После полугода в Аксёновке
Деревня Аксёновка, Омская область
Выезжаю от деревенского свёртка на трассу, переключаюсь на пятую передачу, и автомобиль, несмотря на то, что загружен под завязку, за пару-другую секунд набрав девяносто километров в час мчит меня в сторону далёкого города. Вдоль дороги тянутся опадающие рощи и небо кажется низким из-за придавивших его тёмных туч. И, как по заказу, из динамиков радиоприёмника льётся песня, соответствующая моменту:
"Отшумело, отзвенело бабье лето,
Паутинки перепутав в ярких листьях.
А сегодня журавли поднялись стаей,
И кричат они печально, улетая..."
Гляжу на серый асфальт дороги, слушаю песню, а в голове навязчиво вертится и вертится строка из лермонтовского "Бородино" про зимние квартиры. Помните? "Ворчали старики:"Что ж мы? на зимние квартиры?" И хотя вписанная в мой паспорт дата рождения вполне позволяет мне присоединиться к ворчанию названных стариков, но, честно признаюсь, в отличие от них я реально чувствую удовлетворение, что наконец-то возвращаюсь на свою "зимнюю квартиру" в Омск. Моё "Бородино", именуемое Аксёновкой, благополучно завершилось вместе с подступившими холодами и обязанностью топить печь.
Деревня Аксёновка, Омская область
Там, в городе, на "зимней квартире" меня ждут дела, реализацию которых я безосновательно и неправильно откладывал и откладывал на потом, на будущее. А тут после того, как в короткое время одна за другой ушли в мир иной три двоюродные сестры, одна со стороны матушки и две со стороны отца, я понял, что предполагаемое будущее может оказаться настолько коротким, что никак не вместит всё задуманное. Задумано же многое. Во-первых, так получилось, что именно я стал хранителем фамильной памяти и сыновья уже неоднократно, прямым текстом, мне предлагали написать историю нашей семьи, чтобы внуки знали чьими наследниками они являются. Во-вторых, та же фамильная память привела к тому, что у меня скопились уникальнейшие материалы о трагедии плена - о шталаге №325 в польском городе Замостье, и об Ачинской 91-й стрелковой дивизии, погибшей в 1941 году. Кажется, настала пора всё это упорядочить и превратить в нечто завершённое. Это ещё далеко не всё, но как говорил Козьма Прутков:"Нельзя объять необъятное!", а потому пока придётся скромно умолчать о том перечне дел, которые справедливо можно характеризовать, как необъятное.
Деревня Аксёновка, Омская область
К тому же за очередные полгода, проведённых в Аксёновке, мой багаж дополнительно пополнился материалами. Я имею в виду не нечто материальное, а фотографии, наблюдения, выводы про жизнь в деревне, про пчёл и пасеку, про птиц, жуков и грибы, а также про колоритных местных жителей, благо, таких хоть отбавляй. Есть ныне здравствующий британский писатель Питер Мейл, книги которого я не только читаю, но периодически и перечитываю. Купив дом в Провансе и прожив там только год, он умудрился написать одну за другой две книги: "Год в Провансе" и "Хороший год"(но на этом не остановился и дополнил ещё несколькими:"Ещё один год в Провансе", "Всё о Провансе" и т.д.). Аксёновка,и я это признаю, бесспорно не Прованс, а я не писатель, но на какое-то количество статей в моём ЖЖ материала и таланта вполне хватит. У нас в Сибири зима не просто долгая, а очень долгая, глядишь, всё накопленное и задуманное вдруг возьмёт и неожиданно превратится, например, в "Полгода в Аксёновке". Почему бы и нет? Омская Аксёновка ведь ближе, чем французский Прованс, а своеобразной экзотики, я думаю, нисколько не меньше.
Пока я размышлял подобным образом, не заметил, как семьдесят пять километров остались позади, и вот я уже в городе. Светофоры - один, другой, третий. Поворачиваю на Красноярский тракт (название производно не от города Красноярска, а от пригородного большого омского села Красноярка, хотя и то и другое от речного красного яра, в одном случае Иртыша, в другом - Енисея). Наряд ГИБДД, выхватывающий отдельные автомобили из уличного потока, отвлекает внимание и от грандиозных планов, и от возможных путей их реализации, и я окончательно переключаюсь на дорожное движение.