Загадки бахтинских хронотопов
Сразу честно предупреждаю, что нижеследующий текст интересен только тем, кто знаком или интересуется наследием М.М. Бахтина. Или проблемой "времени-пространства" в культурном, а не чисто научном контексте.
А потому размещаю его под катом.
Понятие "хронотоп" М.М. Бахтин ввёл с подачи А.А. Ухтомского (на докладе которого летом 1925 года Бахтин присутствовал).
В работе "Формы времени и хронотопа в романе (1937-1938 гг.) он описал своё утпотребление этого слова, хотя и в качестве категории, но довольно широко и обтекаемо: "Хронотоп мы понимаем как формально-содержательную категорию литературы" ("Вопросы литературы и эстетики". М., 1975 [далее - ВЛЭ], с. 235).
Он и употреблял его при своём анализе литературных произведений довольно широко.
Однако, нелишне напомнить, что в первой редакции своей книги о Достоевском (1929 г.) Бахтин пользуется и социологическим подходом:"В основу настоящего анализа положено убеждение, что всякое литературное произведение внутренне, имманентно социологично" (Цит. по "Эстетика словесного творчества". М.,1979 [далее - ЭСТ], с. 181). Или : "Разобранный нами диалог "человека с человеком" является в высшей степени интересным социологическим документом" (ЭСТ, с. 186).
Так что "социологический взгляд" не только на литературу, но и на само наследие Бахтина, вполне допустим, и даже оправдан.
Однако для этого нужно типологизировать бахтинские хронотопы - выделить только несколько ключевых, оставив в стороне множество частных.
Частично такую работу мне удалось совершить (ещё в 1999 году) в первом этюде "Россия на перепутье (что ждёт Россию после либерально демократической революции?)", размещённой на моём сайте в разделе "Аналитика").
Там я выделил два типа хронотопов: "колективное время" и "авантюрное время". Они хорошо объясняли культурологически некоторые социальные и культурные процессы, происходившие тогда с Россией.
Приведу свои выжимки (интерпертации и акценты) из бахтинских характеристик этих типов хронотопов.
"Коллективное время"
В культурологии Бахтина больше говорится о синкретичном фольклорном времени. "Коллективное время" - лишь одно из его свойств, поскольку: "оно дифференцируется и измеряется только событиями к о л л е к т и в н о й жизни, все, что в этом времени существует, - существует только для коллектива. Индивидуальный ряд жизни еще не выделился (внутреннее время индивидуальной жизни еще не существует, индивидуум живет весь вовне, в коллективном целом). И труд и потребление коллективны". [ВЛЭ, с.356].
Бахтин отмечает, что время здесь - циклично. Причем, циклично не только время "государственной машины" и "общественно-полезного труда", расписанное помесячно, поквартально, - вплоть до пятилеток. Циклично и бытовое время обычного человека. "Здесь нет событий, а есть только повторяющиеся "бывания". Время лишено здесь поступательного исторического хода, оно движется по узким кругам: круг дня, круг недели, месяца, круг всей жизни. День никогда не день, год не год, жизнь не жизнь. Изо дня в день повторяются те же бытовые действия, те же темы разговоров, те же слова и т.д. [ВЛЭ, с. 396].
"Авантюрное время"
Во-первых, оно как бы дискретно и прерывно. "Оно слагается из ряда коротких отрезков, соответствуюших отдельным авантюрам; внутри каждой такой авантюры время организовано внешне-технически: важно успеть убежать; успеть догнать, опередить, быть или не быть как раз в определенный момент в определенном месте, встретиться или не встретиться и т.п. В пределах отдельной авантюры на счету дни, ночи, часы, даже минуты и секунды, как во всякой борьбе и во всяком активном внешнем предприятии". [ВЛЭ, с.242].
Во-вторых, оно вне-закономерно, случайно. "Моменты авантюрного времени лежат в точках разрыва нормального хода событий, нормального жизненного, причинного или целевого ряда, в точках, где этот ряд прерывается и дает место для вторжения нечеловеческих сил - судьбы, богов, злодеев" [ВЛЭ, с. 245]. Как отмечает Бахтин, "чисто авантюрный человек - человек случая" [ВЛЭ, с. 245]. Это, в частности, объясняет потребности современных россиян в предсказаниях, расцвет астрологии, гадалок, оккультизма.
Отсюда проистекает и пассивность, безынициативность, даже бездеятельность человека в авантюрном времени: "в таком времени человек может быть только абсолютно п а с с и в н ы м и абсолютно н е и з м е н н ы м. С человеком здесь … все только с л у ч а е т с я. Сам он лишен всякой инициативы. Он - только физический субъект действия." (ВЛЭ, с.255) Эта особенность авантюрного времени отчасти объясняет довольно невысокую экономическую активность (самодеятельность) большинства россиян в период между 1991 и 1999 годами. Во всяком случае, такую низкую экономическую активность самодеятельного населения нельзя объяснить одними только "кознями и препонами отечественной бюрократии" .
Наконец, в авантюрном времени рушатся если не все, то многие социальные связи. Весь окружающий человека мир, доступный его социально-культурному кругозору, воспринимается как чужой (но не чуждый). "Чужой мир: все в нем неопределенное, незнакомое, чужое, герои в нем - в первый раз, никаких существенных связей и отношений с ним у них нет, социально-политические, бытовые и иные закономерности этого мира им чужды, они их не знают; поэтому для них только и существуют в этом мире случайные одновременности и разновременности" [ВЛЭ, с.251]. Нельзя не заметить, как перекликается типичное для 90-х годов отношение самих россиян к России - "эта страна", - с наблюдением Бахтина о человеке в авантюрном времени: "Здесь все чужое, в том числе и родная страна" [ВЛЭ, с.251].
В "коллективном времени" происходила своеобразная историческая инверсия. "За счет будущего обогащалось настоящее и в особенности прошлое. Сила и доказательность реальности, действительности принадлежит только настоящему и прошлому - "есть" и "было", - будущему же принадлежит реальность иного рода, так сказать, более эфемерная, "будет" лишено той материальности и плотности, той реальной весомости, которая присуща "есть" и "было". Будущее не однородно с настоящим и прошлым, и каким бы длительным оно не мыслилось, оно лишено содержательной конкретности, оно пустовато и разрежено, так как все положительное, идеальное, должное, желанное путем инверсии относится в прошлое или частично в настоящее, ибо этим путем все это становится более весомым, реальным и доказательным" [ВЛЭ, с. 297-298].
Но этих двух типов бахтинских хронотопов явно недостаточно для того, чтобы попытаться искать ответы на вопрос: "куда двигаться России?".
Нашёл у Бахтина ещё два таких ключевых хронотопа: "биографическое время" и "кризисное время".
Первый - в материалах к большой работе Бахтина о Гёте ("Роман воспитания и его значение в истории реализма" 1936-1938 гг. книга была написана и сдана в издательство, но до начала войны выйти не успела. Поговаривали даже, что уже готовый набор был рассыпан с началом войны. А рукопись в военные годы была утеряна).
Второй - в главной работе Бахтина - о Достоевском.
Продолжение последует.
А потому размещаю его под катом.
Понятие "хронотоп" М.М. Бахтин ввёл с подачи А.А. Ухтомского (на докладе которого летом 1925 года Бахтин присутствовал).
В работе "Формы времени и хронотопа в романе (1937-1938 гг.) он описал своё утпотребление этого слова, хотя и в качестве категории, но довольно широко и обтекаемо: "Хронотоп мы понимаем как формально-содержательную категорию литературы" ("Вопросы литературы и эстетики". М., 1975 [далее - ВЛЭ], с. 235).
Он и употреблял его при своём анализе литературных произведений довольно широко.
Однако, нелишне напомнить, что в первой редакции своей книги о Достоевском (1929 г.) Бахтин пользуется и социологическим подходом:"В основу настоящего анализа положено убеждение, что всякое литературное произведение внутренне, имманентно социологично" (Цит. по "Эстетика словесного творчества". М.,1979 [далее - ЭСТ], с. 181). Или : "Разобранный нами диалог "человека с человеком" является в высшей степени интересным социологическим документом" (ЭСТ, с. 186).
Так что "социологический взгляд" не только на литературу, но и на само наследие Бахтина, вполне допустим, и даже оправдан.
Однако для этого нужно типологизировать бахтинские хронотопы - выделить только несколько ключевых, оставив в стороне множество частных.
Частично такую работу мне удалось совершить (ещё в 1999 году) в первом этюде "Россия на перепутье (что ждёт Россию после либерально демократической революции?)", размещённой на моём сайте в разделе "Аналитика").
Там я выделил два типа хронотопов: "колективное время" и "авантюрное время". Они хорошо объясняли культурологически некоторые социальные и культурные процессы, происходившие тогда с Россией.
Приведу свои выжимки (интерпертации и акценты) из бахтинских характеристик этих типов хронотопов.
"Коллективное время"
В культурологии Бахтина больше говорится о синкретичном фольклорном времени. "Коллективное время" - лишь одно из его свойств, поскольку: "оно дифференцируется и измеряется только событиями к о л л е к т и в н о й жизни, все, что в этом времени существует, - существует только для коллектива. Индивидуальный ряд жизни еще не выделился (внутреннее время индивидуальной жизни еще не существует, индивидуум живет весь вовне, в коллективном целом). И труд и потребление коллективны". [ВЛЭ, с.356].
Бахтин отмечает, что время здесь - циклично. Причем, циклично не только время "государственной машины" и "общественно-полезного труда", расписанное помесячно, поквартально, - вплоть до пятилеток. Циклично и бытовое время обычного человека. "Здесь нет событий, а есть только повторяющиеся "бывания". Время лишено здесь поступательного исторического хода, оно движется по узким кругам: круг дня, круг недели, месяца, круг всей жизни. День никогда не день, год не год, жизнь не жизнь. Изо дня в день повторяются те же бытовые действия, те же темы разговоров, те же слова и т.д. [ВЛЭ, с. 396].
"Авантюрное время"
Во-первых, оно как бы дискретно и прерывно. "Оно слагается из ряда коротких отрезков, соответствуюших отдельным авантюрам; внутри каждой такой авантюры время организовано внешне-технически: важно успеть убежать; успеть догнать, опередить, быть или не быть как раз в определенный момент в определенном месте, встретиться или не встретиться и т.п. В пределах отдельной авантюры на счету дни, ночи, часы, даже минуты и секунды, как во всякой борьбе и во всяком активном внешнем предприятии". [ВЛЭ, с.242].
Во-вторых, оно вне-закономерно, случайно. "Моменты авантюрного времени лежат в точках разрыва нормального хода событий, нормального жизненного, причинного или целевого ряда, в точках, где этот ряд прерывается и дает место для вторжения нечеловеческих сил - судьбы, богов, злодеев" [ВЛЭ, с. 245]. Как отмечает Бахтин, "чисто авантюрный человек - человек случая" [ВЛЭ, с. 245]. Это, в частности, объясняет потребности современных россиян в предсказаниях, расцвет астрологии, гадалок, оккультизма.
Отсюда проистекает и пассивность, безынициативность, даже бездеятельность человека в авантюрном времени: "в таком времени человек может быть только абсолютно п а с с и в н ы м и абсолютно н е и з м е н н ы м. С человеком здесь … все только с л у ч а е т с я. Сам он лишен всякой инициативы. Он - только физический субъект действия." (ВЛЭ, с.255) Эта особенность авантюрного времени отчасти объясняет довольно невысокую экономическую активность (самодеятельность) большинства россиян в период между 1991 и 1999 годами. Во всяком случае, такую низкую экономическую активность самодеятельного населения нельзя объяснить одними только "кознями и препонами отечественной бюрократии" .
Наконец, в авантюрном времени рушатся если не все, то многие социальные связи. Весь окружающий человека мир, доступный его социально-культурному кругозору, воспринимается как чужой (но не чуждый). "Чужой мир: все в нем неопределенное, незнакомое, чужое, герои в нем - в первый раз, никаких существенных связей и отношений с ним у них нет, социально-политические, бытовые и иные закономерности этого мира им чужды, они их не знают; поэтому для них только и существуют в этом мире случайные одновременности и разновременности" [ВЛЭ, с.251]. Нельзя не заметить, как перекликается типичное для 90-х годов отношение самих россиян к России - "эта страна", - с наблюдением Бахтина о человеке в авантюрном времени: "Здесь все чужое, в том числе и родная страна" [ВЛЭ, с.251].
В "коллективном времени" происходила своеобразная историческая инверсия. "За счет будущего обогащалось настоящее и в особенности прошлое. Сила и доказательность реальности, действительности принадлежит только настоящему и прошлому - "есть" и "было", - будущему же принадлежит реальность иного рода, так сказать, более эфемерная, "будет" лишено той материальности и плотности, той реальной весомости, которая присуща "есть" и "было". Будущее не однородно с настоящим и прошлым, и каким бы длительным оно не мыслилось, оно лишено содержательной конкретности, оно пустовато и разрежено, так как все положительное, идеальное, должное, желанное путем инверсии относится в прошлое или частично в настоящее, ибо этим путем все это становится более весомым, реальным и доказательным" [ВЛЭ, с. 297-298].
Но этих двух типов бахтинских хронотопов явно недостаточно для того, чтобы попытаться искать ответы на вопрос: "куда двигаться России?".
Нашёл у Бахтина ещё два таких ключевых хронотопа: "биографическое время" и "кризисное время".
Первый - в материалах к большой работе Бахтина о Гёте ("Роман воспитания и его значение в истории реализма" 1936-1938 гг. книга была написана и сдана в издательство, но до начала войны выйти не успела. Поговаривали даже, что уже готовый набор был рассыпан с началом войны. А рукопись в военные годы была утеряна).
Второй - в главной работе Бахтина - о Достоевском.
Продолжение последует.