сны
Меня упрекают, что последнее время я пишу только о грустном. Вот, решил исправляться и написал этот шутливый рассказик.
«Стоит солнцу зайти, вот и я…» (Пикник)
«Сны»
Обычно по утрам я просыпаюсь в хорошем приподнятом настроении. Сны, если и снятся, так тоже мирные спокойные, соответствующие возрасту. Но сегодня я проснулся с чувством глубочайшего возмущения. Давно себя таким не помню. Сел в постели и заявил:
- Нет, это уже слишком! Так опозорить! Этого я ему никогда не прощу.
Потом отошёл от сна и рассмеялся:
- Ой, приснится же такое. Главное, накануне вечером ни о чём этаком я и не помышлял. Кому сказать, не поверят.
Только что я видел себя, стоящим в холе большого красивого здания. Стены украшены горящими огоньками, а рядом со мной суетятся многочисленные фоторепортёры. Они готовятся встречать каких-то очень важных людей. Я стою немного в стороне и наблюдаю за ними. Слышу:
- Идут! Идут!
Журналисты засуетились ещё активнее. Вижу приближающуюся к нам группу глав государств. Среди них наш президент и президент Америки. Ничего себе, думаю, как это меня угораздило оказаться в самой гуще мировых событий?
Вот группа небожителей поравнялась с нами. Смотрю на их лица. Обама улыбается. Неожиданно он останавливается и почему-то начинает разговаривать со мной. Все пошли дальше, а он остановился. Говорит, разумеется, по-английски, но я его понимаю. И даже что-то пытаюсь отвечать. Видно, что он доволен нашим разговором.
Потом американец прощается, машет мне рукой, и, продолжая улыбаться, уходит вслед за всеми. Уходит, но я слышу как он там, где-то за стенкой, на чистейшем русском пересказывает моему президенту наш разговор в коридоре. Оказывается, я ему такого наговорил, что ещё одно слово и война неизбежна. Понятно, не сдержался, и от возмущения проснулся.
Уже делая зарядку, всё возвращался к этому странному сну, и вспомнил, об одном своём благородном поступке, кстати, непосредственно связанным с Бараком Обамой.
Один человек захотел сделать мне приятное, и придумал подарить большой пряник с художественной картинкой из карамельной глазури. Поскольку пряников было много и картинки на них были разные, то и выбор у меня оказался значительным.
Продавец подаёт мне пряник с большим портретом нашего президента и государственным гербом.
- Вот, возьмите, рекомендую, очень вкусный.
Беру, рассматриваю. Здорово, портретное сходство на прянике с оригиналом поразительное. Стал представлять, как буду есть "вкусного президента", да ещё и с гербом. Стоя, что ли, и при развёрнутых знамёнах? О чём думают те, кто изобретает такие пряники? И отказался.
- Ну, если вы такой щепетильный, то вот вам пряник с Обамой.
Обама, улыбаясь всеми тридцатью двумя зубами, доверчивыми глазами приветствовал меня со своего пряника. Конечно, с Обамой проще, только как я вгрызусь в эти доверчивые глаза? Тем более, что в наших с ним отношениях ещё не было этого сна и такого недостойного с его стороны поведения. Хотя, наверно я бы и в этом случае отказался.
- Батюшка, берите, такой вкусный, когда его ешь, он хрустит.
- Кто хрустит, Обама? Я же не каннибал.
- Нет, конечно, не американский президент, глазурованная картинка хрустит!
- А может, лучше что-нибудь традиционное?
- Пожалуйста, - и девушка снимает с прилавка пряник с весёло танцующей коровой.
Это было то, что надо. Я отвёз его моей "лисе" Алисе. В ту пору ей уже исполнилось полтора года, и она знала, что коровка говорит "му-у-у-у".
Её любимая игрушка, «поющая корова», умела петь песенки, но не танцевала, а моя, что на прянике, танцевала, и очень славно. Наверняка она ей понравилось.
Уже через час мы с моим помощником Алексеем сидели в его машине. Ехали и слушали Гарика Сукачёва. А Гарик в это время, в привычной ему категоричной манере, требовал от американских империалистов «дать свободу Анджеле Дэвис».
- Ты смотри, как заходится, сердешный, - сокрушается мой товарищ.
Половину своей жизни Алексей отработал в Москве водителем автобуса. А поскольку водить автобус он начинал ещё до изобретения громкоговорящей связи, то и сокрушался ничуть не тише Сукачёва.
Не так давно я пригласил его помогать мне в алтаре. И ничуть об этом не жалею. Теперь мои «мироносицы» притихли и ведут себя, словно мыши. Главное, он им самим нравится. Наконец-то, говорят, в алтаре появился мужчина. «Страсть какой строгий. А это хорошо, а это нам нравится. Мужик он и должен быть о какой! Кулак, а не мужик, не то что некоторые». При этом явно намекая на батюшку.
- Мы тоже в своё время заходились по этой Анджеле Дэвис. Помнишь её курчавую негритянскую головку?
- А то ж. Кто же её не помнит? Мы ей тогда всем классом письмо писали, в едином порыве требуя: «Свободу Анджеле Дэвис». Гарик наверно тоже ей письма писал, и так увлёкся, что никак с тех пор не угомонится.
Интересно, куда девались те письма от наших детей в Соединённые Штаты? Ведь это же каждый класс их строчил. И везде требование - как сейчас помню, - «прекратить преследовать несчастных негров! Негр - тоже человек»!
- Не знаю, сожгли наверно, или сдали в макулатуру в обмен на «Трёх мушкетёров». Анджела Дэвис, ладно, это уже в прошлом. Зато этой ночью мне ещё один негр приснился.
И всё - всё про поведение американского президента ночью у меня во сне я, ничего не утаивая, рассказал Алексею. И про то, как он улыбался во время нашего с ним разговора, и о том, как оговорил меня потом перед моим отечественным руководством.
- Главное клеветал чисто по-русски, безо всякого акцента. Как мы с тобой говорим, вот так и врал.
Я ожидал, что Алексей начнёт смеяться, но он слушал не перебивая. Видно мой рассказ заинтересовал его по-настоящему. Словно, он уже имел на Обаму своё сложившееся мнение, но для полноты картины ему не хватало всего каких-то мелких незначительных штрихов. Услышал мой сон, и всё, портрет нарисовался.
- А ты что, ждал от них чего-то другого? - С горечью в голосе пророкотал бывший водитель автобуса. - Бесы, бесы они эти американцы, и главных их - самый что ни наесть бес, тоже.
Ты вспомни как он присягу давал. В первый раз, или во второй, уже не помню. Ему на Библии нужно поклясться, а он не может. К Библии руку приложить не может, обжигает его святая книга. Пришлось перчатки надевать, только в них и получилось.
Гарик вон про Анджелу спел, а я вспоминаю, как мы в автобусном парке радовались с мужиками этому Обаме. Подумать только, ведь это же «наш», социально близкий, к власти пришёл. Потомок угнетаемых негров из Африки, плоть от плоти. Теперь точно задружимся, всё долой напряжение и гонку вооружений.
А он хуже любого капиталиста! - Этой фразой из нашего недавнего советского прошлого Алексей и закончил свою возмущенную тираду.
- Не переживай ты так, Лёша, вообще-то я тебе свой сон рассказал. Наяву ничего такого не было, и быть не могло. Сам подумай, кто Обама и кто я. Думал улыбнёшься, а ты наоборот, вижу, расстроился.
- Да надоели они эти американцы! Даже ночью во сне нет от них покоя, - улыбнулся, наконец, мой алтарник. Надеюсь, больше он тебя не потревожит.
- Лёша, так это уже не в первый раз. Однажды, ещё в самом начале его первого срока президентства, мы как раз у себя на приходе проводили годовое собрание. И снится мне всё тот же Обама. Он мне тогда даже нравился.
- Ну да, как же, миротворец, нобелевский лауреат!
- Вот, я и увидел его на нашем приходском собрании. Сидит на галёрке, улыбается. А мне неудобно, такой человек в кои-то веки заглянул к нам на собрание, а на него никто не обращает внимания. Думаю, предложу ка я ему войти в нашу ревизионную комиссию. Но он отказался, сославшись на занятость: «Простите, парни, я и так к вам еле вырвался, а в комиссии работать надо». Но было видно, что предложение ему понравилось.
Проснувшись, я тогда ещё подумал, а что если он наш, православный, только тайный?
- Ёрничаем мы с тобой сейчас над американцами, а вспомни, как с начала девяностых рвался наш народ туда, в сторону «проклятого капиталистического запада». Как будто и не было между нами никакого противостояния и никакой холодной войны.
Я сам чуть было не уехал, - вспоминает Алексей. У нас тогда на работе начал один всех подбивать, поехали в Южную Африку! Очень уж там, говорил, хорошо, и денег платят не сосчитать, не то что у нас в автобусном парке.
- Лёша, ты жил в Москве! В столицах жить куда проще. А с периферии действительно многие побежали, особенно с тех мест, где начали стрелять. Здесь в центре их тоже никто не ждал, а эмиграция давала шанс начать всё сначала.
Есть у нас с матушкой одна общая знакомая. По национальности казашка из Алма - Аты. Муж у неё русский, всю жизнь занимается наукой. Айша, кстати, она прямой потомок Чингис хана. У неё даже документ имеется, подтверждающий этот факт. Правда, родство со столь выдающимся предком, её совсем не трогает, документ ей просто принесли и вручили.
В детстве её часто возили к бабушке в деревню. И всякий раз она задавалась вопросом, почему у бабушки во дворе асфальт белого цвета. Во всех дворах асфальт чёрный, а них белый. У бабушки всегда было много скота, у них даже в советские годы у неё работали наёмные работники. Став старше, девочка узнала, что её бабушка ханская дочь, а дедушка из людей простых. Потому и к миру у них отношение было совершенно противоположное.
Бабушка не любила людей. Она помнила своё происхождение и как могла по-своему мстила, тем, кого привыкла называть, «дети краснопузых». Никогда никому ничем не помогала, и даже в самые голодные годы вместо того, чтобы подать милостыню, выливала оставшееся молоко прямо во двор. Потому и был он у них странного белого цвета.
Дедушка, тот наоборот, не пропускал ни одного нищего, из тех что брели по дороге мимо их дома. Деревенские его так между собой и называли - «милостивый». Ты «милостивого» попроси, он поможет.
Её мужа учёного биолога пригласили работать в штаты в один из университетов. Сперва он поехал один, а вскоре прислал приглашение жене и дочке. Айша рассказывала как ездила оформлять документы в американское посольство в Москве и вспоминала один забавный случай.
Ей и всем, кто вместе с ней намеревался получать визы, сотрудники посольства выдали анкеты и велели их заполнить. Почему-то в тот день среди посетителей было много нерусских. К Айше то и дело кто-нибудь из них подходил и просил совета.
- Подошёл ко мне один армянин, - рассказывает Айша, - он плохо говорил по-русски и мало что понимал в этой анкете.
- Сэстра, - в очередной раз пристаёт он к Айше, - а что такое «расА»?
- Не «расА», а рАса.
- Что это, сэстра?
- Это значит, какого ты цвета кожи. Белый, чёрный или жёлтый.
- Значит, я чёрный?
- Нет, ты белый.
- Я белый?! Зачем белый? Я чёрный.
- Я тебе говорю, - злится Айша, - пиши «белый». Иначе анкету не примут и заставят переписать.
И всё-таки этот армянин решил, что он прав и написал в графе «раса» - «чёрный».
Потом я видела, как этот человек радовался, лез ко всем и показывая на исправленную запись в анкете, всё повторял: «Видите! Я белый! Хочу в Америку, там я белый»!
Ещё Айша рассказала об одной семье её соплеменников казахов. Эту семью она знала, живя в Советском Союзе, а потом их пути пересеклись и в Соединённых Штатах. Газиза, сверстница Айши, ещё в детстве мечтала уехать жить заграницу. Но время шло, а мечта всё никак не реализовывалась. Она успела выйти замуж, родить детей и даже развестись. И только когда великий и могучий Советский Союз развалился, у неё появилась возможность уехать.
Газиза бросилась искать себе мужа где-нибудь в Америке или в Европе. Наконец долгожданный «принц» откликнулся, и девушка умчалась к нему, перелетев через Атлантический океан.
Дети какое-то время жили с бабушкой, а потом и они стали американцами. Бабушка, оставшись одна, затосковала. Она привыкла быть нужной, привыкла готовить еду на целую семью в своём большом чугунном казане.
Только в нём получалась замечательная бабушкина шурпа, и плов, и ещё много-много чего что так нравилось её внукам. В своё время и Айша после занятий в университете забегала в гостеприимный дом Газизы насладиться бабушкиной готовкой. А та сидела, поджав щёку кулачком и радовалась, видя с каким удовольствием ест её еду дочкина подружка.
- Кушай, кушай, дочка. Это тебе не русский суп. Того похлебал, а через час снова есть хочется. Тарелку шурпы съел и целый день сыт.
- Бабушка, шурпа такая вкусная, потому что в твоём казане приготовлена.
Бабушка довольна, она нужна и любима.
Прошёл год после отъезда внуков, другой, и вот затосковал человек и начал проситься: «Возьмите меня в Америку. Мне тяжело доживать век одной».
Через несколько месяцев бабушка уже собирала вещи и размышляла, что больше всего понадобиться ей на чужбине. Вроде и то надо бы взять, и это пригодится.
А казан! Как ей ехать в Америку и без своего казана!? Кто она без казана? Зачем она без казана? Вскоре тяжёлый чугунный казан, надраенный песком до блеска, и заботливо укутанный в толстую шерстяную шаль, был помещён в чрево огромного Боинга, и вскоре эмигрировал вместе с хозяйкой на новое место пребывания.
Поначалу бабушка жила вместе с молодыми, но когда дети подросли, для неё сняли крохотную квартирку в соседнем доме. Казан перекочевал вслед за хозяйкой. И тут она осознала, что никакая она ещё не бабушка, а вполне ещё себе нестарая женщина, и устроилась работать.
Однажды на вахту, где трудилась бывшая старушка, заглянул её сослуживец из местных, привлечённый необычным, но очень вкусным запахом пищи. Раз человек зашёл угостился едой, приготовленной в чудо казане, другой раз. Разговорились, оказалось вдовец. И она, вот ведь совпадение, тоже женщина незамужняя.
Так вскоре появилась на свет новая казахско-американская семья. Правда, американский муж до сих пор уверен, что его жена русская. Теперь он точно знает, где находится Россия и питает к нашей стране самые добрые чувства. Хоть бери его и записывай в члены общества Американско - Российской дружбы.
- Вот! - Неожиданно воскликнул мой собеседник, - вот, где собака зарыта! Он мужик, этот американец, а мужик, кем бы он ни был, должен быть сытым.
У меня знакомый недавно в Америку летал. Я его спросил, что тебя в Америке больше всего удивило? Он сказал, там очень много толстых людей. Не полных, а именно толстых, и даже безобразно толстых. А всё потому, что эти люди привыкли питаться тем, чем их кормят в ресторанчиках фаст фуда.
Я думал над его словами и никак не мог понять, почему они так живут? Раз люди такие толстые, значит, они едят и не наедаются. Им всегда хочется есть. Я догадался, они голодные! Ты понимаешь, они просто голодные. Это обилие хотдогов, гамбургеров и прочей пластиковой еды не насыщает. А раз люди голодные, значит и злые. Голодные мужики всюду злые.
Батюшка, это же выход! Чтобы решить проблемы наших с ними отношений, нужно накормить людей вкусной и здоровой пищей. Они насытятся и больше не будут голодать. Сытые добродушны, сытые улыбаются и не хотят воевать.
Алексея понесло:
- Слушай, нам потребуется целая государственная программа. Каждая наша женщина, выезжающая на запад, независимо, молодая или старушка, должна брать с собой казан из толстого чугуна. И только в нём готовить еду для своего мужчины. Благодарные сытые мужики полюбят своих женщин, а вмести с ними и нашу страну.
С Обамой жаль не успели. Ты вспомни, когда наш президент к нему в Америку прилетел, куда он его повёл? Правильно, в Макдональдс. Для него луковые колечки в сырном соусе предел мечтаний. А так корми бы его Мишель шурпой из баранины, разве начал бы он воевать.
Обаму уже не исправишь, слишком поздно, а вот жене будущего американского президента нужно будет послать в подарок точно такой же казан с подробной инструкцией по применению на английском и на казахском, нет - на русском языках. Тогда будущий американский президент полюбит Россию и станет нашим другом. Вот хорошо-то будет.
Как тебе мой план, батюшка, нравится?
- Ещё бы! Лёша, ты голова. Только есть в твоём плане одно слабое место. Понимаешь, может статься так, что президентом Соединённых Штатов выберут женщину.
«Стоит солнцу зайти, вот и я…» (Пикник)
«Сны»
Обычно по утрам я просыпаюсь в хорошем приподнятом настроении. Сны, если и снятся, так тоже мирные спокойные, соответствующие возрасту. Но сегодня я проснулся с чувством глубочайшего возмущения. Давно себя таким не помню. Сел в постели и заявил:
- Нет, это уже слишком! Так опозорить! Этого я ему никогда не прощу.
Потом отошёл от сна и рассмеялся:
- Ой, приснится же такое. Главное, накануне вечером ни о чём этаком я и не помышлял. Кому сказать, не поверят.
Только что я видел себя, стоящим в холе большого красивого здания. Стены украшены горящими огоньками, а рядом со мной суетятся многочисленные фоторепортёры. Они готовятся встречать каких-то очень важных людей. Я стою немного в стороне и наблюдаю за ними. Слышу:
- Идут! Идут!
Журналисты засуетились ещё активнее. Вижу приближающуюся к нам группу глав государств. Среди них наш президент и президент Америки. Ничего себе, думаю, как это меня угораздило оказаться в самой гуще мировых событий?
Вот группа небожителей поравнялась с нами. Смотрю на их лица. Обама улыбается. Неожиданно он останавливается и почему-то начинает разговаривать со мной. Все пошли дальше, а он остановился. Говорит, разумеется, по-английски, но я его понимаю. И даже что-то пытаюсь отвечать. Видно, что он доволен нашим разговором.
Потом американец прощается, машет мне рукой, и, продолжая улыбаться, уходит вслед за всеми. Уходит, но я слышу как он там, где-то за стенкой, на чистейшем русском пересказывает моему президенту наш разговор в коридоре. Оказывается, я ему такого наговорил, что ещё одно слово и война неизбежна. Понятно, не сдержался, и от возмущения проснулся.
Уже делая зарядку, всё возвращался к этому странному сну, и вспомнил, об одном своём благородном поступке, кстати, непосредственно связанным с Бараком Обамой.
Один человек захотел сделать мне приятное, и придумал подарить большой пряник с художественной картинкой из карамельной глазури. Поскольку пряников было много и картинки на них были разные, то и выбор у меня оказался значительным.
Продавец подаёт мне пряник с большим портретом нашего президента и государственным гербом.
- Вот, возьмите, рекомендую, очень вкусный.
Беру, рассматриваю. Здорово, портретное сходство на прянике с оригиналом поразительное. Стал представлять, как буду есть "вкусного президента", да ещё и с гербом. Стоя, что ли, и при развёрнутых знамёнах? О чём думают те, кто изобретает такие пряники? И отказался.
- Ну, если вы такой щепетильный, то вот вам пряник с Обамой.
Обама, улыбаясь всеми тридцатью двумя зубами, доверчивыми глазами приветствовал меня со своего пряника. Конечно, с Обамой проще, только как я вгрызусь в эти доверчивые глаза? Тем более, что в наших с ним отношениях ещё не было этого сна и такого недостойного с его стороны поведения. Хотя, наверно я бы и в этом случае отказался.
- Батюшка, берите, такой вкусный, когда его ешь, он хрустит.
- Кто хрустит, Обама? Я же не каннибал.
- Нет, конечно, не американский президент, глазурованная картинка хрустит!
- А может, лучше что-нибудь традиционное?
- Пожалуйста, - и девушка снимает с прилавка пряник с весёло танцующей коровой.
Это было то, что надо. Я отвёз его моей "лисе" Алисе. В ту пору ей уже исполнилось полтора года, и она знала, что коровка говорит "му-у-у-у".
Её любимая игрушка, «поющая корова», умела петь песенки, но не танцевала, а моя, что на прянике, танцевала, и очень славно. Наверняка она ей понравилось.
Уже через час мы с моим помощником Алексеем сидели в его машине. Ехали и слушали Гарика Сукачёва. А Гарик в это время, в привычной ему категоричной манере, требовал от американских империалистов «дать свободу Анджеле Дэвис».
- Ты смотри, как заходится, сердешный, - сокрушается мой товарищ.
Половину своей жизни Алексей отработал в Москве водителем автобуса. А поскольку водить автобус он начинал ещё до изобретения громкоговорящей связи, то и сокрушался ничуть не тише Сукачёва.
Не так давно я пригласил его помогать мне в алтаре. И ничуть об этом не жалею. Теперь мои «мироносицы» притихли и ведут себя, словно мыши. Главное, он им самим нравится. Наконец-то, говорят, в алтаре появился мужчина. «Страсть какой строгий. А это хорошо, а это нам нравится. Мужик он и должен быть о какой! Кулак, а не мужик, не то что некоторые». При этом явно намекая на батюшку.
- Мы тоже в своё время заходились по этой Анджеле Дэвис. Помнишь её курчавую негритянскую головку?
- А то ж. Кто же её не помнит? Мы ей тогда всем классом письмо писали, в едином порыве требуя: «Свободу Анджеле Дэвис». Гарик наверно тоже ей письма писал, и так увлёкся, что никак с тех пор не угомонится.
Интересно, куда девались те письма от наших детей в Соединённые Штаты? Ведь это же каждый класс их строчил. И везде требование - как сейчас помню, - «прекратить преследовать несчастных негров! Негр - тоже человек»!
- Не знаю, сожгли наверно, или сдали в макулатуру в обмен на «Трёх мушкетёров». Анджела Дэвис, ладно, это уже в прошлом. Зато этой ночью мне ещё один негр приснился.
И всё - всё про поведение американского президента ночью у меня во сне я, ничего не утаивая, рассказал Алексею. И про то, как он улыбался во время нашего с ним разговора, и о том, как оговорил меня потом перед моим отечественным руководством.
- Главное клеветал чисто по-русски, безо всякого акцента. Как мы с тобой говорим, вот так и врал.
Я ожидал, что Алексей начнёт смеяться, но он слушал не перебивая. Видно мой рассказ заинтересовал его по-настоящему. Словно, он уже имел на Обаму своё сложившееся мнение, но для полноты картины ему не хватало всего каких-то мелких незначительных штрихов. Услышал мой сон, и всё, портрет нарисовался.
- А ты что, ждал от них чего-то другого? - С горечью в голосе пророкотал бывший водитель автобуса. - Бесы, бесы они эти американцы, и главных их - самый что ни наесть бес, тоже.
Ты вспомни как он присягу давал. В первый раз, или во второй, уже не помню. Ему на Библии нужно поклясться, а он не может. К Библии руку приложить не может, обжигает его святая книга. Пришлось перчатки надевать, только в них и получилось.
Гарик вон про Анджелу спел, а я вспоминаю, как мы в автобусном парке радовались с мужиками этому Обаме. Подумать только, ведь это же «наш», социально близкий, к власти пришёл. Потомок угнетаемых негров из Африки, плоть от плоти. Теперь точно задружимся, всё долой напряжение и гонку вооружений.
А он хуже любого капиталиста! - Этой фразой из нашего недавнего советского прошлого Алексей и закончил свою возмущенную тираду.
- Не переживай ты так, Лёша, вообще-то я тебе свой сон рассказал. Наяву ничего такого не было, и быть не могло. Сам подумай, кто Обама и кто я. Думал улыбнёшься, а ты наоборот, вижу, расстроился.
- Да надоели они эти американцы! Даже ночью во сне нет от них покоя, - улыбнулся, наконец, мой алтарник. Надеюсь, больше он тебя не потревожит.
- Лёша, так это уже не в первый раз. Однажды, ещё в самом начале его первого срока президентства, мы как раз у себя на приходе проводили годовое собрание. И снится мне всё тот же Обама. Он мне тогда даже нравился.
- Ну да, как же, миротворец, нобелевский лауреат!
- Вот, я и увидел его на нашем приходском собрании. Сидит на галёрке, улыбается. А мне неудобно, такой человек в кои-то веки заглянул к нам на собрание, а на него никто не обращает внимания. Думаю, предложу ка я ему войти в нашу ревизионную комиссию. Но он отказался, сославшись на занятость: «Простите, парни, я и так к вам еле вырвался, а в комиссии работать надо». Но было видно, что предложение ему понравилось.
Проснувшись, я тогда ещё подумал, а что если он наш, православный, только тайный?
- Ёрничаем мы с тобой сейчас над американцами, а вспомни, как с начала девяностых рвался наш народ туда, в сторону «проклятого капиталистического запада». Как будто и не было между нами никакого противостояния и никакой холодной войны.
Я сам чуть было не уехал, - вспоминает Алексей. У нас тогда на работе начал один всех подбивать, поехали в Южную Африку! Очень уж там, говорил, хорошо, и денег платят не сосчитать, не то что у нас в автобусном парке.
- Лёша, ты жил в Москве! В столицах жить куда проще. А с периферии действительно многие побежали, особенно с тех мест, где начали стрелять. Здесь в центре их тоже никто не ждал, а эмиграция давала шанс начать всё сначала.
Есть у нас с матушкой одна общая знакомая. По национальности казашка из Алма - Аты. Муж у неё русский, всю жизнь занимается наукой. Айша, кстати, она прямой потомок Чингис хана. У неё даже документ имеется, подтверждающий этот факт. Правда, родство со столь выдающимся предком, её совсем не трогает, документ ей просто принесли и вручили.
В детстве её часто возили к бабушке в деревню. И всякий раз она задавалась вопросом, почему у бабушки во дворе асфальт белого цвета. Во всех дворах асфальт чёрный, а них белый. У бабушки всегда было много скота, у них даже в советские годы у неё работали наёмные работники. Став старше, девочка узнала, что её бабушка ханская дочь, а дедушка из людей простых. Потому и к миру у них отношение было совершенно противоположное.
Бабушка не любила людей. Она помнила своё происхождение и как могла по-своему мстила, тем, кого привыкла называть, «дети краснопузых». Никогда никому ничем не помогала, и даже в самые голодные годы вместо того, чтобы подать милостыню, выливала оставшееся молоко прямо во двор. Потому и был он у них странного белого цвета.
Дедушка, тот наоборот, не пропускал ни одного нищего, из тех что брели по дороге мимо их дома. Деревенские его так между собой и называли - «милостивый». Ты «милостивого» попроси, он поможет.
Её мужа учёного биолога пригласили работать в штаты в один из университетов. Сперва он поехал один, а вскоре прислал приглашение жене и дочке. Айша рассказывала как ездила оформлять документы в американское посольство в Москве и вспоминала один забавный случай.
Ей и всем, кто вместе с ней намеревался получать визы, сотрудники посольства выдали анкеты и велели их заполнить. Почему-то в тот день среди посетителей было много нерусских. К Айше то и дело кто-нибудь из них подходил и просил совета.
- Подошёл ко мне один армянин, - рассказывает Айша, - он плохо говорил по-русски и мало что понимал в этой анкете.
- Сэстра, - в очередной раз пристаёт он к Айше, - а что такое «расА»?
- Не «расА», а рАса.
- Что это, сэстра?
- Это значит, какого ты цвета кожи. Белый, чёрный или жёлтый.
- Значит, я чёрный?
- Нет, ты белый.
- Я белый?! Зачем белый? Я чёрный.
- Я тебе говорю, - злится Айша, - пиши «белый». Иначе анкету не примут и заставят переписать.
И всё-таки этот армянин решил, что он прав и написал в графе «раса» - «чёрный».
Потом я видела, как этот человек радовался, лез ко всем и показывая на исправленную запись в анкете, всё повторял: «Видите! Я белый! Хочу в Америку, там я белый»!
Ещё Айша рассказала об одной семье её соплеменников казахов. Эту семью она знала, живя в Советском Союзе, а потом их пути пересеклись и в Соединённых Штатах. Газиза, сверстница Айши, ещё в детстве мечтала уехать жить заграницу. Но время шло, а мечта всё никак не реализовывалась. Она успела выйти замуж, родить детей и даже развестись. И только когда великий и могучий Советский Союз развалился, у неё появилась возможность уехать.
Газиза бросилась искать себе мужа где-нибудь в Америке или в Европе. Наконец долгожданный «принц» откликнулся, и девушка умчалась к нему, перелетев через Атлантический океан.
Дети какое-то время жили с бабушкой, а потом и они стали американцами. Бабушка, оставшись одна, затосковала. Она привыкла быть нужной, привыкла готовить еду на целую семью в своём большом чугунном казане.
Только в нём получалась замечательная бабушкина шурпа, и плов, и ещё много-много чего что так нравилось её внукам. В своё время и Айша после занятий в университете забегала в гостеприимный дом Газизы насладиться бабушкиной готовкой. А та сидела, поджав щёку кулачком и радовалась, видя с каким удовольствием ест её еду дочкина подружка.
- Кушай, кушай, дочка. Это тебе не русский суп. Того похлебал, а через час снова есть хочется. Тарелку шурпы съел и целый день сыт.
- Бабушка, шурпа такая вкусная, потому что в твоём казане приготовлена.
Бабушка довольна, она нужна и любима.
Прошёл год после отъезда внуков, другой, и вот затосковал человек и начал проситься: «Возьмите меня в Америку. Мне тяжело доживать век одной».
Через несколько месяцев бабушка уже собирала вещи и размышляла, что больше всего понадобиться ей на чужбине. Вроде и то надо бы взять, и это пригодится.
А казан! Как ей ехать в Америку и без своего казана!? Кто она без казана? Зачем она без казана? Вскоре тяжёлый чугунный казан, надраенный песком до блеска, и заботливо укутанный в толстую шерстяную шаль, был помещён в чрево огромного Боинга, и вскоре эмигрировал вместе с хозяйкой на новое место пребывания.
Поначалу бабушка жила вместе с молодыми, но когда дети подросли, для неё сняли крохотную квартирку в соседнем доме. Казан перекочевал вслед за хозяйкой. И тут она осознала, что никакая она ещё не бабушка, а вполне ещё себе нестарая женщина, и устроилась работать.
Однажды на вахту, где трудилась бывшая старушка, заглянул её сослуживец из местных, привлечённый необычным, но очень вкусным запахом пищи. Раз человек зашёл угостился едой, приготовленной в чудо казане, другой раз. Разговорились, оказалось вдовец. И она, вот ведь совпадение, тоже женщина незамужняя.
Так вскоре появилась на свет новая казахско-американская семья. Правда, американский муж до сих пор уверен, что его жена русская. Теперь он точно знает, где находится Россия и питает к нашей стране самые добрые чувства. Хоть бери его и записывай в члены общества Американско - Российской дружбы.
- Вот! - Неожиданно воскликнул мой собеседник, - вот, где собака зарыта! Он мужик, этот американец, а мужик, кем бы он ни был, должен быть сытым.
У меня знакомый недавно в Америку летал. Я его спросил, что тебя в Америке больше всего удивило? Он сказал, там очень много толстых людей. Не полных, а именно толстых, и даже безобразно толстых. А всё потому, что эти люди привыкли питаться тем, чем их кормят в ресторанчиках фаст фуда.
Я думал над его словами и никак не мог понять, почему они так живут? Раз люди такие толстые, значит, они едят и не наедаются. Им всегда хочется есть. Я догадался, они голодные! Ты понимаешь, они просто голодные. Это обилие хотдогов, гамбургеров и прочей пластиковой еды не насыщает. А раз люди голодные, значит и злые. Голодные мужики всюду злые.
Батюшка, это же выход! Чтобы решить проблемы наших с ними отношений, нужно накормить людей вкусной и здоровой пищей. Они насытятся и больше не будут голодать. Сытые добродушны, сытые улыбаются и не хотят воевать.
Алексея понесло:
- Слушай, нам потребуется целая государственная программа. Каждая наша женщина, выезжающая на запад, независимо, молодая или старушка, должна брать с собой казан из толстого чугуна. И только в нём готовить еду для своего мужчины. Благодарные сытые мужики полюбят своих женщин, а вмести с ними и нашу страну.
С Обамой жаль не успели. Ты вспомни, когда наш президент к нему в Америку прилетел, куда он его повёл? Правильно, в Макдональдс. Для него луковые колечки в сырном соусе предел мечтаний. А так корми бы его Мишель шурпой из баранины, разве начал бы он воевать.
Обаму уже не исправишь, слишком поздно, а вот жене будущего американского президента нужно будет послать в подарок точно такой же казан с подробной инструкцией по применению на английском и на казахском, нет - на русском языках. Тогда будущий американский президент полюбит Россию и станет нашим другом. Вот хорошо-то будет.
Как тебе мой план, батюшка, нравится?
- Ещё бы! Лёша, ты голова. Только есть в твоём плане одно слабое место. Понимаешь, может статься так, что президентом Соединённых Штатов выберут женщину.