Несказка.
Оригинал тут: http://ogpu.org/content/ideologiya/99-neskazka.html
Человек устало брёл по дороге. Всё вокруг тонуло в густом тумане, так что не было видно совсем ничего. Он бы давно потерял направление, но дорога была всего одна, да и брёл он среди толпы таких же идущих. Впрочем, он уже не знал - такие же ли они, или какие-то другие - он не видел их лиц, лишь порой, замешкавшись, ощущал их толчки и слышал из тумана их невнятный бубнёж. Он не помнил, сколько это продолжалось, и не знал, куда он идёт и зачем.
Смутно припоминалось, что когда-то было иначе - ярко светило солнце, у пути была цель, и шагал он не один, а в дружном строю друзей под весёлую песню. Куда это всё ушло, куда все пропали, отчего смолкли песни и заволок всё проклятый туман - он не мог сказать, память отказывалась ему служить, и разум его был мутен. Его убаюкивало доносящееся из тумана смутное бормотание, рождая в душе неясное беспокойство, смешанное с отупляющим бессильным безразличием. Давно развалились ботинки, и протёрлась до дыр одежда, но дорога была ровной и не ранила ног, а туман скрадывал жару и холод.
И лишь в самой глубине его существа жила, словно бы отдельно от самого человека, острая тоска - по солнцу, по цели, по друзьям, по всему, что он утратил. Однажды тоска эта вдруг, словно прорвав какую-то преграду, разлилась по всему его существу. «Кто я? Куда я иду? И зачем я туда иду?», - спросил он у себя, остановившись и не обращая более внимания на тычки в спину. «Быть может, этот путь так и будет длиться без конца, и всё, что осталось мне в жизни - лишь это бессмысленное движение?» Ответа не было, была лишь острая боль - не боль тела, но боль неприкаянной души. Человек решительно повернулся и стал проталкиваться наперерез ходу толпы. Его толкали, на него зло шипели и невнятно грозили, но ему было всё равно.
Вот, наконец, и обочина дороги. Но что это? Дальнейший путь преграждал обледенелый вал высотой в два человеческих роста. Человек зло скривился и полез вверх. Он судорожно цеплялся скрюченными пальцами за малейшую неровность поверхности, то поднимаясь, то вдруг скользя и съезжая обратно. Отчего-то сейчас вернуться на дорогу и продолжить движение вместе со всеми представлялось ему невозможным, немыслимым, невероятно отвратительным. Он упрямо лез вверх, не обращая внимания на холод, на боль в окровавленных пальцах и разбитых при падении коленях.
И вот он достиг верхушки вала. Переведя дух, человек встал во весь рост и огляделся вокруг. С обеих сторон дороги, за её оградой, сколько хватало глаз, простиралась бесплодная заснеженная пустошь. Он перевёл взгляд на дорогу и едва удержался от крика. Туман, изнутри видевшийся ему серым, на самом деле был чёрным. Он простирался на высоту в полтора человеческих роста, и в нём нескончаемым потоком брели люди. Были они большей частью оборваны и грязны, но кто-то умудрился раздобыть себе одежду, а кого-то даже волокли в раззолоченных носилках. Но все идущие были одинаково слепы - чёрный туман превращал их глаза в пугающе-пустые бельма без тени огня и мысли.
А посреди толпы сновали совсем другие существа. На первый взгляд они тоже казались людьми, но их глаза были не белыми слепыми буркалами, а сосредоточием тьмы, сконцентрированным чёрным туманом, и взирали они идущих с холодной ненавистью, смешанной с плотоядной жадностью. Пасти их полны были острых игольчатых зубов, а на руках имелись длинные когти. Именно эти существа направляли движение толпы, подгоняли её, отчего человек назвал их про себя Погонщиками. Время от времени они выхватывали кого-то из общего потока, оттаскивали к обочине и впивались ему в горло своими длинными зубами. Другие идущие не обращали на это ни малейшего внимания, хотя их было намного больше, чем Погонщиков, и отбить несчастную жертву не составило бы большого труда. Но никто не вмешивался, и вскоре у подножия вала оставалось лишь обескровленное тело.
Но самым страшным было не это. Впереди, уже совсем недалеко, дорога обрывалась, дойдя до невидимой снизу цели - огромной чёрной ступенчатой пирамиды. На ступенях её были установлены жертвенники, над которыми склонялись Погонщики, зажимая в лапах иззубренные обсидиановые ножи. Кто-то из ушедших вперёд людей уже достиг этой пирамиды, и большую часть из дошедших волокли на эти жертвенники, распластывали на них и вырезали живые, бьющиеся ещё сердца. Кровь стекала вниз по специальным канавкам-стокам, собираясь в опоясывающем пирамиду канале. Она пылала чёрным огнём, и именно от этого огня и распространялся вокруг проклятый туман. Тем же немногим, кто избежал жертвенника, этот туман входил в лёгкие и глаза, и они бились в судорогах, и пальцы их превращались в когти, зубы удлинялись, и появлялись новые Погонщики, тут же занимающие места у алтарей или в толпе. А из-за пирамиды доносились странные звуки, как будто кто-то огромный жадно лакал там что-то, и время от времени сквозь черный туман можно было разглядеть то гигантское копыто, то острый рог, то исполинский полог тёмного крыла.
Была ли открывшаяся ему картина реальностью или порождением его больной фантазии? И если это была реальность, что он должен был делать, да и что он мог сделать в этом случае один? Человек ещё раз огляделся и вдруг понял, что он не единственный, кто смог подняться на вал. Неподалёку стояла группа людей, распространяя вокруг себя странный, неровный и мерцающий свет. О, как давно он не видел света! Он поспешил к ним - быть может, эти странные люди тоже видят то же, что и он? Быть может, у них есть ответы на мучающие его вопросы? Даже если нет - у них есть свет, а это уже немало для того, кто большую часть жизни провёл в тумане.
Приблизившись, он робко поздоровался. «Прогонят», - подумал он, - «кто я им - всего лишь странный оборванный чужак с разбитыми коленями и кровоточащими пальцами». Однако, к его удивлению, его приняли. Ему улыбались, его приветствовали, и вдруг он вспомнил те давние годы, когда путь его ещё не был одиноким, и это полузабытое ощущение общности, братства что-то всколыхнуло в нём. Люди указывали ему на что-то руками, и он послушно обратил свой взор туда. И вдруг увидел…
Дорога к чёрному храму была не единственной. Больше того, она явно была наспех построенным новоделом, сворачивавшим в сторону от прежней дороги. На перекрёстке толпились Погонщики, намертво перекрывая путь на эту старую заброшенную дорогу. Асфальт на ней потрескался от времени, и края трещин были остры, а вскоре он вообще кончался, и от дороги оставалась лишь неширокая тропа. Тропа эта шла в гору, выныривая из слоя чёрного тумана, петляя среди нагромождений скал и глубоких пропастей, и уходила куда-то под самые облака. И там, в этой дали, она была залита солнечным светом. Впервые за много лет человек увидел солнце, и его охватили восторг и благоговение.
И в эту самую секунду солнечный луч, прорвавшись сквозь облака, коснулся его измученной души, что-то пробуждая в ней, и душа эта вспыхнула золотым и алым огнём, выжигая малейшие следы въевшегося в неё чёрного тумана. Это было мучительно больно, и в то же время - невероятно прекрасно. Человек смеялся и плакал - теперь он понимал, откуда взялся тот свет, на который он поспешил. Это был свет горящих светлым огнём душ - таких же, какой стала теперь и его душа, и свет этот разгорался с каждой минутой всё ярче, и там, где лучи его падали на туман, тот вдруг съёживался и рвался, распадаясь на хлопья и рассеиваясь.
У него больше не было сомнений - что и как нужно делать, и он знал, что их нет и у его товарищей. Они шагнули вниз, вновь выходя на дорогу - но теперь они были вместе, и свет их, сияя, разгонял проклятый туман, и некоторые из идущих, кого он достигал, вдруг останавливались, оглядываясь в изумлении, и шли наперерез толпе, чтобы начать своё восхождение, и так же, как он совсем недавно, карабкались вверх по обледенелому склону. Погонщикам это явно не нравилось, и они шипели что-то угрожающе, щелкали зубами, грозили когтями, собираясь в огромную стаю.
Человек знал - впереди битва, но страха не было. Не было даже беспокойства за собственную, только что обретённую вновь жизнь - куда важнее была их общая будущая победа. Он был готов к бою. Он шёл к этому бою долгие годы, не зная, куда он идёт и зачем. Теперь он ясно помнил - тогда, когда туман ещё не скрыл всё от взора, именно боя он жаждал и к нему он готовился. Он больше не спрашивал у себя, кто он - он был Воином, и пришёл час его предназначения - битвы. Он был уверен - Свет сильнее Тьмы, Жизнь сильнее Смерти, и они прорвутся на ту, старую дорогу, ведущую в облака, к солнцу и звёздам, и черный храм останется без жертв, и иссякнут реки крови, и рассеется черный туман, и взвоет в тоске его зловещий Хозяин, и победа будет за людьми. И за это он готов был заплатить любую цену, потому что не было и не могло быть ничего важнее.
До встречи в СССР!