"Я не буду спать ночью новогодней.." )
2016 год будет для меня "годом" этого человека.. Написать о нём более-менее удачно - тот подарок, который я попытаюсь себе сделать этой зимой.
Леонид Добычин - удивительный писатель, совершенно недооценённый, которого можно смело назвать нашим современником, европейцем по духу и убеждениям, невероятным образом публиковавшимся в СССР 30-х годов.
Кажется, Ахматова заметила, что Михаилу Кузмину (другому литератору - гею) "повезло" умереть в 36-ом и от репрессий его избавила физическая смерть.
То же самое можно сказать о Леониде Добычине. После разгрома романа "Город Эн" (1936), который партийная критика клеймила за "формализм" и "натурализм" (имея в виду философски важную для автора гомосексуальную тему), - его исчезновение и смерть - можно считать парадоксальным "везением".
В 34-ом году власть вернула уголовную статью за "однополый секс", так что тексты Добычина оказались в условиях двойной травли. Критик Берковский называл его прозу "идейно враждебной". ("Этот профиль добычинской прозы - конечно, профиль смерти" - восклицал он).
Классовое чутьё не подводило режим: проза Добычина, в центре которой стоял человек, не поддающийся "социальным трансформациям" и "революционному воспитанию" (человек со своей природой - в том числе сексуальной), - эта проза подтверждала, что идея "нового мира" обречена на провал.
Гомосексуальная тема "Города Эн" (не слишком явная, но философски важная) - была приговором революционному "проекту".
Сегодня мы отнесли бы творчество Добычина (несмотря на мрачный колорит его стиля) к европейскому гуманизму, "агентом" которого он выступил в "советской литературе".
Но в 36-ом идея о том, что природа человека - достойна уважения и не поддаётся мастерам покопаться "гаечным ключом" в её сложном устройстве, - означала лишь один приговор.
Мы никогда не узнаем, как погиб Добычин, тело которого месяцы спустя обнаружили в Неве. Было это самоубийством после травли, отчаяние художника, понимавшего несовместимость своих принципов с советской системой? Было ли это политическим или криминальным убийством?
Ясно одно: Добычин, так мало написавший (два сборника рассказов и роман), создал удивительный мир, ничем не уступающий миру Андрея Платонова, - столь же философски напряжённый и обращённый к природе человека - в самые мрачные годы режима.
И гомосексуальность (казалось бы, частное обстоятельство личной судьбы) давала автору удивительно точное зрение в оценке революционного проекта - по созданию "человека нового типа".
Сегодня поэтика Добычина, возможно, не была бы столь мрачна и безысходна, но каждый художник отвечает на вызовы собственного времени.
В каком-то смысле, мы в долгу перед писателем, который оставил нам неявную и молчаливую просьбу: вернуть его имя и репутацию первоклассного художника.