Философия & культурология (2)
В продожение предыдущего поста .
Опыт культурологической рецензии на философские тезисы профессора Н. Розова.
Новосибирский философ прав, когда констатирует «падение общественного престижа философии как сферы культуры...».
Однако сам же для объяснения причин «болезни философии» от собственно философского подхода отказывается. «Сам этот подход не философский, а макросоциологический и теоретический».
Это позволяет и мне надеяться на правомочность культурологического подхода.
Рассмотрим последний из указанных автором «подъёмов-расцветов в европейской традиции» - экзистенциализм (30-60 гг. ХХ века).
Н. Розов с экзистенциализмом связывает:
а) «бурный рост издательств интеллектуальной литературы»;
б) «расширение образованного класса без институциональной встроенности; мерилом престижа в межличностной конкуренции становится аутентичность, свобода, подлинность существования»;
в) «вплоть до Гуссерля и Хайдеггера сохранялась общая вера в то, что философия имеет прямой рациональный доступ к Бытию и осмыслению его целостности».
А с последним философским кризисом называет «упадок советской философии» (1970-1980 гг.). Что произошло именно с этим последним кризисом? Чем он был вызван? - У меня свои ответы на эти вопросы.
Советская философия сформировалась на основе заимствованного из Западной Европы марксизма. При этом формировалась она как «новый проект» для России (тогда СССР), при этом предварительно тщательно уничтожавшая даже «обломки» существовавшей до этого (и бурно развивавшейся!) «русской философии».
То есть весь прежний «русский» философский опыт был отвергнут. А предпочтение было отдано проекту, который охарактеризовал бы как способ «социального конструирования реальности». И это «социальное проектирование и конструирование» не получилось. Страна стала отставать
(Позже этим же - «конструированием реальности» - займутся постмодернисты, правда на совсем иных фундаментальных основаниях, и от которых Розов, похоже, старательно дистанцируется).
Но вернёмся к экзистенциализму. Точнее к истории его появления в Западной Европе. Старательно замалчивается реальная роль «русской философии» в этом «сыром» «философском продукте», особенно в его европейской секуляризированной версии (Сартр).
Вспомним принципиальную для всей «русской философии» постановку проблем философии Львом Шестовым («Афины и Иерусалим»):
«Чем больше приобретаем мы положительных знаний, тем дальше мы от тайн жизни. Чем больше совершенствуется механизм нашего мышления, тем труднее становится нам подойти к истокам бытия. Знания отягчают нас и связывают, а совершенное мышление превращает нас в безвольные, покорные существа, умеющие искать, видеть и ценить в жизни только «порядок» и установленные «порядком» законы и нормы. Вместо древних пророков, говоривших как власть имеющие, нашими учителями и руководителями являются ученые, полагающие высшую добродетель в послушании не ими созданной и никого и ничего не слушающей необходимости».
Секуляризованная философия экзистенциализма так и не смогла дать внятного ответа на этот вопрос. Потому что недостаточно глубоко восприняла эти разрабатывавшиеся в недрах «русской философии» вопросы. И далеко не все её аспекты
Вообще многое в европейской философии ХХ века (явно или неявно) было почерпнуто ею и из «русской философии». Так, известная работа Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» именно в религиозных аспектах во многом опиралась на мысли Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого. Или самая известная работа Эриха Фромма «Бегство от свободы». Она своим источником имела именно идеи Ф.М. Достоевского.
Так что в своём призыве заняться изучением своего собственного философского наследства вовсе не призываю отказываться и от европейского наследия. Просто не хочу повторения результатов внедрения на российскую интеллектуальную почву очередного варианта «марксистского философского опыта». И восстановить в исторических и культурных правах «русскую философию». Потому что никем другим (кроме нас) она полностью освоена быть не может.
Окончание следует.
Опыт культурологической рецензии на философские тезисы профессора Н. Розова.
Новосибирский философ прав, когда констатирует «падение общественного престижа философии как сферы культуры...».
Однако сам же для объяснения причин «болезни философии» от собственно философского подхода отказывается. «Сам этот подход не философский, а макросоциологический и теоретический».
Это позволяет и мне надеяться на правомочность культурологического подхода.
Рассмотрим последний из указанных автором «подъёмов-расцветов в европейской традиции» - экзистенциализм (30-60 гг. ХХ века).
Н. Розов с экзистенциализмом связывает:
а) «бурный рост издательств интеллектуальной литературы»;
б) «расширение образованного класса без институциональной встроенности; мерилом престижа в межличностной конкуренции становится аутентичность, свобода, подлинность существования»;
в) «вплоть до Гуссерля и Хайдеггера сохранялась общая вера в то, что философия имеет прямой рациональный доступ к Бытию и осмыслению его целостности».
А с последним философским кризисом называет «упадок советской философии» (1970-1980 гг.). Что произошло именно с этим последним кризисом? Чем он был вызван? - У меня свои ответы на эти вопросы.
Советская философия сформировалась на основе заимствованного из Западной Европы марксизма. При этом формировалась она как «новый проект» для России (тогда СССР), при этом предварительно тщательно уничтожавшая даже «обломки» существовавшей до этого (и бурно развивавшейся!) «русской философии».
То есть весь прежний «русский» философский опыт был отвергнут. А предпочтение было отдано проекту, который охарактеризовал бы как способ «социального конструирования реальности». И это «социальное проектирование и конструирование» не получилось. Страна стала отставать
(Позже этим же - «конструированием реальности» - займутся постмодернисты, правда на совсем иных фундаментальных основаниях, и от которых Розов, похоже, старательно дистанцируется).
Но вернёмся к экзистенциализму. Точнее к истории его появления в Западной Европе. Старательно замалчивается реальная роль «русской философии» в этом «сыром» «философском продукте», особенно в его европейской секуляризированной версии (Сартр).
Вспомним принципиальную для всей «русской философии» постановку проблем философии Львом Шестовым («Афины и Иерусалим»):
«Чем больше приобретаем мы положительных знаний, тем дальше мы от тайн жизни. Чем больше совершенствуется механизм нашего мышления, тем труднее становится нам подойти к истокам бытия. Знания отягчают нас и связывают, а совершенное мышление превращает нас в безвольные, покорные существа, умеющие искать, видеть и ценить в жизни только «порядок» и установленные «порядком» законы и нормы. Вместо древних пророков, говоривших как власть имеющие, нашими учителями и руководителями являются ученые, полагающие высшую добродетель в послушании не ими созданной и никого и ничего не слушающей необходимости».
Секуляризованная философия экзистенциализма так и не смогла дать внятного ответа на этот вопрос. Потому что недостаточно глубоко восприняла эти разрабатывавшиеся в недрах «русской философии» вопросы. И далеко не все её аспекты
Вообще многое в европейской философии ХХ века (явно или неявно) было почерпнуто ею и из «русской философии». Так, известная работа Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» именно в религиозных аспектах во многом опиралась на мысли Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого. Или самая известная работа Эриха Фромма «Бегство от свободы». Она своим источником имела именно идеи Ф.М. Достоевского.
Так что в своём призыве заняться изучением своего собственного философского наследства вовсе не призываю отказываться и от европейского наследия. Просто не хочу повторения результатов внедрения на российскую интеллектуальную почву очередного варианта «марксистского философского опыта». И восстановить в исторических и культурных правах «русскую философию». Потому что никем другим (кроме нас) она полностью освоена быть не может.
Окончание следует.