. - Где живет? С квартирой? Хотя какая разница, об этом еще рано думать. Чего ты спрятался? Огорошила я тебя? - бабушка приподняла край одеяла и заглянула внутрь, где в темноте я скрывал свое смущение. - Вот я тебя и нашла, - загоготала она. - Хватит дурачиться, выбирайся. Не силком же тебя мне на кухню тащить. Аня - хорошая девочка?
-Хватит, баб.
-Что хватит, поделись со мной. Я тебе советы дам, пригодятся.
-Нечем мне делиться, - пытался я как можно быстрее прекратить странный диалог под одеялом.
-Быть такого не может.
-Пойдем иканацию делать, - еле-еле выговорил я слово, но оказалось, что не правильно, и бабушка залилась громким смехом.
Меня привели на кухню, пропитанную запахом шалфея, и посадили за стол, на краю которого стояла зеленая кастрюля, накрытая несколькими вафельными полотенцами. Мама стояла у плиты и помешивала ложкой обед, резво трещавший на сковородке. Бабушка взмахнула рукой вверх, схватив двумя пальцами полотенца, и приказала мне наклониться вниз, к краю кастрюли, над которой мигом завис белый горячий столб пара. Когда мое лицо оказалось над горячим котлованом, бабушка накрыла меня полотенцем и проинструктировала, как нужно правильно делать лечебную процедуру со странным названием «ингаляция». Мое лицо моментально покрылось капельками пота, нос резко задышал, а горло смягчилось. Я почувствовал прилив сил и надеялся на то, что к вечеру уже смогу выйти на улицу.
-Вдыхай глубже. Пусть все внутри прогреется, все микробы помрут, - слышался позади меня голос бабушки. - С бабушкой ты быстро выздоровеешь. И на улицу пойдешь, Аню свою увидишь.
Я попытался возразить, но мой голос утонул в растворе шалфея.
-Дыши, дыши интенсивнее.
-Кто такая Аня? - спросила мама.
-Аня? Любовь его. Ты что не знала? - удивилась бабушка. - Ну, вот еще, мать называется. Не знаешь, что с сыном твоим происходит. У него первая любовь! А она ведь бесследно не проходит. Я до сих пор помню Яшу. Веселый мальчуган был. Глаза большие, карие, улыбка до ушей, а какой галантный. Вот что значит воспитание. Мать у него была не сильно образованна, а вот отец военный был. Он его крепко в своих кулаках держал.
-Баб, может все? - мой голос ударился об железные стенки кастрюли и нырнул в раствор. Бабушка сдернула с меня полотенца, я поднял голову и с облегчением вдохнул прохладного воздуха.
-Так-так! А теперь бегом в кровать. Галя, где шарф?
-На стуле.
Меня обмотали почти целиком в папин махровый шарф и увели обратно в комнату. Я улегся на кровать, укрылся одеялом, бабушка принесла мне кипяченого молока с плавающей на поверхности тающей долькой шоколада и попросила пить маленькими глотками, чтобы я случайно не обжог кишки.
-Свиньи умирают от этого.
-От горячего молока?
-Да нет. Молоко они горячее не пьют. Они вообще молоко не пьют. Случай такой был, - бабушка задумалась, окунувшись в воспоминания. - Отец мой любил выпить. Даже обожал. Придет вечером, а скотина не накормлена. Он быстренько картошки посадочной накидает в котелок и в печку. Пока картошка варится, он еще рюмочку махнет и совсем соображать перестанет, прости, Господи, меня грешную, не тем помянула. Картошку не остудит, отнесет в хлев и скидает свиньям.
-Скотинам?
-Свиньям. Это одно и то же. А животное не понимает, голодное, подбегает и заглатывает. И ближе к ночи мать наша приходит с работы, а две свиньи околели.
-В смысле?
-Померли.
-Жалко скотину, - с сочувствием произнес я и протянул пустую кружку бабушке. - Я все выпил.
-Что? Горячее же было!
-Тепленькое, бабуль.
Бабушка взяла кружку, отнесла ее на кухню и сразу же вернулась ко мне. К тому времени я подготовил для нее вопрос, который не давал мне покоя уже несколько дней.
-Бабуль, а кто такой Кутузов?
В моей голове стоял огромный стеллаж с полками. У каждой полки было свое предназначение: одна была с крепко запертой дверцей, где находились слова, которые мне не разрешали употреблять, события и поступки, которые могли меня как-то расстроить. Его я старался не открывать. Вторая - хранила все неизвестное и новое для меня; на третьей - находилось все то, что доставляло мне удовольствие повторять каждый день; на четвертой - разные повседневные словечки, которые волей не волей я вынужден был произносить, на пятой - то, что мне хотелось бы изменить и так далее.
-Это великий полководец. Военный, он сражался в крупных битвах. Героем был, - объяснила мне бабушка.
-А почему мама сказала, если мне выбьют глаз, то я стану Кутузовым? - спросил я, после чего бабушка засмеялась.
-В сражении его ранили, после чего ослеп на один глаз.
-Значит, Борька тоже Кутузов? Я ранил его в сражении. Прямо в глаз зарядил. Разве в одном доме могут жить два Кутузова?
-Болтун ты! - улыбалась бабушка.
Мне нравилось общаться с бабушкой, слушать разные истории из далекого прошлого, различные шутки, пусть иногда которые мне казались глупыми. Но она многому меня учила: незаметно, своим способом, отличным от родительского. Только бабушка могла, не обижая меня, ругать и, наставляя, веселить.
За несколько дней бабушка поставила меня на ноги и собралась уезжать. Она стояла у двери, рассматривая себя в зеркале и поправляя прическу, когда я подбежал к ней, ухватился за ее ноги, чтобы не дать ей уйти.
-Бабушка, возьми меня с собой! Я тебе пригожусь!
-Дима, приезжай ко мне на следующей неделе, я пирожки испеку.
Бабушка поцеловала меня и ушла.
За последние дни я так привык просыпаться и слышать бабушкин голос или ее звонкий смех, всегда поднимающий настроение, что с ее уходом в квартире стало пусто и тихо. Даже Алешкин плач не мог справиться с угнетающим затишьем в доме.
Следующая неделя превратилась в сплошное ожидание поездки к бабушке. Никогда так я не жаждал увидеть её. За это время у меня появилось много вопросов, которые я не решался спрашивать у своих родителей.
Вечером, когда папа вернулся с работы, мама, уложив Алешку спать, позвала нас ужинать.
-Ты ведь знаешь Кирилла из седьмого «Б»? - не успев сесть за стол, начал папа. - Не знаю, как с ним справиться. Бездельник, лодырь! Как заставить его учиться?
-Дима, а что за девочка, о которой говорила бабушка? - проигнорировав папу, спросила меня мама. Я засмущался и опустил взгляд на лежащий в тарелке поджаренный с румяной кожицей кусок курицы.
-Так так, - пропел папа. - Что еще за девочка?
-Мам, пап, да чего придумываете? Чего вы бабушку слушаете? - я знал, что слушать ее могу только я.
-Ты все же расскажи нам.
-Жениться пока не собираюсь. Может попозже, но не сейчас, - с полной серьезностью на лице ответил я, и родители засмеялись.
Когда я говорил им что-то серьезно - всегда следовала подобная реакция. Когда же я начинал с ними шутить - они делали угрюмые лица, смотрели с недоумением, едва не покручивая пальцами у виска.
«Шутить с родителями нельзя. Серьезно разговаривать с ними не стоит» - решил я для себя.
-Любовь значит? - усмехнулся папа.
-Любовь? - переспросил я. - А что она обязательна, чтобы женится? Вот вы с мамой сразу друг друга полюбили?
-Конечно, - ответили родители в один голос. - Без этого никак. В семье главное это любовь.
-А еще что?
-Уважение, взаимопонимание, искренность.
-Искренность?
-Честность. Когда люди говорят правду друг другу, ничего не скрывают.
-Вы всегда говорите друг другу правду?
-Конечно.
-А мне?
-И тебе. Давай, кушай, хватит вопросы задавать.
Всякий наш разговор заканчивался именно так, в самый неподходящий момент, когда я был готов продолжать задавать вопросы и держать в руках связку ключей от своих шкафчиков в голове. « Давай, ложись спать», «Ты мультфильмы свои не пропустишь», «Ой, Алешка проснулся» - эти фразы я слышал постоянно. И, уверен, вы догадываетесь, за какой дверью, и под каким замком они лежат у меня в голове.
Другое дело - бабушка. Пекла ли она в это время пирожки или блины, смотрела телевизор или вытирала пыль, она всегда могла меня выслушать и ответить на любые мои вопросы.
Согнувшись в вопросительный знак, бабушка, крепко вцепившись в белье, полоскала его в тазике, стоящий на деревянной решетке, прикрепленной к ванне.
-Я тебе говорю, давай сделаю, - периодически приоткрывал дверь дед и пытался помочь.
-Уйди, не мешай. Посмотри на себя, стоишь еле-еле!
-Что? - возмутился дедушка. - Да я еще тебя переживу.
-Дай Бог, дай Бог!
Я соскочил с дивана и побежал к ним.
-Дедушка, дедушка! А вот вы с бабушкой любили друг друга, когда женились?
-Что? - попытался изобразить дед, что не услышал или не понял моего вопроса.
-Мама сказала, что в семье главное это любовь.
-Да никогда он меня не любил, - продолжая полоскать белье, вмешалась бабушка. - По расчету он на мне женился.
-Что хоть ты говоришь такое, ворчунья старая!
-А что не так? - вышла из ванной комнаты бабушка, вытирая пот со лба. - Где ты еще такую богатую невесту нашел бы? И к тому же красивую, умную и добрую.
-Какую? - удивился дедушка.
-Забыл уже что ли? Так дойди до комода, отрой фотоальбом, освежи свою память.
-Ничего я освежать не буду, - проворчал дедушка. - Больно надо! Мне уж недолго осталось. Дотерплю.
-А говоришь, меня переживешь! - засмеялась бабушка.
-Что вы ссоритесь? - влез я в интересный, но не нужный для меня разговор. Ведь я подошел совсем не для того, чтобы слушать их ругань.
-Главное в семье, Дима, дети! Ничего важнее их нет! Если бы не твоя мама, не знаю, смогли ли мы вместе дальше жить.
-Ч-ч-то? - дрожащим голосом произнес дедушка. - Ничего себе! Не ожидал я от тебя это услышать спустя тридцать с лишним лет. Вот значит как! А я думаю…
-Что думаешь?
-Куда ты все время ходишь. Говоришь - я в магазин, уйдешь, и нет тебя больше часа, возвращаешься с пустыми руками и оправдываешься - большая очередь, кошелек дома забыла, переучет, ревизия! Лапшу мне на уши вешаешь! Тридцать с лишним лет! Да я разведусь с тобой и в монастырь уйду! - дедушка, как всегда, махнул рукой и, хлопнув дверью, вышел на площадку.
-В монастырь он уйдет. Да кому он там нужен. Овсянку только и будет лопать, больше не на что не годен. Да, ты Дима, не воспринимай это близко к сердцу. У нас с ним постоянно так, а когда зритель есть, так нам куда интереснее. А в семье - главное дети. Ты это знай. Бабушка тебя плохому не научит. Никого не слушай. Все кругом ошибаются. А я жизнь прожила. Все повидала. Пойдем, чай с тобой выпьем. А то что-то в горле пересохло.
Мы прошли на кухню, я уселся рядом со своим полюбившимся радио, бабушка выставила на стол три чашки с блюдцами и налила в них заварки.
-Баб, а как узнать, любишь ты кого-нибудь или нет? - продолжал я учиться жизни.
-Ты это почувствуешь. Вот я, например, в отличие от твоего бестолкового деда, сразу поняла, что замуж за него выйду. Все вокруг для меня изменилось, когда с ним познакомилась. Сначала просто думала о нем, потом увидеть все время хотела. Нравилось с ним общаться, смотреть на него, чувствовать его. А потом все эти чувства переросли в привычку. И не думать теперь не могу и не видеть невозможно. Все глаза уже промозолил.
-А я совсем не думаю о той девочке. Мне просто нравится с ней гулять.
-Это сейчас у тебя так, станешь взрослее - будешь совсем по-другому воспринимать.
Вернулся дедушка, бросил недовольный взгляд в сторону кухни и уже собрался идти в комнату, как бабушка остановила его:
-Иди сюда, чай я тебе налила.
-Не нужен мне твой чай, - пробубнил дедушка.
-Как так не нужен? Хватит дуться, садись. Я конфеты купила твои любимые.
-Не надо мне ничего, - сопротивлялся дедушка.
-Дедушка, садись с нами, - попытался уговорить его я. - Мы без тебя не хотим пить. Садись с нами.
-Пей, Дима, не думай обо мне.
-Тебя внук просит, а тебе твоя гордость важнее. Пока не пнешь, не полетишь. Шаркай сюда.
Дедушка вошел на кухню, сел с краю стола, взял кружку и сделал маленький глоток.
-Горячее, смотри не обварись. Ну что ты так далеко сел, двигайся ближе. Или что, совсем котелок твой уже не варит? - продолжала ворчать бабушка.
-Прекрати меня пилить! Меня не жалеешь, пожалей хоть Диму! - вскочил дедушка и выронил из рук чашку. Горячий чай выплеснул ему на спортивные штаны и дедушка несколько раз выругался. - Все из-за тебя! - кричал дедушка, вытирая рукой штаны. - Вот ты где у меня уже сидишь! - показал пальцем он на свою морщинистую загорелую шею. - Дима разве хочет на все это смотреть? Надоест ему, не будет больше приезжать. Когда меня не станет, одна совсем будешь. Тогда ты поймешь, что ценить надо людей. Ты и мать свою точно так же донимала. Пока она не померла, бедняжка. А потом ходила из угла в угол и причитала: «Как же мне тебя не хватает, мамочка. На что ты меня оставила, любимая» - попытался изобразить он бабушку, и это получилось так смешно, что я едва сдержался от смеха. - При жизни надо людей ценить, а не после нее! Что толку потом? Все равно маме твоей уже, что ты говоришь. А ведь и меня ждет такая участь. Полотенце бы лучше дала, чего смотреть на меня?! И конфет я твоих не хочу. Сколько раз говорить, что я люблю «Вальс цветов», а не «Осенний вальс». У этих начинка слишком приторная. Приятного аппетита, - дедушка кинул на стол конфетку, встал из-за стола и пошел в комнату.
-Раз чай не пьешь, развесь тогда белье. Я тебе его в тазике оставила, - выкрикнула ему вслед бабушка.
Вечером я снова оказался дома, в своей комнате, перед телевизором. Мама возилась с Алешкой, папа, вернувшись с работы и пожаловавшись на своих учеников, принялся готовить ужин.
-Дима, подойди, пожалуйста.
Я лениво подтянулся на кресле и побрел в комнату, где Алешка резво на четвереньках ползал по комнате, улыбался, пытался что-то сказать.
-Мне белье из машинки достать надо. Посиди с Алешкой, только смотри, чтобы он ничего в рот не брал.
-Хорошо мам, не волнуйся.
Малейшая провинность или недостаточность внимания к окружающим людям, может привести к неизбежным, невероятным изменениям в жизни. Это я понял незадолго после того, как мама ушла доставать белье из стиральной машинки.
Алешка подобрался к пластмассовому конструктору и принялся вертеть его в руках. Я уселся на кровать и начал разглядывать тоненькие книжицы с разноцветными рисунками, которые мама или папа читают моему младшему брату изо дня в день.
«А какие книжки были у меня?», - вновь разыгрался во мне приступ ревности. - «Наверняка с такими красочными рисунками не было. Вряд ли были рисунки вообще».
Алешка подкрался ко мне на корточках и протянул маленькую деталь конструктора, призывая помочь ему.
-Давай строй, - с холодностью ответил я. Но Алешка продолжал карабкаться по моей ноге вверх, держа в руке синенький пластмассовый кубик. - Ну что? - разнервничался я и повысил тон. - Давай, иди обратно, делай свое дело. Я сейчас дочитаю и приду.
Улыбка с Алешкиного лица спала, он скатился по моей ноге на пол и двинулся в обратном направлении.
Я продолжал листать книжку, все тщательнее рассматривая изображенных на ней персонажей сказок.
Неожиданно Алешка начал кашлять и хрипеть. Я подскочил к нему, посадил на колени. Его лицо покраснело, глаза выступили наружу и заслезились. Открывая рот, он пытался закричать, но у него ничего не получалось.
-Мама! - завопил я. - Папа!
На мой зов сразу же прибежали родители. Папа схватил Алешку, перевернул его вниз головой и начал хлопать по спине. Вскоре изо рта брата вылетел на пол тот самый злосчастный синий пластмассовый кубик.
-Куда ты смотрел? - закричала мама. - Я же тебя попросила посмотреть за ним! Нельзя на тебя положиться! Господи…
-Я смотрел, - мой голос дрожал. Я сильно испугался в тот момент, когда мой брат начал задыхаться.
-Он ведь мог умереть! - сквозь слезы выговорила мама, взяла Алешку на руки, села на кровать и начала его успокаивать. - Миленький ты мой, все хорошо, все позади.
Алешка потянулся к маминой груди, и я понял, что лучше пойти в свою комнату. Но один я пробыл не долго. Ко мне зашел папа, сел на кровать и с умным видом посмотрел на меня.
-Нужно быть внимательнее, Дима. Как же ты так не усмотрел?
-Алешка сидел рядом с конструктором. Откуда мне было знать, что он захочет попробовать его на вкус?
-Тебе просто стоило быть рядом с ним. Он ведь еще маленький, а ты его старший брат. Ты должен заботиться о нем. Вы братья.
-Мы будем самыми близкими людьми, когда вас с мамой не станет? - вспомнил я слова, сказанные неопознанным объектом детского садика.
-Конечно. Вы должны быть лучшими друзьями.
-А когда человек умирает, что с ним происходит?
-Он отправляется на небеса.
-Там, где летают самолеты?
-Намного выше, туда, куда невозможно просто так попасть.
-Чтобы туда попасть, нужно умереть?
-Этого мало. Нужно прожить жизнь. Прожить так, чтобы потом не было стыдно за свои поступки, чтобы люди могли вспомнить только хорошее о человеке.
-А обо мне люди будут вспоминать? - после моего неожиданного для папы вопроса, он рассмеялся и я убедился в том, что с родителями разговаривать серьезно невозможно.
-А ты что уже собрался умирать?
-Нет, мне просто интересно, пап. Я уже прожил сколько то и хотелось бы знать, правильно жил я или нет. Если правильно, что я и дальше так буду жить, если нет, то подумаю над своим поведением.
-Нужно думать не о том, как поступал ты раньше. Что сделано, того не изменить. Нужно думать о том, как поступать в дальнейшем. Совершил ошибку - попытайся ее не совершать. Перед тем, чтобы что-то сделать - хорошенько все нужно взвешивать, обдумывать, советоваться.
-С кем?
-С близкими тебе людьми, которые тебя любят и никогда не посоветуют плохого.
-В смысле с бабушкой? - папа растеряно посмотрел на меня и только спустя какое-то время, я понял - почему его взгляд был именно таким.
-Да. Ты можешь спросить и нас, если ты хочешь.
-Хорошо пап, я буду спрашивать.
В комнату ворвалась мама:
-Это никуда не годится, Дима! Разве можно быть таким безответственным? Я попросила тебя…
-Галь, перестань. Мы уже поговорили с Димой. Он все понял.
-А если бы он…
-Перестань…
-Он мог…
-Прекрати…
-Что бы тогда…
-Галь…
Мама прошла ко мне, села рядом со мной и обняла.
-Дима, обещай мне, что такого не повторится. Обещай мне, что всегда будешь относиться к моим просьбам добросовестно и всегда их выполнять.
И опять от меня ждали услышать простое, но многозначащее слово: «Обещаю».
«Но стоит ли говорить, если я не собираюсь выполнять? Или лучше сказать - но сдержать обещание?»
-Ты пообещаешь? - продолжала мама.
То, что я решил для себя - стало для меня одним из основных принципов в дальнейшей жизни. Я перестал относиться к этому слову, как к слову, а начал относиться как к явлению. (Вновь извиняясь за тавтологию).
-Обещаю мам, - негромко сказал я для своих родителей, но все мое тело содрогнулось от оглушительного звука внутри меня.
-Хорошо, я буду надеяться. Пойдемте кушать.
Следующее утро было особенным. Причин для этого было много: первая - я проснулся человеком, держащим обещание. Вторая - это был последний выходной, когда мне еще было шесть лет. Третья причина - вопреки синоптикам, обещавшим вчера по радио целый день дождь, на улице стояла солнечная теплая весенняя погода. Четвертая причина - загадочное исчезновение Ани.
Я вышел на улицу и прошел к детской площадке в надежде, что встречу своего лучшего друга и проведу с ней отличный день. Но ее нигде не было, а по двору ходили ее родители и опрашивали всех, не видел ли кто их дочь, одетую в сиреневый комбинезон и красную шапочку.
-Дима, здравствуй, ты Аню нашу не видел?
-Нет, я только что вышел.
-Господи, куда же она пропала.
-Дорогая, не волнуйся, мы ее найдем, - успокаивал свою жену папа Ани.
-Аня! - кричала ее мама.
Я вызвался помочь им и побежал в сторону садика. Мне казалось, если однажды прятался там я, то непременно Аня тоже должна поступить так.
«Но зачем ей прятаться? У нее хорошие родители. Получается, у меня плохие? Нет. Я был обижен на них, но это состояние быстро прошло, повстречав неопознанный объект детского садика, или просто Славу. Дядя Слава. Звучит гораздо лучше, чем он на самом деле выглядит. Огромная голова и растопыренные в разные стороны уши»
Добежав до калитки детского садика, я прошмыгнул через нее на его территорию и начал заглядывать на веранды в поисках Ани. Но ее нигде не было.
-Аня! - звал я.
Я прошел по узенькой тропинке к другой веранде и прокричал еще раз ее имя. Но никто не откликался.
«Что могло с ней произойти? Может, она попала на небеса?» - промелькнула мысль, и я сразу же сплюнул три раза и постучал по первому попавшемуся дереву. Так делала постоянно бабушка, чтобы что-нибудь не сглазить.
-Аня! - закричал я вновь.
-Чего раскричался, мальчуган? - услышал я знакомый голос.
«Дядя Слава» - обрадовался я, в надежде, что он сможет помочь.
-Кого потерял?
-Девочку Аню. Она в сиреневом комбинезоне и красной шапочке. Вы видели?
-Маленькая такая с русыми волосами и большими такими глазенками, да?
-Да-да. Вы видели?
-Нет, не видел, - с горечью произнес дядя Слава.
-Жаль, ну если вы ее увидите, скажите ей, что мы ее потеряли.
-Кто вы?
-Ее родители и… - я задумался. - «Кто еще? Потерял ли ее я? Или просто решил помочь найти? Без нее будет скучно. Значит и я тоже». - …И я.
-Ты постой, скажу я тебе. Приходила она сюда. Мы с ней говорили, а потом она ушла.
-Куда ушла?
-Откуда же мне знать, - взмахнул руками дядя Слава.
-А вы же говорили, что ночью детский садик сторожите? Сейчас же день.
-Так меня попросили подежурить. Дневной охранник приболел.
-А о чем вы разговаривали с Аней? - изображал я из себя персонажей детективных фильмов, которые постоянно смотрела бабушка.
-Обо всем. А ты не знаешь разве, что у Ани дедушка умер?
-Дедушка умер?
-Да. Аня сюда вся в слезах прибежала, я уж и не знал, чем ей помочь. Как только не успокаивал.
Дядя Слава подошел ближе ко мне и сунул руку в карман. Я насторожился. Хоть он теперь и не выглядел так устрашающе, как той ночью, большая голова и уши всего на всего были кроличьей шапкой, я сделал шаг назад и не отводил взгляда от руки, копошившейся в кармане.
-Любила она очень дедушку своего. А его не стало. Тяжело человека терять, - продолжил дядя Слава. - Я ей свой пример из жизни привел, она меня послушала. Объяснил ей, что он всегда будет с ней рядом и всегда будет во всем помогать. А если она хочет помочь своему дедушке, ей стоит сходить в церковь, попросить Бога, чтобы все у него было хорошо, поставить свечку.
-В церковь?
-Да.
-Спасибо большое, дядя Слава.
В нашем районе была только одна церковь, и я сразу же побежал туда. Никогда еще один я не отлучался так далеко от дома, и понял, что с каждым днем становлюсь все взрослее. «Ведь не зря мне скоро исполняется семь лет» - подумал я и побежал через дорогу. Добежав до ворот церкви я замер на месте и начал всматриваться в икону с изображением Иисуса Христа.
-Ты в первый раз, мальчик? - спросила проходящая меня бабушка.
-Ага. Мне можно туда зайти?
-Конечно можно. Ты только перекрестись.
-Перекреститься? - переспросил я. - Это как?
Бабушка продемонстрировала, как это делается.
-А я видел по телевизору. Я умею.
Ловко повторив движения, я в один миг поднялся по лестнице, открыл тяжелую дверь и окунулся в приятную прохладу и таинственную тишину, на фоне которой едва был слышен треск горящих свечей. От запаха тающего воска голова закружилась. Набравшись смелости и сил, я сделал шаг вперед, издав громкий звук, на что несколько женщин, стоявшие напротив икон, резко обернулись и осмотрели меня с ног до головы.
Я прошел дальше и остановился напротив арки. Все было увешано и установлено иконами с изображением разных святых.
-Мальчик, перекреститься надо, - подошла ко мне женщина в сером платке и прошептала на ухо.
-Еще раз? - воскликнул я.
-Да что ж ты кричишь. Тише надо себя вести. Перекреститься надо.
-Я умею.
Перекрестившись перед алтарем, я прошел дальше.
На скамейке в уголке сидела Аня. Увидев меня, она тут же соскочила, подбежала и обняла.
-Дима, у меня дедушка умер, - заплакала она.
-Знаю, Аня, знаю.
-Откуда?
-Мне дядя Слава сказал.
-Дядя Слава?
-Сторож в садике
-Он мне сюда посоветовал сходить, обещал, что поможет.
-И как? Помогло?
-Я общалась с дедушкой. Мне кажется, он меня слышал.
-Ты его слышала? Или тебе кажется? - с трудом понимал я слова Ани.
Она пожала плечами, на мгновение опустила глаза и сразу же подпрыгнула, воскликнув:
-Я чувствовала!
Загадочное исчезновение Ани сразу же стало понятным. Именно ее поход в церковь и наш короткий, еще не взрослый разговор, повлиял на меня и, спустя некоторое время, подойдя к маме с полной уверенностью в своем решении, я сказал:
-Мам, давай окрестим меня.
Вернувшись во двор, родители Ани ринулись к нам навстречу. Они не ругали ее. Мама заплакала и обняла ее точно так же, как сделала это моя мама в тот день, когда я повстречался с неопознанным объектом в детском садике. «Все родители любят своих детей», - понял я в тот момент.
Ай, люли-люли-люли,
Прилетели журавли,
Прилетели журавли -
Сказку Леше принесли.
Из комнаты через стенку доносилось мамино пение, но я прекрасно понимал, что так оно и должно быть. Алешка подрастет, мы будем с ним дружить, гулять, ездить на рыбалку.
Веки опускались, и я погружался в необъятную темноту с летающими разноцветными узорами. Фиолетовые, розовые и красные сливались друг с другом, образовывая многоугольники, которые становились ярче и крупнее. Вскоре темнота рассеялась, и я оказался на вершине снежной горы, подножья которой с высоты было невозможно разглядеть. Рядом стоял Олежка и не переставал ворчать, торопить меня, чтобы я быстрее съехал вниз. Но невероятная высота пугала меня, и я понимал, что этот съезд будет в моей жизни последним.
-У меня мама врач. И папа тоже, - улыбалась стоящая рядом Аня.
Сильные удары ветра подталкивали меня к крутому спуску. Я изо всех сил упирался ногами и понимал, что если скачусь, то останусь внизу навсегда.
-Сок морковный хочешь? - Аня протянула мне стакан. - Мне папа каждый день его делает.
-Ну что, выбирай!
-Что выбирать? - переспросил я, и увидел Володю с сжатым кулаком.
-Ехать или не ехать.
-Я же разобьюсь. Какая высота! - воскликнул я.
-Смотреть надо, куда едешь! - встрял Олежка. - Там внизу Сашка, Борька и Ванька. Борьку не тронь, у него брат старший. Сашку и Ваньку можно.
-Дима! Дима! - закричала мама.
Олежка толкнул меня, и я покатился вниз, навстречу холодным потокам ветра. Узкий снежный коридор постепенно сужался и мрачнел. Я закрыл глаза и попытался закричать, но ледяной воздух попадал в горло и обдирал его до боли.
-Дима!
Я приоткрыл один глаз и понял, что нахожусь в собственной комнате, а за дверью опять кричит мама. Неужели разговор с мужчиной, поцелуи и объятия мамы мне тоже приснились? Почему она снова кричит? Сил подняться и подойти у меня не было. Все тело обмякло, горло отекло, а нос отказывался дышать.
-Дима, ты что, не слышишь? - влетела в комнату мама. - Сколько можно спать, вставай, мне твоя помощь нужна.
-Мам, по-моему, я заболел.
-Что с тобой?
Я попытался сглотнуть слюну, но сразу же испытал жуткую боль в горле. Мама присела рядом и приложила холодную ладонь к моему лбу.
-Господи, да у тебя температура. Высокая! Добегался вчера в такой холод. Хватило ума. Лежи, не вставай, сейчас градусник принесу.
«Я умру?» - спросил первым делом я сам себя. - Прежде таких болей в горле у меня не было, и голова такой тяжелой не была. Все-таки - умру. Наверное, у меня пневмония. Как у сестры сторожа детского садика. От пневмонии умирают. Особенно в моем возрасте…»
-Саш, привет, слушай, Дима заболел. Приди, пожалуйста, раньше. Я не успеваю ничего. Ну что значит собрание? Обойдутся без тебя твои ученики! - доносился мамин голос из кухни. - А что мне делать? Врача вызвать? Бабушку? Да чем она поможет, будет только охать да ахать и никакого толку. Мою мать? Я про свою сейчас и говорю. Твоя вряд ли приедет, она сама неважно себя чувствует. Ты можешь отойти? Почему, когда я с тобой разговариваю, всегда слышу посторонние голоса? Неудобно тебе? А мне удобно? Что ты все время меня успокаиваешь, мне надоело слушать постоянно: Галя успокойся, не нервничай. Ты меня что за нервнобольную считаешь? Что прекрати, Саша? У ребенка высокая температура, вероятно у него ангина, а ты там с чужими детьми возишься. Все понятно, я кладу трубку. Хорошо; позвоню бабушке. Да, хорошо. Я поняла. Поняла, что тебе все равно. Не говори мне больше это слово «прекрати». Я еще больше завожусь. Пока. Я тебе позже позвоню. Дима зовет, я побежала. Еще Алешка опять плачет. Устала я, устала…
Болеть мне начинало нравиться. Столько внимания не уделялось мне с рождения Алешки. Мама стала чаще заглядывать ко мне в комнату, садиться рядом, гладить по голове и целовать в лоб. Она приносила мне в постель поесть, кипяченое молоко и разные лекарства.
Я, кривя лицо, заглатывал таблетки, и продолжал наслаждаться болезненным состоянием. Ближе к вечеру раздался звонок в дверь, я затих, чтобы услышать бабушкин голос.
-Добрый вечер, где больной?
-В комнате, проходите.
Дверь открылась, и на пороге моей комнаты появилась толстая тетя в белом халате, торчащем из-под темно-зеленого плаща. Она подошла ко мне, скинула верхнюю одежду на кресло, присела и дотронулась до моего горла толстыми еще не успевшими окончательно согреться пальцами.
-Миндалины увеличены…, - пробормотала врач. - Температура какая?
-Тридцать восемь и девять с утра была. А сейчас спала чуть-чуть.
-Вчера жалоб не было?
-Не было.
-Боли при глотании есть? - всмотревшись в мои глаза, спросила женщина, на что я кивнул головой. - Ложка есть?
-Да-да, конечно, - мама убежала на кухню и сразу же вернулась с десертной ложкой.
-Горло очень красное. Вообще, это фарингит. Ничего страшного, если не запускать. Сейчас я его послушаю. Давай привстань, футболку задери наверх. В легких чисто. В общем, больше пить теплого, желательно морс какой-нибудь, обильное полоскание, следите за температурой. Пока серьезных лекарств назначать не буду, думаю, обойдемся и без этого. Вы лучше в случае чего, через пару дней, позвоните мне. Хорошо?
-Спасибо вам.
Постоянно оставаться в кровати, пить клюквенный морс и полоскать горло, мне надоело быстро. Я решил выздоравливать, соскучившись по улице, по катанию на своем автомобиле и дружбе с Аней. Но организм не слушался меня. Засыпая с невысокой температурой вечером, утром просыпался с тридцатью восемью и выше.
-Ну что, как он? - услышал я сквозь дрему голос бабушки.
-Неважно. Я снова врача вызвала. Скоро должен прийти.
-А я говорила вам, пусть теплее одевается. Что это, разве куртка? Смех один и только! А какие сейчас ветра! После зимы гриппы всякие отмерзли, инфекции! Прививку так и не сделали?
-Мам, да некогда все.
-Некогда тебе! Сказала мне, я съездила бы с ним в поликлинику. Он ведь гулять ходит, а там дети разные. Кто с насморком, кто с кашлем, кто еще с чем. Ходят, бацилл своих распыляют. Так, давай, ты занимайся своими делами, я поухаживаю за Димой. Ромашка, душица есть? Ингаляцию бы ему сделать.
-Нет. Шалфей есть.
-Шалфей? Подойдет. Это ведь не шутки. Мало ли что вообще врач сказала, больно она понимает. Ты меня слушайся, я больше этих врачей всех вместе взятых знаю. Фарингит… А если осложнение будет… заглоточный абсцесс, сепсис, миокардит! Спаси и сохрани, Господи. Кстати, почему вы до сих пор его не крестили? Я вам сколько талдычить должна? Выздоровеет, обязательно крестите его. И Алешку тоже. Не дело это не крещеными ходить. Так, давай кастрюлю. В чайнике вода кипяченая? Может, мне остаться на пару дней? Я его быстро на ноги поставлю.
-А как же папа?
-А что папа? Небеспомощный! Проживет уж как-нибудь! А то тоже любит на всем готовеньком пожить. Я утром ни свет, ни заря встаю, бегу на рынок за продуктами, как ишак, тащу это все обратно, а он бродит по квартире, тапочки вязаные до дыр протирает и все на свое здоровье жалуется. А сам ведь здоровый, как бык! А меня остеопороз замучил, сил нет. Говорят, правильно питаться. Да куда нам на нашу пенсию правильно питаться? Вчера взяла в руки газету, прочитала статью о том, как в нашем городе повысили заработную плату и пенсию, а на следующей странице - не стыдясь, подробно описывают, как и насколько поднялись цены за квартплату, за газ, свет и телефон. Был ведь у нас шанс с отцом твоим в Германию уехать… Так готово. Пойду Диму позову.
В комнату зашла бабушка. Может, мне показалось, а может и на самом деле, она выглядела сегодня гораздо лучше обычного. На ее лице появился румянец, а в глазах блеск, выкрашенные в бордовый цвет губы улыбались, обнажив золотые коронки.
-Ну, здравствуй, богатырь ты мой никудышный. Что же ты разболелся-то? - подошла ко мне бабушка, присела рядом на кровать, отогнув преждевременно простыню, и поцеловала. - Все дети гуляют, играют, а ты дома валяешься. А там такая чудесная погода! Солнышко греет, листочки распускаются.
-Бабушка, не трави душу. Думаешь, мне хочется вот так прозябать тут?
-Хочешь - не хочешь, а лечиться надо. Пойдем, ингаляцию тебе сделаем.
-Что это?
-Не бойся, больно не сделаю. Давай вставай.
-Я не могу баб. Нет у меня сил.
-А где они? - бабушка встала, но сразу же присела на колени и стала ползать по полу, заглядывая в разные углы моей комнаты, приговаривая, - куда же они делись силы твои? Может, они под кресло забились?
-Бабушка, ты колготками весь пол уже протерла, - повторил я выражение, сказанное когда-то мне мамой, и засмеялся.
-Я силы твои ищу. Ты посмотри на других ребят, на того же Олежку, какой он здоровый, крепкий, а ты чего, квашня, разлегся на кровати и встать не хочешь. Девочки любят крепких мальчишек.
-И Аня?
-А кто такая Аня?
-Да никто, - засмущался я.
-Так-так, кажется, у нашего Димы появилась подружка, - повеселела бабушка. - Кто она? Сколько ей лет? - посыпались вопросы, от чего я сильнее покраснел и закрылся одеялом с головой. - Где живет? С квартирой? Хотя какая разница, об этом еще рано думать. Чего ты спрятался? Огорошила я тебя? - бабушка приподняла край одеяла и заглянула внутрь, где в темноте я скрывал свое смущение. - Вот я тебя и нашла, - загоготала она. - Хватит дурачиться, выбирайся. Не силком же тебя мне на кухню тащить. Аня - хорошая девочка?
-Хватит, баб.
-Что хватит, поделись со мной. Я тебе советы дам, пригодятся.
-Нечем мне делиться, - пытался я как можно быстрее прекратить странный диалог под одеялом.
-Быть такого не может.
-Пойдем иканацию делать, - еле-еле выговорил я слово, но оказалось, что не правильно, и бабушка залилась громким смехом.
Меня привели на кухню, пропитанную запахом шалфея, и посадили за стол, на краю которого стояла зеленая кастрюля, накрытая несколькими вафельными полотенцами. Мама стояла у плиты и помешивала ложкой обед, резво трещавший на сковородке. Бабушка взмахнула рукой вверх, схватив двумя пальцами полотенца, и приказала мне наклониться вниз, к краю кастрюли, над которой мигом завис белый горячий столб пара. Когда мое лицо оказалось над горячим котлованом, бабушка накрыла меня полотенцем и проинструктировала, как нужно правильно делать лечебную процедуру со странным названием «ингаляция». Мое лицо моментально покрылось капельками пота, нос резко задышал, а горло смягчилось. Я почувствовал прилив сил и надеялся на то, что к вечеру уже смогу выйти на улицу.
-Вдыхай глубже. Пусть все внутри прогреется, все микробы помрут, - слышался позади меня голос бабушки. - С бабушкой ты быстро выздоровеешь. И на улицу пойдешь, Аню свою увидишь.
Я попытался возразить, но мой голос утонул в растворе шалфея.
-Дыши, дыши интенсивнее.
-Кто такая Аня? - спросила мама.
-Аня? Любовь его. Ты что не знала? - удивилась бабушка. - Ну, вот еще, мать называется. Не знаешь, что с сыном твоим происходит. У него первая любовь! А она ведь бесследно не проходит. Я до сих пор помню Яшу. Веселый мальчуган был. Глаза большие, карие, улыбка до ушей, а какой галантный. Вот что значит воспитание. Мать у него была не сильно образованна, а вот отец военный был. Он его крепко в своих кулаках держал.
-Баб, может все? - мой голос ударился об железные стенки кастрюли и нырнул в раствор. Бабушка сдернула с меня полотенца, я поднял голову и с облегчением вдохнул прохладного воздуха.
-Так-так! А теперь бегом в кровать. Галя, где шарф?
-На стуле.
Меня обмотали почти целиком в папин махровый шарф и увели обратно в комнату. Я улегся на кровать, укрылся одеялом, бабушка принесла мне кипяченого молока с плавающей на поверхности тающей долькой шоколада и попросила пить маленькими глотками, чтобы я случайно не обжог кишки.
-Свиньи умирают от этого.
-От горячего молока?
-Да нет. Молоко они горячее не пьют. Они вообще молоко не пьют. Случай такой был, - бабушка задумалась, окунувшись в воспоминания. - Отец мой любил выпить. Даже обожал. Придет вечером, а скотина не накормлена. Он быстренько картошки посадочной накидает в котелок и в печку. Пока картошка варится, он еще рюмочку махнет и совсем соображать перестанет, прости, Господи, меня грешную, не тем помянула. Картошку не остудит, отнесет в хлев и скидает свиньям.
-Скотинам?
-Свиньям. Это одно и то же. А животное не понимает, голодное, подбегает и заглатывает. И ближе к ночи мать наша приходит с работы, а две свиньи околели.
-В смысле?
-Померли.
-Жалко скотину, - с сочувствием произнес я и протянул пустую кружку бабушке. - Я все выпил.
-Что? Горячее же было!
-Тепленькое, бабуль.
Бабушка взяла кружку, отнесла ее на кухню и сразу же вернулась ко мне. К тому времени я подготовил для нее вопрос, который не давал мне покоя уже несколько дней.
-Бабуль, а кто такой Кутузов?
В моей голове стоял огромный стеллаж с полками. У каждой полки было свое предназначение: одна была с крепко запертой дверцей, где находились слова, которые мне не разрешали употреблять, события и поступки, которые могли меня как-то расстроить. Его я старался не открывать. Вторая - хранила все неизвестное и новое для меня; на третьей - находилось все то, что доставляло мне удовольствие повторять каждый день; на четвертой - разные повседневные словечки, которые волей не волей я вынужден был произносить, на пятой - то, что мне хотелось бы изменить и так далее.
-Это великий полководец. Военный, он сражался в крупных битвах. Героем был, - объяснила мне бабушка.
-А почему мама сказала, если мне выбьют глаз, то я стану Кутузовым? - спросил я, после чего бабушка засмеялась.
-В сражении его ранили, после чего ослеп на один глаз.
-Значит, Борька тоже Кутузов? Я ранил его в сражении. Прямо в глаз зарядил. Разве в одном доме могут жить два Кутузова?
-Болтун ты! - улыбалась бабушка.
Мне нравилось общаться с бабушкой, слушать разные истории из далекого прошлого, различные шутки, пусть иногда которые мне казались глупыми. Но она многому меня учила: незаметно, своим способом, отличным от родительского. Только бабушка могла, не обижая меня, ругать и, наставляя, веселить.
За несколько дней бабушка поставила меня на ноги и собралась уезжать. Она стояла у двери, рассматривая себя в зеркале и поправляя прическу, когда я подбежал к ней, ухватился за ее ноги, чтобы не дать ей уйти.
-Бабушка, возьми меня с собой! Я тебе пригожусь!
-Дима, приезжай ко мне на следующей неделе, я пирожки испеку.
Бабушка поцеловала меня и ушла.
За последние дни я так привык просыпаться и слышать бабушкин голос или ее звонкий смех, всегда поднимающий настроение, что с ее уходом в квартире стало пусто и тихо. Даже Алешкин плач не мог справиться с угнетающим затишьем в доме.
Следующая неделя превратилась в сплошное ожидание поездки к бабушке. Никогда так я не жаждал увидеть её. За это время у меня появилось много вопросов, которые я не решался спрашивать у своих родителей.
Вечером, когда папа вернулся с работы, мама, уложив Алешку спать, позвала нас ужинать.
-Ты ведь знаешь Кирилла из седьмого «Б»? - не успев сесть за стол, начал папа. - Не знаю, как с ним справиться. Бездельник, лодырь! Как заставить его учиться?
-Дима, а что за девочка, о которой говорила бабушка? - проигнорировав папу, спросила меня мама. Я засмущался и опустил взгляд на лежащий в тарелке поджаренный с румяной кожицей кусок курицы.
-Так так, - пропел папа. - Что еще за девочка?
-Мам, пап, да чего придумываете? Чего вы бабушку слушаете? - я знал, что слушать ее могу только я.
-Ты все же расскажи нам.
-Жениться пока не собираюсь. Может попозже, но не сейчас, - с полной серьезностью на лице ответил я, и родители засмеялись.
Когда я говорил им что-то серьезно - всегда следовала подобная реакция. Когда же я начинал с ними шутить - они делали угрюмые лица, смотрели с недоумением, едва не покручивая пальцами у виска.
«Шутить с родителями нельзя. Серьезно разговаривать с ними не стоит» - решил я для себя.
-Любовь значит? - усмехнулся папа.
-Любовь? - переспросил я. - А что она обязательна, чтобы женится? Вот вы с мамой сразу друг друга полюбили?
-Конечно, - ответили родители в один голос. - Без этого никак. В семье главное это любовь.
-А еще что?
-Уважение, взаимопонимание, искренность.
-Искренность?
-Честность. Когда люди говорят правду друг другу, ничего не скрывают.
-Вы всегда говорите друг другу правду?
-Конечно.
-А мне?
-И тебе. Давай, кушай, хватит вопросы задавать.
Всякий наш разговор заканчивался именно так, в самый неподходящий момент, когда я был готов продолжать задавать вопросы и держать в руках связку ключей от своих шкафчиков в голове. « Давай, ложись спать», «Ты мультфильмы свои не пропустишь», «Ой, Алешка проснулся» - эти фразы я слышал постоянно. И, уверен, вы догадываетесь, за какой дверью, и под каким замком они лежат у меня в голове.
Другое дело - бабушка. Пекла ли она в это время пирожки или блины, смотрела телевизор или вытирала пыль, она всегда могла меня выслушать и ответить на любые мои вопросы.
Согнувшись в вопросительный знак, бабушка, крепко вцепившись в белье, полоскала его в тазике, стоящий на деревянной решетке, прикрепленной к ванне.
-Я тебе говорю, давай сделаю, - периодически приоткрывал дверь дед и пытался помочь.
-Уйди, не мешай. Посмотри на себя, стоишь еле-еле!
-Что? - возмутился дедушка. - Да я еще тебя переживу.
-Дай Бог, дай Бог!
Я соскочил с дивана и побежал к ним.
-Дедушка, дедушка! А вот вы с бабушкой любили друг друга, когда женились?
-Что? - попытался изобразить дед, что не услышал или не понял моего вопроса.
-Мама сказала, что в семье главное это любовь.
-Да никогда он меня не любил, - продолжая полоскать белье, вмешалась бабушка. - По расчету он на мне женился.
-Что хоть ты говоришь такое, ворчунья старая!
-А что не так? - вышла из ванной комнаты бабушка, вытирая пот со лба. - Где ты еще такую богатую невесту нашел бы? И к тому же красивую, умную и добрую.
-Какую? - удивился дедушка.
-Забыл уже что ли? Так дойди до комода, отрой фотоальбом, освежи свою память.
-Ничего я освежать не буду, - проворчал дедушка. - Больно надо! Мне уж недолго осталось. Дотерплю.
-А говоришь, меня переживешь! - засмеялась бабушка.
-Что вы ссоритесь? - влез я в интересный, но не нужный для меня разговор. Ведь я подошел совсем не для того, чтобы слушать их ругань.
-Главное в семье, Дима, дети! Ничего важнее их нет! Если бы не твоя мама, не знаю, смогли ли мы вместе дальше жить.
-Ч-ч-то? - дрожащим голосом произнес дедушка. - Ничего себе! Не ожидал я от тебя это услышать спустя тридцать с лишним лет. Вот значит как! А я думаю…
-Что думаешь?
-Куда ты все время ходишь. Говоришь - я в магазин, уйдешь, и нет тебя больше часа, возвращаешься с пустыми руками и оправдываешься - большая очередь, кошелек дома забыла, переучет, ревизия! Лапшу мне на уши вешаешь! Тридцать с лишним лет! Да я разведусь с тобой и в монастырь уйду! - дедушка, как всегда, махнул рукой и, хлопнув дверью, вышел на площадку.
-В монастырь он уйдет. Да кому он там нужен. Овсянку только и будет лопать, больше не на что не годен. Да, ты Дима, не воспринимай это близко к сердцу. У нас с ним постоянно так, а когда зритель есть, так нам куда интереснее. А в семье - главное дети. Ты это знай. Бабушка тебя плохому не научит. Никого не слушай. Все кругом ошибаются. А я жизнь прожила. Все повидала. Пойдем, чай с тобой выпьем. А то что-то в горле пересохло.
Мы прошли на кухню, я уселся рядом со своим полюбившимся радио, бабушка выставила на стол три чашки с блюдцами и налила в них заварки.
-Баб, а как узнать, любишь ты кого-нибудь или нет? - продолжал я учиться жизни.
-Ты это почувствуешь. Вот я, например, в отличие от твоего бестолкового деда, сразу поняла, что замуж за него выйду. Все вокруг для меня изменилось, когда с ним познакомилась. Сначала просто думала о нем, потом увидеть все время хотела. Нравилось с ним общаться, смотреть на него, чувствовать его. А потом все эти чувства переросли в привычку. И не думать теперь не могу и не видеть невозможно. Все глаза уже промозолил.
-А я совсем не думаю о той девочке. Мне просто нравится с ней гулять.
-Это сейчас у тебя так, станешь взрослее - будешь совсем по-другому воспринимать.
Вернулся дедушка, бросил недовольный взгляд в сторону кухни и уже собрался идти в комнату, как бабушка остановила его:
-Иди сюда, чай я тебе налила.
-Не нужен мне твой чай, - пробубнил дедушка.
-Как так не нужен? Хватит дуться, садись. Я конфеты купила твои любимые.
-Не надо мне ничего, - сопротивлялся дедушка.
-Дедушка, садись с нами, - попытался уговорить его я. - Мы без тебя не хотим пить. Садись с нами.
-Пей, Дима, не думай обо мне.
-Тебя внук просит, а тебе твоя гордость важнее. Пока не пнешь, не полетишь. Шаркай сюда.
Дедушка вошел на кухню, сел с краю стола, взял кружку и сделал маленький глоток.
-Горячее, смотри не обварись. Ну что ты так далеко сел, двигайся ближе. Или что, совсем котелок твой уже не варит? - продолжала ворчать бабушка.
-Прекрати меня пилить! Меня не жалеешь, пожалей хоть Диму! - вскочил дедушка и выронил из рук чашку. Горячий чай выплеснул ему на спортивные штаны и дедушка несколько раз выругался. - Все из-за тебя! - кричал дедушка, вытирая рукой штаны. - Вот ты где у меня уже сидишь! - показал пальцем он на свою морщинистую загорелую шею. - Дима разве хочет на все это смотреть? Надоест ему, не будет больше приезжать. Когда меня не станет, одна совсем будешь. Тогда ты поймешь, что ценить надо людей. Ты и мать свою точно так же донимала. Пока она не померла, бедняжка. А потом ходила из угла в угол и причитала: «Как же мне тебя не хватает, мамочка. На что ты меня оставила, любимая» - попытался изобразить он бабушку, и это получилось так смешно, что я едва сдержался от смеха. - При жизни надо людей ценить, а не после нее! Что толку потом? Все равно маме твоей уже, что ты говоришь. А ведь и меня ждет такая участь. Полотенце бы лучше дала, чего смотреть на меня?! И конфет я твоих не хочу. Сколько раз говорить, что я люблю «Вальс цветов», а не «Осенний вальс». У этих начинка слишком приторная. Приятного аппетита, - дедушка кинул на стол конфетку, встал из-за стола и пошел в комнату.
-Раз чай не пьешь, развесь тогда белье. Я тебе его в тазике оставила, - выкрикнула ему вслед бабушка.
Вечером я снова оказался дома, в своей комнате, перед телевизором. Мама возилась с Алешкой, папа, вернувшись с работы и пожаловавшись на своих учеников, принялся готовить ужин.
-Дима, подойди, пожалуйста.
Я лениво подтянулся на кресле и побрел в комнату, где Алешка резво на четвереньках ползал по комнате, улыбался, пытался что-то сказать.
-Мне белье из машинки достать надо. Посиди с Алешкой, только смотри, чтобы он ничего в рот не брал.
-Хорошо мам, не волнуйся.
Малейшая провинность или недостаточность внимания к окружающим людям, может привести к неизбежным, невероятным изменениям в жизни. Это я понял незадолго после того, как мама ушла доставать белье из стиральной машинки.
Алешка подобрался к пластмассовому конструктору и принялся вертеть его в руках. Я уселся на кровать и начал разглядывать тоненькие книжицы с разноцветными рисунками, которые мама или папа читают моему младшему брату изо дня в день.
«А какие книжки были у меня?», - вновь разыгрался во мне приступ ревности. - «Наверняка с такими красочными рисунками не было. Вряд ли были рисунки вообще».
Алешка подкрался ко мне на корточках и протянул маленькую деталь конструктора, призывая помочь ему.
-Давай строй, - с холодностью ответил я. Но Алешка продолжал карабкаться по моей ноге вверх, держа в руке синенький пластмассовый кубик. - Ну что? - разнервничался я и повысил тон. - Давай, иди обратно, делай свое дело. Я сейчас дочитаю и приду.
Улыбка с Алешкиного лица спала, он скатился по моей ноге на пол и двинулся в обратном направлении.
Я продолжал листать книжку, все тщательнее рассматривая изображенных на ней персонажей сказок.
Неожиданно Алешка начал кашлять и хрипеть. Я подскочил к нему, посадил на колени. Его лицо покраснело, глаза выступили наружу и заслезились. Открывая рот, он пытался закричать, но у него ничего не получалось.
-Мама! - завопил я. - Папа!
На мой зов сразу же прибежали родители. Папа схватил Алешку, перевернул его вниз головой и начал хлопать по спине. Вскоре изо рта брата вылетел на пол тот самый злосчастный синий пластмассовый кубик.
-Куда ты смотрел? - закричала мама. - Я же тебя попросила посмотреть за ним! Нельзя на тебя положиться! Господи…
-Я смотрел, - мой голос дрожал. Я сильно испугался в тот момент, когда мой брат начал задыхаться.
-Он ведь мог умереть! - сквозь слезы выговорила мама, взяла Алешку на руки, села на кровать и начала его успокаивать. - Миленький ты мой, все хорошо, все позади.
Алешка потянулся к маминой груди, и я понял, что лучше пойти в свою комнату. Но один я пробыл не долго. Ко мне зашел папа, сел на кровать и с умным видом посмотрел на меня.
-Нужно быть внимательнее, Дима. Как же ты так не усмотрел?
-Алешка сидел рядом с конструктором. Откуда мне было знать, что он захочет попробовать его на вкус?
-Тебе просто стоило быть рядом с ним. Он ведь еще маленький, а ты его старший брат. Ты должен заботиться о нем. Вы братья.
-Мы будем самыми близкими людьми, когда вас с мамой не станет? - вспомнил я слова, сказанные неопознанным объектом детского садика.
-Конечно. Вы должны быть лучшими друзьями.
-А когда человек умирает, что с ним происходит?
-Он отправляется на небеса.
-Там, где летают самолеты?
-Намного выше, туда, куда невозможно просто так попасть.
-Чтобы туда попасть, нужно умереть?
-Этого мало. Нужно прожить жизнь. Прожить так, чтобы потом не было стыдно за свои поступки, чтобы люди могли вспомнить только хорошее о человеке.
-А обо мне люди будут вспоминать? - после моего неожиданного для папы вопроса, он рассмеялся и я убедился в том, что с родителями разговаривать серьезно невозможно.
-А ты что уже собрался умирать?
-Нет, мне просто интересно, пап. Я уже прожил сколько то и хотелось бы знать, правильно жил я или нет. Если правильно, что я и дальше так буду жить, если нет, то подумаю над своим поведением.
-Нужно думать не о том, как поступал ты раньше. Что сделано, того не изменить. Нужно думать о том, как поступать в дальнейшем. Совершил ошибку - попытайся ее не совершать. Перед тем, чтобы что-то сделать - хорошенько все нужно взвешивать, обдумывать, советоваться.
-С кем?
-С близкими тебе людьми, которые тебя любят и никогда не посоветуют плохого.
-В смысле с бабушкой? - папа растеряно посмотрел на меня и только спустя какое-то время, я понял - почему его взгляд был именно таким.
-Да. Ты можешь спросить и нас, если ты хочешь.
-Хорошо пап, я буду спрашивать.
В комнату ворвалась мама:
-Это никуда не годится, Дима! Разве можно быть таким безответственным? Я попросила тебя…
-Галь, перестань. Мы уже поговорили с Димой. Он все понял.
-А если бы он…
-Перестань…
-Он мог…
-Прекрати…
-Что бы тогда…
-Галь…
Мама прошла ко мне, села рядом со мной и обняла.
-Дима, обещай мне, что такого не повторится. Обещай мне, что всегда будешь относиться к моим просьбам добросовестно и всегда их выполнять.
И опять от меня ждали услышать простое, но многозначащее слово: «Обещаю».
«Но стоит ли говорить, если я не собираюсь выполнять? Или лучше сказать - но сдержать обещание?»
-Ты пообещаешь? - продолжала мама.
То, что я решил для себя - стало для меня одним из основных принципов в дальнейшей жизни. Я перестал относиться к этому слову, как к слову, а начал относиться как к явлению. (Вновь извиняясь за тавтологию).
-Обещаю мам, - негромко сказал я для своих родителей, но все мое тело содрогнулось от оглушительного звука внутри меня.
-Хорошо, я буду надеяться. Пойдемте кушать.
Следующее утро было особенным. Причин для этого было много: первая - я проснулся человеком, держащим обещание. Вторая - это был последний выходной, когда мне еще было шесть лет. Третья причина - вопреки синоптикам, обещавшим вчера по радио целый день дождь, на улице стояла солнечная теплая весенняя погода. Четвертая причина - загадочное исчезновение Ани.
Я вышел на улицу и прошел к детской площадке в надежде, что встречу своего лучшего друга и проведу с ней отличный день. Но ее нигде не было, а по двору ходили ее родители и опрашивали всех, не видел ли кто их дочь, одетую в сиреневый комбинезон и красную шапочку.
-Дима, здравствуй, ты Аню нашу не видел?
-Нет, я только что вышел.
-Господи, куда же она пропала.
-Дорогая, не волнуйся, мы ее найдем, - успокаивал свою жену папа Ани.
-Аня! - кричала ее мама.
Я вызвался помочь им и побежал в сторону садика. Мне казалось, если однажды прятался там я, то непременно Аня тоже должна поступить так.
«Но зачем ей прятаться? У нее хорошие родители. Получается, у меня плохие? Нет. Я был обижен на них, но это состояние быстро прошло, повстречав неопознанный объект детского садика, или просто Славу. Дядя Слава. Звучит гораздо лучше, чем он на самом деле выглядит. Огромная голова и растопыренные в разные стороны уши»
Добежав до калитки детского садика, я прошмыгнул через нее на его территорию и начал заглядывать на веранды в поисках Ани. Но ее нигде не было.
-Аня! - звал я.
Я прошел по узенькой тропинке к другой веранде и прокричал еще раз ее имя. Но никто не откликался.
«Что могло с ней произойти? Может, она попала на небеса?» - промелькнула мысль, и я сразу же сплюнул три раза и постучал по первому попавшемуся дереву. Так делала постоянно бабушка, чтобы что-нибудь не сглазить.
-Аня! - закричал я вновь.
-Чего раскричался, мальчуган? - услышал я знакомый голос.
«Дядя Слава» - обрадовался я, в надежде, что он сможет помочь.
-Кого потерял?
-Девочку Аню. Она в сиреневом комбинезоне и красной шапочке. Вы видели?
-Маленькая такая с русыми волосами и большими такими глазенками, да?
-Да-да. Вы видели?
-Нет, не видел, - с горечью произнес дядя Слава.
-Жаль, ну если вы ее увидите, скажите ей, что мы ее потеряли.
-Кто вы?
-Ее родители и… - я задумался. - «Кто еще? Потерял ли ее я? Или просто решил помочь найти? Без нее будет скучно. Значит и я тоже». - …И я.
-Ты постой, скажу я тебе. Приходила она сюда. Мы с ней говорили, а потом она ушла.
-Куда ушла?
-Откуда же мне знать, - взмахнул руками дядя Слава.
-А вы же говорили, что ночью детский садик сторожите? Сейчас же день.
-Так меня попросили подежурить. Дневной охранник приболел.
-А о чем вы разговаривали с Аней? - изображал я из себя персонажей детективных фильмов, которые постоянно смотрела бабушка.
-Обо всем. А ты не знаешь разве, что у Ани дедушка умер?
-Дедушка умер?
-Да. Аня сюда вся в слезах прибежала, я уж и не знал, чем ей помочь. Как только не успокаивал.
Дядя Слава подошел ближе ко мне и сунул руку в карман. Я насторожился. Хоть он теперь и не выглядел так устрашающе, как той ночью, большая голова и уши всего на всего были кроличьей шапкой, я сделал шаг назад и не отводил взгляда от руки, копошившейся в кармане.
-Любила она очень дедушку своего. А его не стало. Тяжело человека терять, - продолжил дядя Слава. - Я ей свой пример из жизни привел, она меня послушала. Объяснил ей, что он всегда будет с ней рядом и всегда будет во всем помогать. А если она хочет помочь своему дедушке, ей стоит сходить в церковь, попросить Бога, чтобы все у него было хорошо, поставить свечку.
-В церковь?
-Да.
-Спасибо большое, дядя Слава.
В нашем районе была только одна церковь, и я сразу же побежал туда. Никогда еще один я не отлучался так далеко от дома, и понял, что с каждым днем становлюсь все взрослее. «Ведь не зря мне скоро исполняется семь лет» - подумал я и побежал через дорогу. Добежав до ворот церкви я замер на месте и начал всматриваться в икону с изображением Иисуса Христа.
-Ты в первый раз, мальчик? - спросила проходящая меня бабушка.
-Ага. Мне можно туда зайти?
-Конечно можно. Ты только перекрестись.
-Перекреститься? - переспросил я. - Это как?
Бабушка продемонстрировала, как это делается.
-А я видел по телевизору. Я умею.
Ловко повторив движения, я в один миг поднялся по лестнице, открыл тяжелую дверь и окунулся в приятную прохладу и таинственную тишину, на фоне которой едва был слышен треск горящих свечей. От запаха тающего воска голова закружилась. Набравшись смелости и сил, я сделал шаг вперед, издав громкий звук, на что несколько женщин, стоявшие напротив икон, резко обернулись и осмотрели меня с ног до головы.
Я прошел дальше и остановился напротив арки. Все было увешано и установлено иконами с изображением разных святых.
-Мальчик, перекреститься надо, - подошла ко мне женщина в сером платке и прошептала на ухо.
-Еще раз? - воскликнул я.
-Да что ж ты кричишь. Тише надо себя вести. Перекреститься надо.
-Я умею.
Перекрестившись перед алтарем, я прошел дальше.
На скамейке в уголке сидела Аня. Увидев меня, она тут же соскочила, подбежала и обняла.
-Дима, у меня дедушка умер, - заплакала она.
-Знаю, Аня, знаю.
-Откуда?
-Мне дядя Слава сказал.
-Дядя Слава?
-Сторож в садике
-Он мне сюда посоветовал сходить, обещал, что поможет.
-И как? Помогло?
-Я общалась с дедушкой. Мне кажется, он меня слышал.
-Ты его слышала? Или тебе кажется? - с трудом понимал я слова Ани.
Она пожала плечами, на мгновение опустила глаза и сразу же подпрыгнула, воскликнув:
-Я чувствовала!
Загадочное исчезновение Ани сразу же стало понятным. Именно ее поход в церковь и наш короткий, еще не взрослый разговор, повлиял на меня и, спустя некоторое время, подойдя к маме с полной уверенностью в своем решении, я сказал:
-Мам, давай окрестим меня.
Вернувшись во двор, родители Ани ринулись к нам навстречу. Они не ругали ее. Мама заплакала и обняла ее точно так же, как сделала это моя мама в тот день, когда я повстречался с неопознанным объектом в детском садике. «Все родители любят своих детей», - понял я в тот момент.