Холодное лето в Упырьево
Ранним утром отец Михаил взошел на брошенное колесо от трактора и оглядел собравшихся вокруг мужиков. Потом он бросил взгляд на выкрашенную зеленой краской броню «тридцатьчетверки», поднял мегафон и нажал тангенту. Из раструба мегафона вырвался короткий, невыносимо громкий визг. Звук царапнул по сердцу, пронесся над головами мужиков, заставив их притихнуть, пролетел через пруд, мимо крайнего двора Авдотьи Захаровой, проплыл эхом над деревенским погостом и растаял в утренней бескрайней российской дали.
Священник дунул в микрофон, повернулся к коттеджу и крикнул, профессионально растягивая гласные:
- Пидарасы, сдавайтесь!
…Лето 2008 года выдалось в Упырьево холодным и тревожным. Первого августа в небе над селом случилось солнечное затмение. Когда Луна в своем движении закрыла солнечный диск наполовину, над головами упырян на несколько секунд возникла фигура, очень напоминающая задницу. Сельский интеллигент Степаныч так и сказал, наблюдая редкое астрономическое явление сквозь закопченный кусок стекла от поллитровки:
- Жопа.
И как в воду глядел. Через неделю в деревне появились вурдалаки.
Степаныч и Петька по прозвищу Мазутный в то утро рыбачили на пруду. Рыбачили, скорее, по привычке, потому что последнего приличного карпа в деревенском пруду выловили лет пять назад, и ничего кроме десятка измельчавших карасиков для Петькиной кошки поймать обычно не удавалось.
- Глянь, - вдруг толкнул Степаныч локтем Петьку.
Тот проследил за взглядом товарища и увидел, что к дому на пригорке, что лежал метрах в трехстах от пруда, подъехал небольшой фургон.
Новый двухэтажный коттедж из красного кирпича таджики строили почти год. И теперь, видимо, пришла пора вселяться в коттедж хозяевам. Через несколько минут таджики вытащили из машины два длинных темных ящика и понесли внутрь. Когда рабочие скрылись из зоны прямой видимости, Степаныч вытянул леску из воды, стащил с крючка дохлого червя и смотал удочку.
- Уходим, - прошептал он Мазутному.
Через два дня пропала парикмахерша Людка. Вечером ушла от подруги и домой не вернулась. Только тогда Степаныч решился навестить председателя сельсовета и поделиться своей страшной догадкой.
Председатель, бывший военный моряк, не стал скрывать, что он думает о Степаныче в связи с высказанным тем предположением. Речь его была эмоциональная и убедительна. Степаныч, как истинный интеллигент советской еще закалки, хамство перенес стойко и призвал в свидетели Петьку Мазутного. Тут же послали за Петькой, и тот подтвердил, что да, третьего дня с утра таджики внесли в новый дом два гроба. Председатель с минуту подумал, потом достал из сейфа морской бинокль и сказал:
- Упыри - это по церковной части.
Настоятель деревенского храма отец Михаил трапезничал после вечерней службы. Выслушав сбивчивый рассказ пришедших, он достал из буфета четыре стопки и разлил по ним водку.
- И, да пребудет, - произнес отец Михаил короткий тост, они чокнулись, выпили и отправились на берег пруда, откуда из кустов отлично просматривался пригорок с новым коттеджем.
Смеркалось. Злые упырьевские комары уже попили достаточно крови всем четверым наблюдателям, когда дверь дома отворилась и во двор вышли два новых его обитателя. В двадцатикратный морской бинокль было видно, что это два довольно молодых мужчины, одетых не то в старомодные кафтаны, не то в сюртуки. У одного даже из рукавов торчали кружева. Мужчины уселись на улице за небольшим столиком и принялись разливать по бокалам что-то темное из бутылки.
Отец Михаил долго вглядывался, потом опустил бинокль и изрек:
- Либо москвичи, либо пидарасы.
- Вроде на людей похожи, - возразил Петька.
- Значит, пидарасы, - подытожил настоятель.
Участковый, посланный председателем на следующий день на разведку в подозрительный дом, так ничего и не узнал. Он долго звонил в модный звонок, потом стучал в дверь, но ответом ему было молчание. Милиционер обошел дом, заглядывая в окна, но ничего кроме темноты не обнаружил. О чем и доложил председателю.
Недолго думая, отец Михаил в тот же день окропил коттедж святой водой. Словно в ответ на эти действия, следующим вечером пропала Любовь Николаевна - одинокая тридцатилетняя учительница английского языка из упырьевской средней школы.
Всю ночь со стороны дома доносились звуки пилы и стук молотков, а наутро взору упырян предстал высокий глухой забор вокруг дома на холме. А тем же вечером к дому пришла целая делегация во главе с председателем.
- Есть кто дома? - крикнул председатель через забор.
- Yes, - донесся оттуда неприятный иностранный голос.
Поскольку единственного носителя английского языка село потеряло, переговоры грозили зайти в тупик. Но тут вызвался Степаныч, который, как и всякий интеллигент советской еще закалки, полагал, что достаточно выучил язык наиболее вероятного противника по самиздатовским диссиденстким книжонкам.
- Спроси их, куда Людку и Любовь Николавну дели? - попросил председатель.
- Зис из зе председатель! - заорал в забор Степаныч. - Хи аск ю, пидарасы, вер из Людка энд Любовь Николаевна?
- Suck my dick, - донеслось в ответ.
- Стало быть, представляется, - перевел Степаныч. - Диком его зовут.
- Послушай, Дик! - снова закричал председатель. - Я вижу, ты мужик нормальный, хоть и пидарас. Баб наших верните, и мы вас не тронем. На кой они вам дались, пидарасам?
На этот раз перевод, видимо, не потребовался, потому что ответили сразу же:
- Kiss my ass.
А затем, словно ставя точку в диалоге, из-за забора раздался дуплет из охотничьего ружья. Стреляли в воздух, но все пришедшие, за исключением отца Михаила, присели от неожиданности.
- Я тебя услышал, - сказал председатель, повернулся и пошел вниз с холма. Делегация последовала за ним.
- …Завести не заведем, - потирал подбородок Петька Мазутный, - а вот двумя дизелями запросто с постамента стащим и к дому подтянем.
Они разглядывали свежевыкрашенный к прошедшим недавно майским праздникам Т-34, стоящий на бетонном возвышении напротив сельского клуба.
- А боекомплект? - усомнился председатель.
- Об этом не беспокойтесь, - отозвался отец Михаил. - В соседнем артполку я командиру двух детишек крестил. Беру на себя.
Штурм вражеского коттеджа был намечен через три дня.
Ранним утром отец Михаил взошел на брошенное колесо от трактора и огляделся. Он бросил взгляд на выкрашенную зеленой краской броню «тридцатьчетверки», поднял мегафон и крикнул, профессионально растягивая гласные:
- Пидарасы, сдавайтесь!
- Отвянь, поп, - ответили ему уже по-русски. - Нет силы в твоей вере, и слово твое пусто.
Настоятель слез с колеса и прошелся вдоль ряда притихших мужиков.
- Братья, - обратился он, наконец, к сельчанам. - Стоим мы тут на нашей земле. А за нами родное село и погост с отеческими могилами. За нами правда и танк Т-34. На том стояла Россия и будет стоять тысячу лет с Божьей помощью. И никакие заморские кровососы, москвичи и пидарасы сего не изменят. Такая моя вера и такое мое слово.
И, подняв руку, священник осенил ополчение широким православным взмахом.
- Правильно, - зашевелились мужики, - хорошо батюшка сказал.
На трак «тридцатьчетверки» влез председатель в кожаном пиджаке и с биноклем на груди:
- Мужики! - крикнул он. - Враг пришел на нашу землю. Враг коварный и подлый. Они думали, что решилась Россия, что некому уже ответить за поруганную честь наших женщин, за порушенные города, за слезы ребятишек и матерей. Им хотелось, чтобы и русского духа не осталось на нашей земле, и чтобы в истории помнить забыли, что такое русский характер. Но они просчитались!
Возможно, не все из нас доживут сегодня до вечера. Но нет участи радостнее, чем принять смерть за родную землю и положить живот за други своя. И так пойдем мы, от могилы к могиле, пока полностью не изничтожим на русской земле всю скверну - заморских кровососов, москвичей и пидарасов! Заряжай.
Петька мазутный скрылся в люке танка и там заурчало что-то металлическое.
- По врагам и оккупантам - огонь! - скомандовал председатель.
Отец Михаил перекрестился.
Священник дунул в микрофон, повернулся к коттеджу и крикнул, профессионально растягивая гласные:
- Пидарасы, сдавайтесь!
…Лето 2008 года выдалось в Упырьево холодным и тревожным. Первого августа в небе над селом случилось солнечное затмение. Когда Луна в своем движении закрыла солнечный диск наполовину, над головами упырян на несколько секунд возникла фигура, очень напоминающая задницу. Сельский интеллигент Степаныч так и сказал, наблюдая редкое астрономическое явление сквозь закопченный кусок стекла от поллитровки:
- Жопа.
И как в воду глядел. Через неделю в деревне появились вурдалаки.
Степаныч и Петька по прозвищу Мазутный в то утро рыбачили на пруду. Рыбачили, скорее, по привычке, потому что последнего приличного карпа в деревенском пруду выловили лет пять назад, и ничего кроме десятка измельчавших карасиков для Петькиной кошки поймать обычно не удавалось.
- Глянь, - вдруг толкнул Степаныч локтем Петьку.
Тот проследил за взглядом товарища и увидел, что к дому на пригорке, что лежал метрах в трехстах от пруда, подъехал небольшой фургон.
Новый двухэтажный коттедж из красного кирпича таджики строили почти год. И теперь, видимо, пришла пора вселяться в коттедж хозяевам. Через несколько минут таджики вытащили из машины два длинных темных ящика и понесли внутрь. Когда рабочие скрылись из зоны прямой видимости, Степаныч вытянул леску из воды, стащил с крючка дохлого червя и смотал удочку.
- Уходим, - прошептал он Мазутному.
Через два дня пропала парикмахерша Людка. Вечером ушла от подруги и домой не вернулась. Только тогда Степаныч решился навестить председателя сельсовета и поделиться своей страшной догадкой.
Председатель, бывший военный моряк, не стал скрывать, что он думает о Степаныче в связи с высказанным тем предположением. Речь его была эмоциональная и убедительна. Степаныч, как истинный интеллигент советской еще закалки, хамство перенес стойко и призвал в свидетели Петьку Мазутного. Тут же послали за Петькой, и тот подтвердил, что да, третьего дня с утра таджики внесли в новый дом два гроба. Председатель с минуту подумал, потом достал из сейфа морской бинокль и сказал:
- Упыри - это по церковной части.
Настоятель деревенского храма отец Михаил трапезничал после вечерней службы. Выслушав сбивчивый рассказ пришедших, он достал из буфета четыре стопки и разлил по ним водку.
- И, да пребудет, - произнес отец Михаил короткий тост, они чокнулись, выпили и отправились на берег пруда, откуда из кустов отлично просматривался пригорок с новым коттеджем.
Смеркалось. Злые упырьевские комары уже попили достаточно крови всем четверым наблюдателям, когда дверь дома отворилась и во двор вышли два новых его обитателя. В двадцатикратный морской бинокль было видно, что это два довольно молодых мужчины, одетых не то в старомодные кафтаны, не то в сюртуки. У одного даже из рукавов торчали кружева. Мужчины уселись на улице за небольшим столиком и принялись разливать по бокалам что-то темное из бутылки.
Отец Михаил долго вглядывался, потом опустил бинокль и изрек:
- Либо москвичи, либо пидарасы.
- Вроде на людей похожи, - возразил Петька.
- Значит, пидарасы, - подытожил настоятель.
Участковый, посланный председателем на следующий день на разведку в подозрительный дом, так ничего и не узнал. Он долго звонил в модный звонок, потом стучал в дверь, но ответом ему было молчание. Милиционер обошел дом, заглядывая в окна, но ничего кроме темноты не обнаружил. О чем и доложил председателю.
Недолго думая, отец Михаил в тот же день окропил коттедж святой водой. Словно в ответ на эти действия, следующим вечером пропала Любовь Николаевна - одинокая тридцатилетняя учительница английского языка из упырьевской средней школы.
Всю ночь со стороны дома доносились звуки пилы и стук молотков, а наутро взору упырян предстал высокий глухой забор вокруг дома на холме. А тем же вечером к дому пришла целая делегация во главе с председателем.
- Есть кто дома? - крикнул председатель через забор.
- Yes, - донесся оттуда неприятный иностранный голос.
Поскольку единственного носителя английского языка село потеряло, переговоры грозили зайти в тупик. Но тут вызвался Степаныч, который, как и всякий интеллигент советской еще закалки, полагал, что достаточно выучил язык наиболее вероятного противника по самиздатовским диссиденстким книжонкам.
- Спроси их, куда Людку и Любовь Николавну дели? - попросил председатель.
- Зис из зе председатель! - заорал в забор Степаныч. - Хи аск ю, пидарасы, вер из Людка энд Любовь Николаевна?
- Suck my dick, - донеслось в ответ.
- Стало быть, представляется, - перевел Степаныч. - Диком его зовут.
- Послушай, Дик! - снова закричал председатель. - Я вижу, ты мужик нормальный, хоть и пидарас. Баб наших верните, и мы вас не тронем. На кой они вам дались, пидарасам?
На этот раз перевод, видимо, не потребовался, потому что ответили сразу же:
- Kiss my ass.
А затем, словно ставя точку в диалоге, из-за забора раздался дуплет из охотничьего ружья. Стреляли в воздух, но все пришедшие, за исключением отца Михаила, присели от неожиданности.
- Я тебя услышал, - сказал председатель, повернулся и пошел вниз с холма. Делегация последовала за ним.
- …Завести не заведем, - потирал подбородок Петька Мазутный, - а вот двумя дизелями запросто с постамента стащим и к дому подтянем.
Они разглядывали свежевыкрашенный к прошедшим недавно майским праздникам Т-34, стоящий на бетонном возвышении напротив сельского клуба.
- А боекомплект? - усомнился председатель.
- Об этом не беспокойтесь, - отозвался отец Михаил. - В соседнем артполку я командиру двух детишек крестил. Беру на себя.
Штурм вражеского коттеджа был намечен через три дня.
Ранним утром отец Михаил взошел на брошенное колесо от трактора и огляделся. Он бросил взгляд на выкрашенную зеленой краской броню «тридцатьчетверки», поднял мегафон и крикнул, профессионально растягивая гласные:
- Пидарасы, сдавайтесь!
- Отвянь, поп, - ответили ему уже по-русски. - Нет силы в твоей вере, и слово твое пусто.
Настоятель слез с колеса и прошелся вдоль ряда притихших мужиков.
- Братья, - обратился он, наконец, к сельчанам. - Стоим мы тут на нашей земле. А за нами родное село и погост с отеческими могилами. За нами правда и танк Т-34. На том стояла Россия и будет стоять тысячу лет с Божьей помощью. И никакие заморские кровососы, москвичи и пидарасы сего не изменят. Такая моя вера и такое мое слово.
И, подняв руку, священник осенил ополчение широким православным взмахом.
- Правильно, - зашевелились мужики, - хорошо батюшка сказал.
На трак «тридцатьчетверки» влез председатель в кожаном пиджаке и с биноклем на груди:
- Мужики! - крикнул он. - Враг пришел на нашу землю. Враг коварный и подлый. Они думали, что решилась Россия, что некому уже ответить за поруганную честь наших женщин, за порушенные города, за слезы ребятишек и матерей. Им хотелось, чтобы и русского духа не осталось на нашей земле, и чтобы в истории помнить забыли, что такое русский характер. Но они просчитались!
Возможно, не все из нас доживут сегодня до вечера. Но нет участи радостнее, чем принять смерть за родную землю и положить живот за други своя. И так пойдем мы, от могилы к могиле, пока полностью не изничтожим на русской земле всю скверну - заморских кровососов, москвичей и пидарасов! Заряжай.
Петька мазутный скрылся в люке танка и там заурчало что-то металлическое.
- По врагам и оккупантам - огонь! - скомандовал председатель.
Отец Михаил перекрестился.