Слово в защиту философии
Нашёл хорошую статью российского философа Вадима Межуева "О пользе философского образования".
Для тех кому лень или не очень удобно перейти по ссылке, приведу её полностью у себя.
"О чем я хотел сказать на презентации Логоса
О пользе философского образования
Философия с момента своего возникновения понималась не просто как познание мира, которое можно осуществлять в некоторой изоляции от остальных практических дел, но как прежде всего образование, просвещение, воспитание самого человека с целью не столько расширения границ его знания, сколько придания ему образа человека, т.е. его образования в буквальном смысле этого слова. Если ученые, представляющие разные науки, что-то исследуют и открывают в мире, создают теории, делают изобретения, то философы, как правило, чему-то учат: развиваемые ими концепции потому и называются не теориями, а учениями. Философы всегда обращены к определенной аудитории, пытаются не просто донести до людей свои мысли и идеи, но в чем-то изменить их образ мышления и поведения, придать ему более совершенную форму. Философия - не только мысль, но и слово (логос), обращенное к другим и способное пробудить в них ответную работу мысли. Греческое слово «пайдейя» (воспитание, формирование) в истолковании Платона стало синонимом самой философии в ее универсальной образовательной функции, приобщения человека к истинному бытию . Со времен платоновской Академии и аристотелевского Ликея главным местом пребывания философа считается не рыночная площадь или двор правителя, а учебное заведение, в более поздний период - университетская кафедра.
Здесь нет возможности рассмотреть формы организации и направления деятельности университетов на всем протяжении европейской истории. На эту тему существует обширная литература . Важно, что во все периоды этой истории философский факультет, наряду с теологическим, сохранял свое особое место в составе любого крупного европейского университета. Разумеется, с ростом просвещения возникла определенная напряженность во взаимоотношениях, с одной стороны, философского и теологического факультетов (чему посвящена знаменитая статья И.Канта «Спор двух факультетов»), с другой - философского и естественных факультетов. В наше время разговоры о бесполезности и ненужности философского знания и, следовательно, философского образования, для других наук (равно как о научной несостоятельности и бесплодности самой философии) чаще всего затевают представители именно естественных и технических наук, хотя ,конечно, далеко не все. Многие из них не усматривают никакой связи между тем, чем занимаются ученые, и тем, что, по их мнению, занимает умы философов. Порой от них можно услышать и такое: «мы заняты делом, от которого людям прямая польза, а философия - это пустая говорильня на абстрактные темы, не имеющая никакой практической цены». Подобные мнения высказываются и в странах Европы, причем сами философы уже с середины ХIХ века ставят здесь вопрос о несовременности («несвоевременности») философии, ее чуждости всему современному, хотя их симпатии, естественно, на стороне философии, а не современности. Между современностью и философией, действительно, обнаружился разрыв, образовалась глубокая пропасть. Что же удивляться тому, что сокращается объем и уровень даваемого в стране философского образования. Усилия философского сообщества противостоять этому процессу пока не очень эффективны, и прежде всего потому, что само это сообщество расходится в понимании целей и задач этого образования. Не вступая в полемику с разными высказываемыми на этот счет мнениями, попытаюсь изложить свою точку зрения на эту проблему.
Сама идея университетского образования, как я ее понимаю, лишена смысла вне образования философского. Чем университет отличается от любого другого высшего учебного заведения (института, например)? Какая разница между образованием , даваемым институтом и университетом? Не все ли равно, где я получил диплом физика, математика, историка, социолога, юриста, экономиста и пр. - на соответствующем факультете университета или в специализированном институте? Считать, что университеты выпускают преимущественно теоретиков, а институты прикладников, возможно, правильно в отношении инженерно-технических и даже естественнонаучных специальностей, но весьма сомнительно в отношении социальных и гуманитарных профессий. Разве выпускник, например, юридического или экономического вуза должен менее выпускника университета разбираться в теоретических основах своей профессии? Переименовав в свое время многие институты в университеты, некоторые так и думали: университет - это просто объединение разных видов высшего профессионального образования под одной общей крышей, своеобразный универмаг профессий, предлагающий их на выбор всем желающим и платежеспособным.
Формально против такого понимания университета трудно что-то возразить. Но по существу оно отрицает саму идею университета как системы не только профессионального, но универсального образования, позволяющего человеку не просто приобрести определенную профессию, но стать одновременно сознательным носителем своей - а именно европейской - культуры. Физиком, математиком или биологом (тем более врачом или инженером) можно быть в любой культуре, но человеком европейской культуры способен стать лишь тот, кто приобщен к ее высшим ценностям, как они сформировались в античности и христианстве, в Афинах, Риме и Иерусалиме. Европейцами по культуре не рождаются, а становятся и прежде всего в процессе образования. Такое образование - не только профессиональное, но и культурное, духовное - и призван был дать европейский университет, ради чего, собственно, в него входили философский и теологический факультеты. Они готовили профессиональных философов и теологов, но одновременно с ними всех тех, кто, помимо своей профессии, мог пополнить культурную элиту европейского общества. Собственно, ради сохранения такой элиты, ее духовного образования и воспроизводства и существовал философский факультет.
Теперь ясно, что пренебрежение философией равносильно отказу от самой сути университетского образования, его истолкованию как всего лишь «предприятия» по конвейерному производству узких специалистов, способных в лучшем случае эффективно действовать в рамках своей профессии, но наивных и беспомощных за ее пределами. Образование в глазах таких людей - всего лишь полезная услуга, цена которой измеряется ровно той суммой знаний, которая необходима для получения оплачиваемой работы. Что сверх того, то излишне и лишено смысла. И не вина учащихся в столь меркантильном, расчетливом и утилитарном отношении к образованию: в обществе, измеряющем все деньгами, отождествляющем рынок не с экономикой, а со всем на свете, образование будет стоить не больше, чем оно позволяет зарабатывать на рынке. Возможно, в современных развитых странах высшее профессиональное образование - самое дорогое средство производства (по сравнению, например, с сырьем и необученной рабочей силой), но и в этом случае экономические критерии оценки образования оказываются в противоречии с идеей университетского, а, следовательно, и философского, образования. Философия на рынке труда вообще ничего не стоит. Не представляю биржу труда с объявлением «требуются философы».
Философия (как религия, поэзия и многое другое) - «непроизводительный труд» в экономическом смысле этого слова, она прямо не участвует в производстве капитала и, следовательно, живет по иным законам, чем законы капиталистического производства. Это было ясно уже в эпоху Адама Смита, ясно и сейчас. Университеты, которые заставят жить по законам рыночной экономики, естественно, будут видеть в философском факультете (и ряде других гуманитарных факультетов) избыточную нагрузку. Здесь, конечно, решающим может стать слово государства, ну, а если само государство мыслит исключительно в категориях экономической пользы, а в политике предпочитает опираться на более традиционные средства легитимации в лице, например, РПЦ? Тогда остается только одно: четко представить, что мы теряем с падением престижа философии и философского образования в стране.
Если совсем коротко, с утратой философски грамотных людей мы теряем и людей, способных мыслить универсально. Именно эта способность со времен греческой античности отличает человека европейской культуры от любого другого. А утрата связи с греческой античностью (данной современному человеку в первую очередь через философию) обернется, в конечном счете, утратой связи с христианством (Новым Заветом), ибо последнее немыслимо без опоры на греческое наследие. Христианское богословие, как восточное, так и западное, никогда не пренебрегало философией. Там, где философия объявлялась бесполезным и даже опасным занятием, формальная церковность вытесняла истинную религиозность, а вера подменялась обрядоверием, т.е. своеобразным неоязычеством. На эту тему я не буду дальше распространяться, но утрата философской способности к универсальному мышлению оборачивается, как ни парадоксально, утратой и способности к теоретическому мышлению в конкретных областях знания. Для любого историка философии и науки очевидна прямая зависимость теоретического мышления любого крупного ученого, будь то физика или того же историка, от философского. Сие, однако, неведомо тем, кто, полагая себя специалистом в своем деле, считает философскую работу мысли чем-то потусторонним для себя. Профессионализм такого специалиста - во всяком случае, в теоретической части его профессии - сразу же можно поставить под сомнение.
Мне понравилось не только само "слово в защиту философии", но и то, что Вадим Межуев (хоть только косвенно и с оговорками) признаёт фундаментальную роль религии в обществе (как социального института).
Для тех кому лень или не очень удобно перейти по ссылке, приведу её полностью у себя.
"О чем я хотел сказать на презентации Логоса
О пользе философского образования
Философия с момента своего возникновения понималась не просто как познание мира, которое можно осуществлять в некоторой изоляции от остальных практических дел, но как прежде всего образование, просвещение, воспитание самого человека с целью не столько расширения границ его знания, сколько придания ему образа человека, т.е. его образования в буквальном смысле этого слова. Если ученые, представляющие разные науки, что-то исследуют и открывают в мире, создают теории, делают изобретения, то философы, как правило, чему-то учат: развиваемые ими концепции потому и называются не теориями, а учениями. Философы всегда обращены к определенной аудитории, пытаются не просто донести до людей свои мысли и идеи, но в чем-то изменить их образ мышления и поведения, придать ему более совершенную форму. Философия - не только мысль, но и слово (логос), обращенное к другим и способное пробудить в них ответную работу мысли. Греческое слово «пайдейя» (воспитание, формирование) в истолковании Платона стало синонимом самой философии в ее универсальной образовательной функции, приобщения человека к истинному бытию . Со времен платоновской Академии и аристотелевского Ликея главным местом пребывания философа считается не рыночная площадь или двор правителя, а учебное заведение, в более поздний период - университетская кафедра.
Здесь нет возможности рассмотреть формы организации и направления деятельности университетов на всем протяжении европейской истории. На эту тему существует обширная литература . Важно, что во все периоды этой истории философский факультет, наряду с теологическим, сохранял свое особое место в составе любого крупного европейского университета. Разумеется, с ростом просвещения возникла определенная напряженность во взаимоотношениях, с одной стороны, философского и теологического факультетов (чему посвящена знаменитая статья И.Канта «Спор двух факультетов»), с другой - философского и естественных факультетов. В наше время разговоры о бесполезности и ненужности философского знания и, следовательно, философского образования, для других наук (равно как о научной несостоятельности и бесплодности самой философии) чаще всего затевают представители именно естественных и технических наук, хотя ,конечно, далеко не все. Многие из них не усматривают никакой связи между тем, чем занимаются ученые, и тем, что, по их мнению, занимает умы философов. Порой от них можно услышать и такое: «мы заняты делом, от которого людям прямая польза, а философия - это пустая говорильня на абстрактные темы, не имеющая никакой практической цены». Подобные мнения высказываются и в странах Европы, причем сами философы уже с середины ХIХ века ставят здесь вопрос о несовременности («несвоевременности») философии, ее чуждости всему современному, хотя их симпатии, естественно, на стороне философии, а не современности. Между современностью и философией, действительно, обнаружился разрыв, образовалась глубокая пропасть. Что же удивляться тому, что сокращается объем и уровень даваемого в стране философского образования. Усилия философского сообщества противостоять этому процессу пока не очень эффективны, и прежде всего потому, что само это сообщество расходится в понимании целей и задач этого образования. Не вступая в полемику с разными высказываемыми на этот счет мнениями, попытаюсь изложить свою точку зрения на эту проблему.
Сама идея университетского образования, как я ее понимаю, лишена смысла вне образования философского. Чем университет отличается от любого другого высшего учебного заведения (института, например)? Какая разница между образованием , даваемым институтом и университетом? Не все ли равно, где я получил диплом физика, математика, историка, социолога, юриста, экономиста и пр. - на соответствующем факультете университета или в специализированном институте? Считать, что университеты выпускают преимущественно теоретиков, а институты прикладников, возможно, правильно в отношении инженерно-технических и даже естественнонаучных специальностей, но весьма сомнительно в отношении социальных и гуманитарных профессий. Разве выпускник, например, юридического или экономического вуза должен менее выпускника университета разбираться в теоретических основах своей профессии? Переименовав в свое время многие институты в университеты, некоторые так и думали: университет - это просто объединение разных видов высшего профессионального образования под одной общей крышей, своеобразный универмаг профессий, предлагающий их на выбор всем желающим и платежеспособным.
Формально против такого понимания университета трудно что-то возразить. Но по существу оно отрицает саму идею университета как системы не только профессионального, но универсального образования, позволяющего человеку не просто приобрести определенную профессию, но стать одновременно сознательным носителем своей - а именно европейской - культуры. Физиком, математиком или биологом (тем более врачом или инженером) можно быть в любой культуре, но человеком европейской культуры способен стать лишь тот, кто приобщен к ее высшим ценностям, как они сформировались в античности и христианстве, в Афинах, Риме и Иерусалиме. Европейцами по культуре не рождаются, а становятся и прежде всего в процессе образования. Такое образование - не только профессиональное, но и культурное, духовное - и призван был дать европейский университет, ради чего, собственно, в него входили философский и теологический факультеты. Они готовили профессиональных философов и теологов, но одновременно с ними всех тех, кто, помимо своей профессии, мог пополнить культурную элиту европейского общества. Собственно, ради сохранения такой элиты, ее духовного образования и воспроизводства и существовал философский факультет.
Теперь ясно, что пренебрежение философией равносильно отказу от самой сути университетского образования, его истолкованию как всего лишь «предприятия» по конвейерному производству узких специалистов, способных в лучшем случае эффективно действовать в рамках своей профессии, но наивных и беспомощных за ее пределами. Образование в глазах таких людей - всего лишь полезная услуга, цена которой измеряется ровно той суммой знаний, которая необходима для получения оплачиваемой работы. Что сверх того, то излишне и лишено смысла. И не вина учащихся в столь меркантильном, расчетливом и утилитарном отношении к образованию: в обществе, измеряющем все деньгами, отождествляющем рынок не с экономикой, а со всем на свете, образование будет стоить не больше, чем оно позволяет зарабатывать на рынке. Возможно, в современных развитых странах высшее профессиональное образование - самое дорогое средство производства (по сравнению, например, с сырьем и необученной рабочей силой), но и в этом случае экономические критерии оценки образования оказываются в противоречии с идеей университетского, а, следовательно, и философского, образования. Философия на рынке труда вообще ничего не стоит. Не представляю биржу труда с объявлением «требуются философы».
Философия (как религия, поэзия и многое другое) - «непроизводительный труд» в экономическом смысле этого слова, она прямо не участвует в производстве капитала и, следовательно, живет по иным законам, чем законы капиталистического производства. Это было ясно уже в эпоху Адама Смита, ясно и сейчас. Университеты, которые заставят жить по законам рыночной экономики, естественно, будут видеть в философском факультете (и ряде других гуманитарных факультетов) избыточную нагрузку. Здесь, конечно, решающим может стать слово государства, ну, а если само государство мыслит исключительно в категориях экономической пользы, а в политике предпочитает опираться на более традиционные средства легитимации в лице, например, РПЦ? Тогда остается только одно: четко представить, что мы теряем с падением престижа философии и философского образования в стране.
Если совсем коротко, с утратой философски грамотных людей мы теряем и людей, способных мыслить универсально. Именно эта способность со времен греческой античности отличает человека европейской культуры от любого другого. А утрата связи с греческой античностью (данной современному человеку в первую очередь через философию) обернется, в конечном счете, утратой связи с христианством (Новым Заветом), ибо последнее немыслимо без опоры на греческое наследие. Христианское богословие, как восточное, так и западное, никогда не пренебрегало философией. Там, где философия объявлялась бесполезным и даже опасным занятием, формальная церковность вытесняла истинную религиозность, а вера подменялась обрядоверием, т.е. своеобразным неоязычеством. На эту тему я не буду дальше распространяться, но утрата философской способности к универсальному мышлению оборачивается, как ни парадоксально, утратой и способности к теоретическому мышлению в конкретных областях знания. Для любого историка философии и науки очевидна прямая зависимость теоретического мышления любого крупного ученого, будь то физика или того же историка, от философского. Сие, однако, неведомо тем, кто, полагая себя специалистом в своем деле, считает философскую работу мысли чем-то потусторонним для себя. Профессионализм такого специалиста - во всяком случае, в теоретической части его профессии - сразу же можно поставить под сомнение.
Мне понравилось не только само "слово в защиту философии", но и то, что Вадим Межуев (хоть только косвенно и с оговорками) признаёт фундаментальную роль религии в обществе (как социального института).