Высота
Высота
(опыты ювенильной оптики)
Я не фанат высоты, хотя балкон и пятый этаж с годами помирили меня с ней, сделав высоту привычной.
Привычка жить в окружении широкого горизонта (всё время живого и разного) - это роскошь, ради которой можно стерпеть лёгкое головокружение от взгляда вниз, за грань балконной плиты, под которой качается крона каштана и мелькают стрижи.
И даже сейчас, когда плита крошится от старости, обнажая ржавую арматуру, а перила словно парят в воздухе, теряя опору, привычка разглядывать небо вблизи вытесняет животный страх, и я снова выхожу на балкон, как и в школьные годы, - и те же самые крыши обступают меня, как в детстве.
Балкон на самом деле - мой ровесник, и если нам суждено рухнуть, это будет красивой рифмой.
В юности с высотой было связано несколько экстремальных моментов, словно судьба прикидывала варианты возможных сценариев. Крыша или тополь во дворе… - высота воспринималась как вызов; бездны бередили воображение, требуя заглянуть за черту, словно это могло мне помочь нащупать границы реальности.
…Кинотеатр «Салют», возникший из охристого кирпича в начале семидесятых, парил над крышами домов чудесным миром; зеленоватые полотна витрин, широкий козырёк и неоновое имя в ночи - плыли иноземным кораблём, незримые матросы ползли по незримым реям, а лестница на крышу (со стороны глухой стены) дополняла эту корабельную картину. Не случайно новый кинозал открывался «Броненосцем Потёмкиным»…
Если подпрыгнуть повыше , можно было ухватиться рукой за нижнюю ступеньку железного полотна, уходящего прямо в небо. Конец пути терялся где-то там, а крыша казалась легко доступной. Широкий шаг ступеней на приличном удалении от стены заставлял тянуться к каждой новой перекладине, подтягиваясь всем телом и усиленно сжимая пальцы - в которых пульсировала в тот момент твоя жизнь.
Я уже не помню, почему Серёга потянул меня наверх, - мы ни о чём таком не договаривались…
Но ступенька за ступенькой, - обоих захватил азарт соревнования, пока уже поздно было возвращаться с полпути. Рыхлый апрельский снег (если смотреть с высоты) набегал на фундамент барашками талых волн, ветер трепал полы куртки, и я старался не смотреть вниз, чтобы не чувствовать слабости в руках. Пару раз мне казалось, что подкатывает головокружение, - тогда я цеплялся за ступень мёртвой хваткой и закрывал глаза…
Серёга поднимался где-то надо мной, я чувствовал это всем телом, - лестница гудела и позванивала под его подошвами, но повернуть вниз было уже просто немыслимо. Очевидно, для нас обоих.
На уровне труб и чердаков соседних пятиэтажек пейзаж вдруг обрывался. Вокруг оставалось только небо, дребезжащее полотно лестницы в руках и бесконечная стена, которой не было конца… Она напоминала небольшую площадь, стоящую вертикально.
На последних метрах на нас налетел беспорядочный ветер, хлеставший со всех сторон. Он гулял по бескрайней крыше, по ледяным полям чёрного битума, который округло сбегал к двум сторонам здания и обрывался там без ограждения. Крыша напоминала выгнутый каток, но по центру можно было пройти к фасаду с названием, - буквы вблизи казались огромными, выше нашего роста, в путанице ферм, проводов и неоновых трубок.
Мы немного постояли между «С» и «А», среди наших инициалов (что-то вроде инициации с парнем, которого я втайне любил).
Возможно, он чувствовал что-то в ответ, вырезав однажды на стволе дворового тополя (вровень с третьим этажом), имена, которые, надеюсь, есть там и теперь: «Саша + Сергей». Впрочем, без указания «суммы», которая для каждого из нас была своей…
Но это после… А пока ветер упруго толкал нас в спину. Взгляд завороженно блуждал по краю кровли: стоило скользнуть по её ледяной линзе, чтобы путь оказался последним. Сердце гулко билось, - то ли от высоты и нагрузки, то ли от того, что мы были здесь вдвоём - и каждый ощущал уникальность момента: сколько бы ни прошло времени, но поднебесное «вместе» было уже навсегда…
Город далеко расстилался непривычным ландшафтом, знакомый массив водонапорной башни казался отсюда цветным пеналом, стоящим на парте, а собственный дом - брусочком серого ластика . Это был совсем иной мир, впервые увиденный с высоты, - а его смысл и значение волшебно менялись отсюда вместе с оптикой. Он был другим, небесным и чужим, а вовсе не привычным и «своим», каким казался снизу. Открытие, которое остаётся с тобой навсегда и значение которого понятно не сразу...
Впрочем, пора было спускаться на землю.
Шаткая площадка в конце лестницы, с выгнутыми лентами перил - словно бы висела в пустоте. Ржавая решётка под ногами гудела на сквозном ветру. И было так непросто шагнуть туда с крыши.
Жизнь внизу казалась отсюда такой же далёкой, как и небо…
…Что это было? Проходя сегодня мимо знакомых стен и задирая голову кверху, в сторону потрёпаного временем фронтона (давно поменявшего вывеску и принадлежность), я с трудом понимаю, как нам удалось туда забраться.
Всё это кажется сном. Но с регулярностью ночного кошмара, мне продолжает сниться иногда, как сбитый ветром с ног, я медленно соскальзываю к краю, не в силах хоть за что-то зацепиться, хватаясь пальцами за ледяную корку кровли. И мёрзлая дуга несёт меня по льду: наклон всё круче и карниз неотвратим…
И лишь Серёжка грустно смотрит вслед.