Чили: кому - история, кому - марксистские грабли - I
Первая часть, следующие - здесь: 2, 3, 4. Список использованной литературы - см. в последней, четвёртой части статьи.
Поводом для написания этого текста послужила бурная дискуссия на сайте «Эха Москвы», в блоге А.Н. Илларионова, на сайте М.С. Солонина, и много ещё где на просторах Рунета, разгоревшаяся после статьи Ю.Л. Латыниной в «Еже» «Побежденных не судят». Не в первый раз я сталкиваюсь с обсуждением этой темы в Рунете, и каждый раз изумляюсь. И потоку взаимных обвинений; и взаимным же навешиваниям ярлыков; и целой батарее фантастических «фактов про Чили», имеющих хождение в русской блогосфере. Но в первую, и главную очередь - тому, насколько обе стороны дискуссии, за редчайшими исключениями, как из гоголевской шинели, вышли из тезиса историка-марксиста Покровского «История - это политика, опрокинутая в прошлое». Результат - тексты оцениваются не по степени соответствия действительности, а по тому, «полезен» или «вреден» данный текст с точки зрения сиюминутных политических реалий оценивающего. Казалось бы - уж где-где, а в России пора бы уже выучить этот исторический урок. Но нет: желающих в который раз самозабвенно, с упоением, со всей мочи наступать на испытанные грабли товарища Покровского меньше, похоже, не становится.
Латынина пишет: в отчётах комиссий по расследованию преступлений пиночетовского режима в одну кучу оказались свалены боевики-террористы, погибшие в перестрелках с полицией и правительственными войсками; мирные люди, убитые полицейскими или солдатами без всяких причин; и сами эти полицейские и солдаты, убитые в столкновениях с боевиками, или ставшие жертвами терактов. Казалось бы, что проще: Латынина или говорит правду - и тогда материалы обсуждаемых расследований действительно, мягко говоря, необъективны - или нет, и тогда Латынина оболгала две уважаемые комиссии. Но это - казалось бы... А на самом деле степень соответствия этого заявления действительности не заинтересовала, по-моему, ни одного из обрушившихся на Латынину с критикой. Оказывается, главное преступление Латыниной - в том что её текст и точка зрения «вредны» и «опасны». Н-даа... Оруэлл с Покровским такое ведение спора несомненно оценили бы - каждый по-своему.
Лично мне споры о том, «вреден» или «полезен» для современной России тот или иной факт из чилийской истории 20 - 40-летней давности, неинтересны. Ввязываться в дискуссию «по правилам Покровского» я не буду, а попробую описать то, что, судя по известной на сегодня информации, действительно имело место в Чили. И начать придётся немножко до Альенде, потому что многое в популярных историях о деятельности как Альенде, так и Пиночета, построено на картине «доальендевской Чили», имеющей очень мало общего с действительностью.
Для начала надо понимать, какими были экономика, сельское хозяйство, и политический климат Чили на момент прихода к власти Альенде. Традиционно рисуемая картина - экономика, в которой рулят транснациональные монополии, выкачивающие из страны сырьё за копейки, присваивая себе огромные сверхприбыли; промышленность, находящаяся под контролем местных или зарубежных монополистов; сельское хозяйство, сравнимое с помещичьим сельским хозяйством России 19 века (разве что с несколько более совершенными сельхозтехникой и инвентарём, да с менее откровенным присвоением помещиками труда крестьян), и тоже доминируемое узким кругом латифундистов-монополистов; Альенде побеждает на выборах правых, правивших в стране до него, и начинает преобразования в интересах «простого народа»; правые, на деньги ЦРУ, берут реванш и свергают прогрессивного президента.
Картина эта к чилийской действительности имеет весьма и весьма касательное отношение, что я и попробую показать. Дальнейший текст поделён на разделы, в которых обсуждаются: 1. Чилийская промышленность; 2. Чилийское сельское хозяйство; 3. Финансовая сторона вопроса (займы, денежная политика, и т.п.); и, наконец, 4. Развитие политической ситуации в Чили. Деление это весьма условно, потому что в реальной жизни всё вышеперечисленное взаимосвязано и переплетено. Соответственно, «чисто» разделить информацию по разделам не получилось и у меня. Каждый раздел излагает развитие ситуации более-менее в хронологическом порядке.
Итак:
1. Начнём с промышленности.
В попытках "отвязать" экономику страны от экспорта ресурсов правительства Чили, начиная ещё с довоенных, проводили популярную в Южной Америке политику "замещения импорта местным производством". Как и везде в Южной Америке, делалось это через государственное финансирование тех или иных производств, замещавших ту или иную статью импорта (1, стр.78-79). Практическим результатом этого стало то, что к 1960-м годам участие государства в экономике Чили было одним из самых высоких в Латинской Америке. В 1970 году, прямо перед приходом Альенде к власти, госсобственностью в Чили были: чёрная металлургия, нефтедобыча и нефтеперегонка, большинство железных дорог, национальная авиакомпания, и многое другое. Государству принадлежало около 40% производственных мощностей всех видов в стране. Ещё примерно 30% находилось в зависимости от госфинансирования, и только 30% чилийской промышленности можно было без натяжек назвать "частным сектором" (1, стр. 341). Государство контролировало также половину чилийских банков (1, стр. 149). Один только госбанк Чили имел активов примерно столько же, сколько все частные банки страны, вместе взятые (1, стр. 341). Ещё до начала реформ Альенде Чили по уровню государственного участия в экономике уступала во всей Латинской Америке только кастровской Кубе (1, стр. 341).
Особое значение в экономике Чили имела добыча меди. К началу президентства Альенде два основных медедобытчика в Чили - американские компании «Кеннекотт» и «Анаконда» давали 20% ВНП страны. При этом они являлись источником 40% всех налоговых поступлений казны и 80% всех доходов в иностранной валюте (1, стр. 16).
Национализация добычи меди началась при правительстве предшественника Альенде - христианского демократа Эдуардо Фреи Монталва. К моменту прихода к власти Альенде американские компании уже не являлись единоличными и даже мажоритарными собственниками рудников: мажоритарным собственником было чилийское государство. Эта национализация никаких возражений со стороны США не встретила, потому что официальной позицией руководства США было (и есть) признание права суверенных государств национализировать собственность при условии выплаты адекватных компенсаций. Правительство христианских демократов получило свою 51% долю в медных рудниках, заплатив американским компаниям "вступительный взнос" из предоставленных под это американским правительством займов, и пообещав полную расплату в течение нескольких лет (1, стр. 163-164, 167; 8, стр. 78-79).
Особо надо остановиться на "сверхприбылях", якобы вывозившихся из Чили американскими медедобывающими компаниями. 4 декабря 1972 года президент Альенде в своей речи перед членами Генеральной Ассамблеи ООН заявил, что за период 1955-1970гг ежегодные прибыли компании «Анаконда» составляли в среднем 21,5% её полной стоимости. Альенде «забыл» упомянуть, что это - прибыли до уплаты налогов в чилийскую казну. В этой же речи Альенде утверждал, что прибыли компании «Кеннекотт» за тот же период составляли 52,8%, достигая в 1967г. 106%, в 1968 - 113%, а в 1969 - 205%, в то время как в других странах средние прибыли «Кеннекотта» в тот же период не превышали 10% в год. Альенде, опять же, «забыл» уточнить, что названные им величины прибылей «Кеннекотта» в Чили были названы до учёта выплаты налогов в чилийскую казну. Налоги «Кеннекотта» и «Анаконды» в Чили составляли 85 центов с каждого доллара прибыли, и после учёта выплаты этих налогов «Кеннекотт» зарабатывал в Чили прибыль, на 45% меньшую, чем шахты «Кеннекотта» в США (1, стр.31-32, сноска 50).
В начале 1960-х американские медедобывающие корпорации в Чили платили 67-83 цента налогов с каждого доллара своей прибыли. Это был самый высокий налог на горнодобывающую промышленность в мире (1, стр.146). Но чилийское правительство решило, что это недостаточно - и к моменту избрания Альенде президентом американские медедобывающие фирмы платили уже 81-87 центов налога с каждого доллара прибыли (1, стр.146).
Однако даже этого чилийскому правительству показалось мало, и после национализации 51% медедобывающей промышленности к концу 1960-х правительство присвоило себе право устанавливать "закупочную цену" меди. То есть, медедобытчик получал за свой товар по "закупочной цене", медь продавалась по мировым ценам, а разницу клало себе в карман чилийское государство ещё до всяких подсчётов прибыли. Этот дополнительный пересмотр контрактов с американскими компаниями был произведён ПОСЛЕ того, как они вложили обещанные ими в контрактах о национализации деньги в дальнейшее расширение производства...(1, стр.167, стр.210, сноска 130, стр. 212, сноска 137)
Вот эти-то 13-19 центов с каждого оставшегося после уже произведённого госграбежа доллара прибыли, которые чилийское правительство позволяло добывающим компаниям оставить себе, Альенде и объявил "сверхприбылями" (1, стр. 31-32, примечания 49-50; 1, стр.163-168).
11 июля 1971 года правительство Альенде провело через парламент закон о полной национализации. Закон предусматривал компенсацию американским владельцам с учётом амортизации и "чрезмерной прибыли", вывезенной компаниями из страны (1, стр. 324). Никогда раньше никакая "чрезмерная прибыль" никакими чилийскими законами не оговаривалась, и величину "чрезмерной прибыли" эксперты правительства Альенде, при участии специально для этого приглашённых им советских специалистов, (1, стр.319; 1, стр. 324; 1, стр. 356, сноска 87) рассчитали так, чтобы якобы вывезенная американцами "чрезмерная прибыль" превысила всю положенную им компенсацию - как обещанную предыдущим правительством, так и положенную за экспроприацию оставшихся 49% их собственности. После этого американским компаниям был выставлен счёт за отнятие у них их же собственности. Правда, от востребования «долга» американских компаний правительство Альенде милостиво «отказалось» (1, стр. 324). При этом никакие нарушения заключённых с чилийским правительством контрактов или чилийских законов американским компаниям никто вменить и не пытался. Таким образом, Альенде задним числом посчитал "чрезмерными" прибыли, установленные и жестко контролировавшиеся предыдущим правительством Чили. Виновниками были, разумеется, назначены иностранцы, и никаких обвинений работникам бывшего правительства предъявлено не было - то есть, законность их действий никто под сомнение не поставил (1, стр.324-327).
Пожалуй, самым ярким доказательством того, что национализация не имела ни малейшего отношения к «сверхприбылям» американских компаний и «эксплуатации» ими Чили является национализация чилийского филиала компании «Серро» - Compania Minera Andina. Третья по величине после «Кеннекотта» и «Анаконды», эта компания вообще не заработала в Чили ни одного цента прибыли: её шахта, построенная в высокогорьях Анд по последнему слову горнодобывающей техники того времени, выдала первую продукцию за 5 месяцев до Альендевской национализации. Правительство Альенде ограбило людей, вложивших огромные деньги в рискованный проект, просто потому, что у них было, что отнять (1, стр. 324-325).
Неудивительно, что после этого ограбленные фирмы обратились в суды европейских стран-импортёров чилийской меди, а эти суды не могли отказать им в принятии дел к производству (1, стр. 327-328).
После свержения правительства Альенде приглашённые Пиночетом "чикагские мальчики" упорно предлагали ему денационализировать медные рудники, но Пиночет категорически отказался это делать. В результате национализированные Альенде медные рудники так по сей день и находятся в свобственности чилийского государства. Уже после ухода Пиночета демократически избранное правительство Чили разрешило, наконец, хотя бы разведку и добычу новых медных месторождений частными фирмами.
В нынешних российских дискуссиях «на чилийсике темы» приходится регулярно сталкиваться с историей о том, как США манипулировали мировыми ценами на медь, выбрасывая на рынок медь из стратегических запасов по демпинговым ценам. Насколько я могу судить, у этой истории «ноги растут» из текстов тов. Тарасова. Та официальная информация, которую мне удалось найти, эту историю не подтверждает. Продажа меди из стратегических запасов США отмечена: в середине 1965-66 (550000 т, крупнейшая продажа в истории стратегического запаса меди в США) и в 1974, когда были распроданы практически все остававшиеся в стратегическом резерве запасы меди (2, стр.236). А вот в годы правления Альенде - никаких продаж не отмечено.
Допустим, однако, что продажи были, и что в 1974 году были проданы лишь последние крохи. Известно количество меди в стратегическом запасе США на 1969 год: 260483 "короткие тонны" (236306 "нормальных", метрических тонн) (6, стр. 10). Напомню: за 1971-1974 гг в мире было добыто почти 29 миллионов тонн меди, примерно по 7,29 миллионов тонн каждый год (1, стр. 18, Таблица 4). Нам предлагается верить, что «вброс» на мировой рынок 3% от годовой добычи (или - за срок правления Альенде - 1% от добытого в мире за 1971-1973гг) мог «обрушить» цены на медь. А применяя логику тов. Тарасова к известным датам настоящих продаж можно было бы сказать, что правительство США пыталось удавить чилийскую экономику в годы предшественника Альенде, а потом - и в первый год правления Пиночета...
Ещё один момент, объяснение которого было бы интересно услышать - каким образом США могли позволить себе наехать на интересы десятка других стран-медедобытчиков, включая в первую очередь свои собственные (США в тот период являлись крупнейшим медедобывающим государством мира) ради давления на страну, доля которой в мировой добыче меди составляла в период 1971-1974 10,6% (1, стр.18, Таблица 4). Разумеется, в реальной жизни, в отличие от гуляющих по рунету коспирологических нарративов, запасы распродают на пике цен, чтобы получить от продаж максимальную выручку. Что и подтверждается документально известными датами распродаж в 1965-66 и 1974 годах.
Некоторые графики, на которые полезно взглянуть, обсуждая всё вышеизложенное:
Правительство Альенде вовсе не ограничилось одной только медной промышленностью. Оно начало национализировать любые крупные и средние предприятия (независимо от того, были ли их владельцы иностранцами), произвольно объявив "монополиями" все фирмы с активами, превышающими 500 тысяч долларов (1, стр. 341-342).
В октябре 1971 года правительство Альенде представило на рассмотрение парламента законопроект о национализации всех предприятий с активами, превышающими 1 миллион долларов. В списке, составленном правительством, было 253 таких бизнеса, 150 из которых являлись производственными предприятиями. Это означало национализацию свыше 90% находившихся в частной собственности активов. Парламент законопроект провалил (1, стр. 340-342).
Тогда правительство Альенде разыскало в архивах закон, о котором стоит рассказать поподробнее. Принят он был в 1932 году правительством социалистов, пришедших к власти путём военного переворота и продержавшихся аж целых 103 дня. Один из 590 (!) законодательных актов этого правительства давал ему право конфисковать частное предприятие в случае : 1) острой нехватки товара, выпускавшегося предприятием, 2) умышленных попыток роководства предприятия «саботировать рыночные механизмы», и 3) наличия на предприятии неразрешимого спора между хозяевами и рабочими (1, стр. 67, сноска 52). Закон, принятый незаконным правительством-однодневкой, разумеется, не применялся после его падения, но правительство Альенде такие мелочи не остановили.
Последовала волна национализаций самых разнообразных предприятий, от автозаводов до пивоварен, на основании этого закона, причём правительство Альенде в его применении зачастую не удосуживалось соблюсти даже внешние условности и «признать» наличие оговорённых трёх условий (1, стр. 67, сноска 52).
Ещё одним вариантом национализации было принуждение владельцев к "продаже" их бизнеса государству за установленную государством цену. Этот метод применялся к предприятиям, особенно зависимым от госрегулирования, например - банкам. Выделение денег на такой выкуп было прерогативой парламента, но правительство Альенде наплевало на такие мелочи. Однако денег так или иначе нехватало - и тогда правительство Альенде в директивном порядке обязало госбанк довыпустить необходимое количество денег. Денежная эмиссия тоже должна была по закону регулироваться с участием парламента - но Альенде было не до соблюдения законов...
Параллельно шли подталкиваемые ультрарадикальным крылом альендевсой соцпартии "стихийные" захваты ещё не национализированных предприятий "трудящимися". Когда владельцы обращались в суд, правительство Альенде блокировало исполнение решений судов в пользу владельцев собственности, прямо запрещая полиции действовать во исполнение судебных решений. На не устраивающие правительство статьи о нём в частных газетах правительство начало отвечать экспроприацией газет и типографий.
В результате этой благородной антимонополистической деятельности к концу правительства Альенде в 1973 году оно заграбастало около 450 предприятий, более 80% промышленного производства страны. Большинство из них были заграбастаны в нарушение даже установленных правительством Альенде "законов". Среди национализированного были и все более-менее крупные банки, включая местные отделения иностранных банков - после чего кредиты из-за рубежа странным образом иссякли, а правительство Альенде обвинило в этом США.
Одновременно с массовой национализацией правительство Альенде активно занялось "повышением материального благосостояния трудящихся". Сделано это было элементарно просто: директивой правительства в 1971 году зарплаты были повышены на 35-40%, банковские проценты по кредитам - понижены на 50%, а цены на потребительские товары - заморожены (1, стр. 305). Для частных банков это был облом, после которого их легко поглотила "национализация" (1, стр. 305), а внезапно разбогатевшее население отреагировало резким потребительским бумом.
Однако такого директивного "успеха" хватило лишь чуть больше, чем на год: как только прошла эйфория первых месяцев, как и следовало ожидать с самого начала, начались нехватки товаров, полки в магазинах опустели, а место нормальной торговли занял мгновенно возникший чёрный рынок, который на правительственные директивы о ценах клал с прибором. К концу 1972 года из 3 тысяч «базовых» товаров более 500 уже отсутствовали на полках магазинов (1, стр. 315).
Инфляция резко скакнула вверх. В годы правления предшественника Альенде Эдуардо Фреи инфляция составляла 17-35% в год (1, стр. 147); Альенде успешно поднял её на новые, невиданные ранее в истории Чили высоты: 163% к концу 1972 года, 286% к моменту военного переворота в сентябре 1973. К концу 1973 года запущенный Альенде обвал перевалил за 500% (1, стр.318).
В попытках обогнать инфляционный паровоз и поддержать видимость "процветания", правительство Альенде всё увеличивало и увеличивало денежную эмиссию - без согласия парламента, на что в принципе не имело права. В результате к концу президентства Альенде денежная масса, находившаяся в обращении в Чили, возросла десятикратно. Вот только деньги эти уже не стоили той бумаги, на которой были напечатаны (1, стр. 305; 1, стр. 354, сноска 60).
Реальные доходы населения, возросшие было в 1971 году на 19-20% по сравнению с 1970, к моменту военного переворота составляли лишь 30-52% от уровня всё того же 1970 года (11, стр. 149, таблица III.22).
Производительность труда на национализированных предприятиях обвально пошла вниз. Даже в медной промышленности, гордости альендевской экономической программы, дело дошло до того, что к концу правления Альенде страна извлекала из этой отрасли меньше денег, чем во время бездушной эксплуатации американскими грабителями...
Пиночету и его коллегам по хунте досталась страна, внешний долг которой на душу населения был вторым по величине в мире (почётное первое место на тот момент занимал Израиль). Долги госсектора Чили на момент прихода Пиночета к власти превышали всю денежную массу, находившуюся в руках частного сектора страны.
В течение месяца новое правительство вернуло предприятия тем, у кого они были беззаконно захвачены "по инициативе снизу". Тогда же было объявлено о планах продать частным инвесторам ещё 260 "законно" национализированных предприятий (1, стр. 565).
Возвращающиеся на свои предприятия хозяева оказались в незавидном положении, особенно хозяева самовольно захваченных фирм: их встретило изношенное и поломанное в результате некомпетентного управления оборудование и полный финансовый хаос, поскольку ни беречь и развивать производство, ни вести бухгалтерию захватившие их бизнесы Шариковы не хотели, да и не умели.
С большинством из бывших хозяев около 50 американских бизнесов, национализированных Альенде, быстро было достигнуто соглашение о величине и сроках выплаты компенсации.
Эскудо, полностью обесцененный предыдущим правительством, был девальвирован; вместо более десятка разных курсов обмена, установленных администрацией Альенде, было введёно три: для импорта, для экспорта меди, и для всех остальных обменов (1, стр. 565).
Первым шагом хунты в борьбе с унаследованным внешним долгом были меры жёсткой экономии правительственных расходов: все правительственные должности за исключением судей и правительственной бухгалтерии были немедленно объявлены временными - чтобы облегчить последующие сокращения госаппарата (1, стр. 565).
Была проведена налоговая реформа. Частью её был единовременный налог на стоимость активов всех действовавших в стране корпораций. Многоступенчатый налог на продажи был заменен одноразовым, подняты подоходные налоги и налоги на недвижимость и предметы роскоши. От налога на продажу освобождались только предметы «базовой корзины» - типа молока, пешницы, хлеба, фруктов и овощей, книг и журналов (1, стр. 926). По заключению экспертов Всемирного Банка, новая налоговая система была более «горизонтально справедливой» (одинаковые налоги на людей с одинаковыми доходами, вне зависимости от рода занятий) и прогрессивной (то есть, налоговое бремя было непропорционально возложено в основном на состоятельные слои населения) (11, стр. 160-161).
Была проведена реформа системы импортных пошлин. При Альенде существовало несметное количество импортных пошлин, при среднем размере пошлины 94% и наличии товаров, облагавшихся пошлинами свыше 500%. В несколько этапов система была кардинально упрощена, а пошлины снижены. К августу 1975 средняя пошлина была 44%, максимальная - 90%; к марту 1978 - соответственно, 15% и 20%; к июню 1979 был введён единый тариф в 10% (из него было несколько исключений, например автомобили) (1, стр. 934).
Результат реформ налоговой и пошлинной политики: «Несмотря на в основном стагнирующую мировую экономику, экспорт (помимо меди) быстро рос... экспорт (помимо меди) удвоился в 1974 по сравению с 1973. За период 1974-1977 промышленный экспорт удвоился ещё раз, а сельскохозяйственный - почти утроился... К 1978 году доля промышленных товаров в экспорте выросла до 31%, по сравнению с 8% в 1973... В 1977 году Чили экспортировала в 90 стран, вдвое больше, чем в 1973...» (11, стр.107).
Впервые в своей истории страна, экспорт которой (помимо экспорта меди) никогда не давал больше 10-13% ВНП, приблизилась к величине 30% ВНП от экспорта - одной из основных составляющих экономического успеха «дальневосточных тигров» (1, 936).
Военная хунта стала первым чилийским правительством, озаботившимся диверсификацией экспорта и снижением зависимости страны от цен на медь, и добившимся в этом успеха. К 1987 году медь давала уже лишь 41% валютных доходов страны - результат целенаправленной политики правительства по стимулированию новых экспортных отраслей (1, стр. 20). Параллельно с падением удельного веса меди в экспорте общий объём экспорта с вырос с 1,2 миллиардов долларов в 1973 году до 5 миллиардов в 1987, а список экспортируемых товаров расширился с 412 в 1973 году до 1343 в 1987 (1, стр. 34, сноска 60). Экспорт промышленных товаров, составлявший в 1970 году 11% всего экспорта, в 1987 году составил уже 35% (1, стр. 961).
На попытки стабилизации экономики наложился мировой нефтяной кризис, разразившийся в конце 1974 - 1975 годах. Мировые цены на нефть утроились, а цена на медь провалилась до уровня начала 1960-х - куда ниже, чем падение в годы администрации Альенде. Начавшее было восстанавливаться производство снова резко пошло вниз (10, стр. 116-117). Только на падении цен на медь бюджет страны потерял в 1975 году 826 миллионов долларов (11, стр. 107). А импорт нефти, стоивший Чили в 1973 году 148 миллионов, в 1974 обошёлся в 481 миллион, а в 1975 - в 257: не от подешевления нефти, а потому, что и без того не страдавшая избытком здоровья экономика сложилась, как карточный домик, и объём импорта нефти - вместе с ней (1, стр. 924). Рост восстановился с 1976 года и продолжался до 1981. 1982-1983 годы стали годами тяжелейшего кризиса, вызванного опять-таки начавшейся в развитом мире рецессией, приведшей к сокращению чилийского экспорта вдвое; с 1984 снова наблюдался рост экономики, хотя и в среднем более медленными темпами, чем в конце 1970-х. Таблицу годового роста ВНП, инфляции, безработицы и реальной заработной платы - см. (10, стр.118).
Чтобы хоть как-то помочь огромному количеству людей, оставшихся без работы, правительство организовало «программу минимальной занятости», финансировавшуюся из центра, но управлявшуюся местными властями (она напоминала американские программы общественных работ времён Великой Депрессии). К концу 1975 года она давала источник дохода 125 тысячам человек, к концу 1976 - четверти миллиона. К концу 1978 года количество занятых в ней сократилось до 118 тысяч: экономика снова начала набирать обороты (1, стр. 938-939). Дополнительные меры помощи включали льготные тарифы на проезд на общественном транспорте для малоимущих (1, стр. 939).
«На полдороге» военного правления, в 1980 году, Всемирный Банк провёл подробное исследование экономической ситуации в Чили и проводимой чилийским правительством экономической программы.
Общий вывод исследования: «В исключительно неблагоприятных условиях чилийские власти организовали беспрецедентный в истории Чили экономический поворот. Когда в сентябре 1973 года военные взяли власть, инфляция достигла темпа в 1000% в год, резерв твёрдой валюты был негативным, обслуживание внешнего долга просрочено, а производство падало уже второй год подряд. Дефицит федерального бюджета превышал 20% ВНП страны, денежная масса вышла из-под контроля, финансовая система находилась в руинах, а обменный курс валюты был завышен на огромную величину. Высокие цены на медь и увеличение притока средств от зарубежных кредиторов помогли некоторому росту в 1974 году, но оба этих источника поддержки обрушились в 1975 году, с общей потерей экономических ресурсов, эквивалентной 12,5% от ВНП 1974 года. С этого момента цены на медь остаются, в реальном выражении, на самом низком уровне за последние более 20 лет, в то время как государственные внешние кредиторы вытягивают ресурсы из экономики. Столкнувшись с этими фактами, правительство приняло в 1975 году программу жёсткой экономии и долговременных реформ, которая сделала возможным существенно уменьшить зависимость экономики от меди через расширение других статей экспорта; уменьшить инфляцию до средних в чилийской истории величин; восстановить систему разумных ценовых соотношений; и создать основы для будущего роста...» (11, стр. 164).
О том, за чей счёт решалась проблема выхода из кризиса 1975-1976гг, специалисты Всемирного Банка имели следующее мнение: наибольший финансовый урон понёс средний класс и состоятельные слои населения (11, стр. 154). Обитатели же самого «дна» шкалы заработных плат - наоборот, улучшили своё положение относительно всех остальных слоёв населения (11, стр. 157). Понятно, что те, у кого было больше средств с самого начала, могут легче перенести потери - но по крайней мере, это даёт представление о том, насколько соответствуют действительности популярные рассказы о том, как хунта решала свои проблемы «на горбу трудового народа»...
Отдельно надо ометить ещё один фактор, который, как правило, не учитывается при сравнении положения «при Альенде» и «при Пиночете»: количество новых участников, вступающих на рынок труда. В годы президентства Альенде на рынок рабочей силы добавлялось 12,7 (1971), 15,6 (1972), и 11, 5 (1973) тысяч новых участников в год. А в период 1974-1981гг. минимальный годовой прирост был 31,4 тысячи человек, а максимальный - 56,4. В результате вместо 1 миллиона человек в 1971 году рынок труда насчитывал уже 1,48 миллиона в 1981 (1, стр. 941).
В период 1977-1981гг. чилийская экономика росла темпами, опережавшими средние по Латинской Америке в 2-2,8 раза (1, стр. 943, таблица 50).
В 1982-1983 году в странах Латинской Америки разразился новый кризис. Экономики региона с задержкой в год-полтора отреагировали на тяжёлую рецессию, в которую развитые страны мира попали в 1979-1980гг. В США это была самая тяжёлая рецессия после Великой Депрессии 1930-х. Пока развитые страны разбирались со своими проблемами, их спрос на продукцию Латинской Америки обрушился, банковкие проценты подскочили вверх, а поток капиталовложений в латиноамериканские страны испарился. Более 30 миллионов человек в странах региона остались без работы (1, стр. 945; 5, стр. 4). По оценке экспертов Всемирного Банка, вся Латинская Америка, за исключением Бразилии и Колумбии, была отброшена в развитии назад более чем на десятилетие (5, стр. 6). Кризис ударил по Чили тяжелее, чем по практически любой другой стране Латинской Америки, в немалой степени потому, что, в отличие от большинства латиноамериканских стран, Чили (в значительной степени вынужденно) полагалась на деньги частных банков в куда большей степени, чем на государственные займы или займы межгосударственных структур типа МВФ или Всемирного Банка. Сказались и серьёзные ошибки в устройстве банковской системы Чили. Систему реформировали, государство на короткое время «вошло в долю» в частных банках, но к 1987 году реформа была завершена, и государственное участие прекращено. С ростом безработицы снова возросло количество занятых в «программе минимальной занятости» (1, стр.949).
Резко подскочила инфляция - впрочем, далеко не так резко, как она в тот же период подскочила во всём регионе. Мексика, Перу, Бразилия, Аргентина в этот период имели инфляцию в 2-20 раз больше, чем Чили (1, стр. 950).
На этот раз Чили удалось уже получить кредиты МВФ и Всемирного Банка на программы выхода из кризиса. От США, как и в предыдущие годы, не поступило ни цента. Вместо помощи своему «агенту», США в 1983 году прекратили даже поставки продовольствия в рамках гуманитарной помощи - в то самое время, когда они вливали миллионы долларов помощи в страны типа Кампучии и Уганды (1, стр. 949).
С 1984 года рост экономики возобновился; к середине 1980-х начали приносить плоды долговременные вложения в разработку достаточно скромных чилийских запасов нефти: собственная добыча стала достаточно велика, чтобы будущие нефтяные кризисы уже не грозили экономике катастрофой (1, стр. 951).
С самого начала одной из частей экономической политики хунты стала совсем не «свободнорыночная» помощь неимущим. По мере выздоровления экономики правительство могло делать в этой области больше, и в 1986 году специалисты Всемирного Банка в своём отчёте «Бедность в Латинской Америке» написали следующее: "Чилийский случай особенно интересен, потому что представляет собой уcпешную попытку сконцентрировать государственные социальные затраты на беднейших слоях населения. Урезав государственные траты на социальные группы с высокими доходами и перенацелив расходы на самых бедных, оказалось возможным предоставить (им) наиболее необходимые социальные услуги несмотря на тяжелейший кризис.(Речь - о кризисе рубежа 1970-1980-х годов) ... Успех Чили в целевом расходовании средств на социальные нужды не имеет равных в регионе, и эффективность предоставления бедным социальных услуг существенно улучшена." (5, стр. 20).
«Концентрация социальных затрат на беднейших слоях населения» выражалась, в частности, в таких программах, как бесплатная выдача молока и бесплатное медобслуживание беременных женщин (10, стр. 123).
Межамериканский Банк Развития в своём докладе от 1987 года отметил Чили в числе семи латиноамериканских государств, добившихся длительного, систематического снижения детской смертности. В докладе отдельно отмечалась успешная чилийская программа раздачи продовольствия малоимущим (1, стр. 951).
Отчёт Всемирного Банка 1986 года отмечал непрерывное (по 1984 год - более поздних данных у авторов отчёта не было) уменьшение общей смертности, детской смертности, младенческой смертности (смертность детей возрастом до 28 дней), и такое же систематическое падение случаев хронического недоедания, статистика которых в Чили была одной из лучших среди развивающихся стран (5, стр. 21).
На протяжении 1980-1985гг Чили ежегодно тратила на социальные расходы и здравоохранение в два-три раза большую долю ВНП страны, нежели другие страны Латинской Америки (1, таблицы на стр. 970).
Или, если брать другую «точку отсчёта», социальные расходы составляли в этот период около 60% всего госбюджета Чили (1, стр. 971).
Результат: острое хроническое недоеание, которым страдали 7 из 1000 чилийских детей в 1975г., практически исчезло; младенческая смертность, составлявшая в 1973г. 65,8 на 1000, один из самых высоких уровней в Латинской Америке, к 1982 г. упала до 18,6 на 1000; продолжительность жизни с 65,1 лет в 1973г. возросла к 1986г. До 71,48 лет (1, стр. 971).
Пожалуй, лучшим свидетельством того, как сами чилийцы видят экономические реформы военной хунты, является оценка, данная уже в 1990-е годы экономистами нового, демократического чилийского правительства: «Экономическое развитие Чили в демократический период 1990-х проходит весьма успешно. … У этого успеха много причин. Сильное исходное положение экономики в конце 1980-х, с макроэкономической стабильностью и завершённым структурным преобразованием, без сомнения было критически важным достоинством. … В результате, мы находим больше преемственности, нежели различий, в экономической политике нынешнего правительства. … Сохранение основной части экономической политики предыдущего режима было разумным...» (9, стр. 146)
Характерной чертой конца 1980-х в Чили стало быстрое развитие «культуры акционеров»: работники предприятий активно вкладывали деньги в ценные бумаги своих компаний, чему способствовали принятые многими компаниями программы льготных продаж ценных бумаг своим сотрудникам, поддержанные государственными займами. Дело дошло до того, что на переговорах профсоюзов с руководством предприятий вопросы, связанные с ценными бумагами, стали включаться в коллективные договоры. Один из примеров - сталелитейная компания CAP (Compania de Acero del Pacifico), в которой из 6500 работников 4000 являлись держателями ценных бумаг своей фирмы. И профсоюз на очередных переговорах с администрацией попросил предоставлять работникам информацию о котировках акций фирмы на бирже к концу рабочего дня - чтобы те не ждали завтрашней утренней газеты с этой информацией (1, стр. 957).
Поводом для написания этого текста послужила бурная дискуссия на сайте «Эха Москвы», в блоге А.Н. Илларионова, на сайте М.С. Солонина, и много ещё где на просторах Рунета, разгоревшаяся после статьи Ю.Л. Латыниной в «Еже» «Побежденных не судят». Не в первый раз я сталкиваюсь с обсуждением этой темы в Рунете, и каждый раз изумляюсь. И потоку взаимных обвинений; и взаимным же навешиваниям ярлыков; и целой батарее фантастических «фактов про Чили», имеющих хождение в русской блогосфере. Но в первую, и главную очередь - тому, насколько обе стороны дискуссии, за редчайшими исключениями, как из гоголевской шинели, вышли из тезиса историка-марксиста Покровского «История - это политика, опрокинутая в прошлое». Результат - тексты оцениваются не по степени соответствия действительности, а по тому, «полезен» или «вреден» данный текст с точки зрения сиюминутных политических реалий оценивающего. Казалось бы - уж где-где, а в России пора бы уже выучить этот исторический урок. Но нет: желающих в который раз самозабвенно, с упоением, со всей мочи наступать на испытанные грабли товарища Покровского меньше, похоже, не становится.
Латынина пишет: в отчётах комиссий по расследованию преступлений пиночетовского режима в одну кучу оказались свалены боевики-террористы, погибшие в перестрелках с полицией и правительственными войсками; мирные люди, убитые полицейскими или солдатами без всяких причин; и сами эти полицейские и солдаты, убитые в столкновениях с боевиками, или ставшие жертвами терактов. Казалось бы, что проще: Латынина или говорит правду - и тогда материалы обсуждаемых расследований действительно, мягко говоря, необъективны - или нет, и тогда Латынина оболгала две уважаемые комиссии. Но это - казалось бы... А на самом деле степень соответствия этого заявления действительности не заинтересовала, по-моему, ни одного из обрушившихся на Латынину с критикой. Оказывается, главное преступление Латыниной - в том что её текст и точка зрения «вредны» и «опасны». Н-даа... Оруэлл с Покровским такое ведение спора несомненно оценили бы - каждый по-своему.
Лично мне споры о том, «вреден» или «полезен» для современной России тот или иной факт из чилийской истории 20 - 40-летней давности, неинтересны. Ввязываться в дискуссию «по правилам Покровского» я не буду, а попробую описать то, что, судя по известной на сегодня информации, действительно имело место в Чили. И начать придётся немножко до Альенде, потому что многое в популярных историях о деятельности как Альенде, так и Пиночета, построено на картине «доальендевской Чили», имеющей очень мало общего с действительностью.
Для начала надо понимать, какими были экономика, сельское хозяйство, и политический климат Чили на момент прихода к власти Альенде. Традиционно рисуемая картина - экономика, в которой рулят транснациональные монополии, выкачивающие из страны сырьё за копейки, присваивая себе огромные сверхприбыли; промышленность, находящаяся под контролем местных или зарубежных монополистов; сельское хозяйство, сравнимое с помещичьим сельским хозяйством России 19 века (разве что с несколько более совершенными сельхозтехникой и инвентарём, да с менее откровенным присвоением помещиками труда крестьян), и тоже доминируемое узким кругом латифундистов-монополистов; Альенде побеждает на выборах правых, правивших в стране до него, и начинает преобразования в интересах «простого народа»; правые, на деньги ЦРУ, берут реванш и свергают прогрессивного президента.
Картина эта к чилийской действительности имеет весьма и весьма касательное отношение, что я и попробую показать. Дальнейший текст поделён на разделы, в которых обсуждаются: 1. Чилийская промышленность; 2. Чилийское сельское хозяйство; 3. Финансовая сторона вопроса (займы, денежная политика, и т.п.); и, наконец, 4. Развитие политической ситуации в Чили. Деление это весьма условно, потому что в реальной жизни всё вышеперечисленное взаимосвязано и переплетено. Соответственно, «чисто» разделить информацию по разделам не получилось и у меня. Каждый раздел излагает развитие ситуации более-менее в хронологическом порядке.
Итак:
1. Начнём с промышленности.
В попытках "отвязать" экономику страны от экспорта ресурсов правительства Чили, начиная ещё с довоенных, проводили популярную в Южной Америке политику "замещения импорта местным производством". Как и везде в Южной Америке, делалось это через государственное финансирование тех или иных производств, замещавших ту или иную статью импорта (1, стр.78-79). Практическим результатом этого стало то, что к 1960-м годам участие государства в экономике Чили было одним из самых высоких в Латинской Америке. В 1970 году, прямо перед приходом Альенде к власти, госсобственностью в Чили были: чёрная металлургия, нефтедобыча и нефтеперегонка, большинство железных дорог, национальная авиакомпания, и многое другое. Государству принадлежало около 40% производственных мощностей всех видов в стране. Ещё примерно 30% находилось в зависимости от госфинансирования, и только 30% чилийской промышленности можно было без натяжек назвать "частным сектором" (1, стр. 341). Государство контролировало также половину чилийских банков (1, стр. 149). Один только госбанк Чили имел активов примерно столько же, сколько все частные банки страны, вместе взятые (1, стр. 341). Ещё до начала реформ Альенде Чили по уровню государственного участия в экономике уступала во всей Латинской Америке только кастровской Кубе (1, стр. 341).
Особое значение в экономике Чили имела добыча меди. К началу президентства Альенде два основных медедобытчика в Чили - американские компании «Кеннекотт» и «Анаконда» давали 20% ВНП страны. При этом они являлись источником 40% всех налоговых поступлений казны и 80% всех доходов в иностранной валюте (1, стр. 16).
Национализация добычи меди началась при правительстве предшественника Альенде - христианского демократа Эдуардо Фреи Монталва. К моменту прихода к власти Альенде американские компании уже не являлись единоличными и даже мажоритарными собственниками рудников: мажоритарным собственником было чилийское государство. Эта национализация никаких возражений со стороны США не встретила, потому что официальной позицией руководства США было (и есть) признание права суверенных государств национализировать собственность при условии выплаты адекватных компенсаций. Правительство христианских демократов получило свою 51% долю в медных рудниках, заплатив американским компаниям "вступительный взнос" из предоставленных под это американским правительством займов, и пообещав полную расплату в течение нескольких лет (1, стр. 163-164, 167; 8, стр. 78-79).
Особо надо остановиться на "сверхприбылях", якобы вывозившихся из Чили американскими медедобывающими компаниями. 4 декабря 1972 года президент Альенде в своей речи перед членами Генеральной Ассамблеи ООН заявил, что за период 1955-1970гг ежегодные прибыли компании «Анаконда» составляли в среднем 21,5% её полной стоимости. Альенде «забыл» упомянуть, что это - прибыли до уплаты налогов в чилийскую казну. В этой же речи Альенде утверждал, что прибыли компании «Кеннекотт» за тот же период составляли 52,8%, достигая в 1967г. 106%, в 1968 - 113%, а в 1969 - 205%, в то время как в других странах средние прибыли «Кеннекотта» в тот же период не превышали 10% в год. Альенде, опять же, «забыл» уточнить, что названные им величины прибылей «Кеннекотта» в Чили были названы до учёта выплаты налогов в чилийскую казну. Налоги «Кеннекотта» и «Анаконды» в Чили составляли 85 центов с каждого доллара прибыли, и после учёта выплаты этих налогов «Кеннекотт» зарабатывал в Чили прибыль, на 45% меньшую, чем шахты «Кеннекотта» в США (1, стр.31-32, сноска 50).
В начале 1960-х американские медедобывающие корпорации в Чили платили 67-83 цента налогов с каждого доллара своей прибыли. Это был самый высокий налог на горнодобывающую промышленность в мире (1, стр.146). Но чилийское правительство решило, что это недостаточно - и к моменту избрания Альенде президентом американские медедобывающие фирмы платили уже 81-87 центов налога с каждого доллара прибыли (1, стр.146).
Однако даже этого чилийскому правительству показалось мало, и после национализации 51% медедобывающей промышленности к концу 1960-х правительство присвоило себе право устанавливать "закупочную цену" меди. То есть, медедобытчик получал за свой товар по "закупочной цене", медь продавалась по мировым ценам, а разницу клало себе в карман чилийское государство ещё до всяких подсчётов прибыли. Этот дополнительный пересмотр контрактов с американскими компаниями был произведён ПОСЛЕ того, как они вложили обещанные ими в контрактах о национализации деньги в дальнейшее расширение производства...(1, стр.167, стр.210, сноска 130, стр. 212, сноска 137)
Вот эти-то 13-19 центов с каждого оставшегося после уже произведённого госграбежа доллара прибыли, которые чилийское правительство позволяло добывающим компаниям оставить себе, Альенде и объявил "сверхприбылями" (1, стр. 31-32, примечания 49-50; 1, стр.163-168).
11 июля 1971 года правительство Альенде провело через парламент закон о полной национализации. Закон предусматривал компенсацию американским владельцам с учётом амортизации и "чрезмерной прибыли", вывезенной компаниями из страны (1, стр. 324). Никогда раньше никакая "чрезмерная прибыль" никакими чилийскими законами не оговаривалась, и величину "чрезмерной прибыли" эксперты правительства Альенде, при участии специально для этого приглашённых им советских специалистов, (1, стр.319; 1, стр. 324; 1, стр. 356, сноска 87) рассчитали так, чтобы якобы вывезенная американцами "чрезмерная прибыль" превысила всю положенную им компенсацию - как обещанную предыдущим правительством, так и положенную за экспроприацию оставшихся 49% их собственности. После этого американским компаниям был выставлен счёт за отнятие у них их же собственности. Правда, от востребования «долга» американских компаний правительство Альенде милостиво «отказалось» (1, стр. 324). При этом никакие нарушения заключённых с чилийским правительством контрактов или чилийских законов американским компаниям никто вменить и не пытался. Таким образом, Альенде задним числом посчитал "чрезмерными" прибыли, установленные и жестко контролировавшиеся предыдущим правительством Чили. Виновниками были, разумеется, назначены иностранцы, и никаких обвинений работникам бывшего правительства предъявлено не было - то есть, законность их действий никто под сомнение не поставил (1, стр.324-327).
Пожалуй, самым ярким доказательством того, что национализация не имела ни малейшего отношения к «сверхприбылям» американских компаний и «эксплуатации» ими Чили является национализация чилийского филиала компании «Серро» - Compania Minera Andina. Третья по величине после «Кеннекотта» и «Анаконды», эта компания вообще не заработала в Чили ни одного цента прибыли: её шахта, построенная в высокогорьях Анд по последнему слову горнодобывающей техники того времени, выдала первую продукцию за 5 месяцев до Альендевской национализации. Правительство Альенде ограбило людей, вложивших огромные деньги в рискованный проект, просто потому, что у них было, что отнять (1, стр. 324-325).
Неудивительно, что после этого ограбленные фирмы обратились в суды европейских стран-импортёров чилийской меди, а эти суды не могли отказать им в принятии дел к производству (1, стр. 327-328).
После свержения правительства Альенде приглашённые Пиночетом "чикагские мальчики" упорно предлагали ему денационализировать медные рудники, но Пиночет категорически отказался это делать. В результате национализированные Альенде медные рудники так по сей день и находятся в свобственности чилийского государства. Уже после ухода Пиночета демократически избранное правительство Чили разрешило, наконец, хотя бы разведку и добычу новых медных месторождений частными фирмами.
В нынешних российских дискуссиях «на чилийсике темы» приходится регулярно сталкиваться с историей о том, как США манипулировали мировыми ценами на медь, выбрасывая на рынок медь из стратегических запасов по демпинговым ценам. Насколько я могу судить, у этой истории «ноги растут» из текстов тов. Тарасова. Та официальная информация, которую мне удалось найти, эту историю не подтверждает. Продажа меди из стратегических запасов США отмечена: в середине 1965-66 (550000 т, крупнейшая продажа в истории стратегического запаса меди в США) и в 1974, когда были распроданы практически все остававшиеся в стратегическом резерве запасы меди (2, стр.236). А вот в годы правления Альенде - никаких продаж не отмечено.
Допустим, однако, что продажи были, и что в 1974 году были проданы лишь последние крохи. Известно количество меди в стратегическом запасе США на 1969 год: 260483 "короткие тонны" (236306 "нормальных", метрических тонн) (6, стр. 10). Напомню: за 1971-1974 гг в мире было добыто почти 29 миллионов тонн меди, примерно по 7,29 миллионов тонн каждый год (1, стр. 18, Таблица 4). Нам предлагается верить, что «вброс» на мировой рынок 3% от годовой добычи (или - за срок правления Альенде - 1% от добытого в мире за 1971-1973гг) мог «обрушить» цены на медь. А применяя логику тов. Тарасова к известным датам настоящих продаж можно было бы сказать, что правительство США пыталось удавить чилийскую экономику в годы предшественника Альенде, а потом - и в первый год правления Пиночета...
Ещё один момент, объяснение которого было бы интересно услышать - каким образом США могли позволить себе наехать на интересы десятка других стран-медедобытчиков, включая в первую очередь свои собственные (США в тот период являлись крупнейшим медедобывающим государством мира) ради давления на страну, доля которой в мировой добыче меди составляла в период 1971-1974 10,6% (1, стр.18, Таблица 4). Разумеется, в реальной жизни, в отличие от гуляющих по рунету коспирологических нарративов, запасы распродают на пике цен, чтобы получить от продаж максимальную выручку. Что и подтверждается документально известными датами распродаж в 1965-66 и 1974 годах.
Некоторые графики, на которые полезно взглянуть, обсуждая всё вышеизложенное:
- Доля экспорта меди в общем чилийском экспорте, 1965-2005 (9, стр. 6)
- Мировые цены на медь, 1935-2004 (9, стр. 13)
- Рост ВНП Чили, наложенный на мировые цены на медь, 1961-2005 (9, стр. 14)
Правительство Альенде вовсе не ограничилось одной только медной промышленностью. Оно начало национализировать любые крупные и средние предприятия (независимо от того, были ли их владельцы иностранцами), произвольно объявив "монополиями" все фирмы с активами, превышающими 500 тысяч долларов (1, стр. 341-342).
В октябре 1971 года правительство Альенде представило на рассмотрение парламента законопроект о национализации всех предприятий с активами, превышающими 1 миллион долларов. В списке, составленном правительством, было 253 таких бизнеса, 150 из которых являлись производственными предприятиями. Это означало национализацию свыше 90% находившихся в частной собственности активов. Парламент законопроект провалил (1, стр. 340-342).
Тогда правительство Альенде разыскало в архивах закон, о котором стоит рассказать поподробнее. Принят он был в 1932 году правительством социалистов, пришедших к власти путём военного переворота и продержавшихся аж целых 103 дня. Один из 590 (!) законодательных актов этого правительства давал ему право конфисковать частное предприятие в случае : 1) острой нехватки товара, выпускавшегося предприятием, 2) умышленных попыток роководства предприятия «саботировать рыночные механизмы», и 3) наличия на предприятии неразрешимого спора между хозяевами и рабочими (1, стр. 67, сноска 52). Закон, принятый незаконным правительством-однодневкой, разумеется, не применялся после его падения, но правительство Альенде такие мелочи не остановили.
Последовала волна национализаций самых разнообразных предприятий, от автозаводов до пивоварен, на основании этого закона, причём правительство Альенде в его применении зачастую не удосуживалось соблюсти даже внешние условности и «признать» наличие оговорённых трёх условий (1, стр. 67, сноска 52).
Ещё одним вариантом национализации было принуждение владельцев к "продаже" их бизнеса государству за установленную государством цену. Этот метод применялся к предприятиям, особенно зависимым от госрегулирования, например - банкам. Выделение денег на такой выкуп было прерогативой парламента, но правительство Альенде наплевало на такие мелочи. Однако денег так или иначе нехватало - и тогда правительство Альенде в директивном порядке обязало госбанк довыпустить необходимое количество денег. Денежная эмиссия тоже должна была по закону регулироваться с участием парламента - но Альенде было не до соблюдения законов...
Параллельно шли подталкиваемые ультрарадикальным крылом альендевсой соцпартии "стихийные" захваты ещё не национализированных предприятий "трудящимися". Когда владельцы обращались в суд, правительство Альенде блокировало исполнение решений судов в пользу владельцев собственности, прямо запрещая полиции действовать во исполнение судебных решений. На не устраивающие правительство статьи о нём в частных газетах правительство начало отвечать экспроприацией газет и типографий.
В результате этой благородной антимонополистической деятельности к концу правительства Альенде в 1973 году оно заграбастало около 450 предприятий, более 80% промышленного производства страны. Большинство из них были заграбастаны в нарушение даже установленных правительством Альенде "законов". Среди национализированного были и все более-менее крупные банки, включая местные отделения иностранных банков - после чего кредиты из-за рубежа странным образом иссякли, а правительство Альенде обвинило в этом США.
Одновременно с массовой национализацией правительство Альенде активно занялось "повышением материального благосостояния трудящихся". Сделано это было элементарно просто: директивой правительства в 1971 году зарплаты были повышены на 35-40%, банковские проценты по кредитам - понижены на 50%, а цены на потребительские товары - заморожены (1, стр. 305). Для частных банков это был облом, после которого их легко поглотила "национализация" (1, стр. 305), а внезапно разбогатевшее население отреагировало резким потребительским бумом.
Однако такого директивного "успеха" хватило лишь чуть больше, чем на год: как только прошла эйфория первых месяцев, как и следовало ожидать с самого начала, начались нехватки товаров, полки в магазинах опустели, а место нормальной торговли занял мгновенно возникший чёрный рынок, который на правительственные директивы о ценах клал с прибором. К концу 1972 года из 3 тысяч «базовых» товаров более 500 уже отсутствовали на полках магазинов (1, стр. 315).
Инфляция резко скакнула вверх. В годы правления предшественника Альенде Эдуардо Фреи инфляция составляла 17-35% в год (1, стр. 147); Альенде успешно поднял её на новые, невиданные ранее в истории Чили высоты: 163% к концу 1972 года, 286% к моменту военного переворота в сентябре 1973. К концу 1973 года запущенный Альенде обвал перевалил за 500% (1, стр.318).
В попытках обогнать инфляционный паровоз и поддержать видимость "процветания", правительство Альенде всё увеличивало и увеличивало денежную эмиссию - без согласия парламента, на что в принципе не имело права. В результате к концу президентства Альенде денежная масса, находившаяся в обращении в Чили, возросла десятикратно. Вот только деньги эти уже не стоили той бумаги, на которой были напечатаны (1, стр. 305; 1, стр. 354, сноска 60).
Реальные доходы населения, возросшие было в 1971 году на 19-20% по сравнению с 1970, к моменту военного переворота составляли лишь 30-52% от уровня всё того же 1970 года (11, стр. 149, таблица III.22).
Производительность труда на национализированных предприятиях обвально пошла вниз. Даже в медной промышленности, гордости альендевской экономической программы, дело дошло до того, что к концу правления Альенде страна извлекала из этой отрасли меньше денег, чем во время бездушной эксплуатации американскими грабителями...
Пиночету и его коллегам по хунте досталась страна, внешний долг которой на душу населения был вторым по величине в мире (почётное первое место на тот момент занимал Израиль). Долги госсектора Чили на момент прихода Пиночета к власти превышали всю денежную массу, находившуюся в руках частного сектора страны.
В течение месяца новое правительство вернуло предприятия тем, у кого они были беззаконно захвачены "по инициативе снизу". Тогда же было объявлено о планах продать частным инвесторам ещё 260 "законно" национализированных предприятий (1, стр. 565).
Возвращающиеся на свои предприятия хозяева оказались в незавидном положении, особенно хозяева самовольно захваченных фирм: их встретило изношенное и поломанное в результате некомпетентного управления оборудование и полный финансовый хаос, поскольку ни беречь и развивать производство, ни вести бухгалтерию захватившие их бизнесы Шариковы не хотели, да и не умели.
С большинством из бывших хозяев около 50 американских бизнесов, национализированных Альенде, быстро было достигнуто соглашение о величине и сроках выплаты компенсации.
Эскудо, полностью обесцененный предыдущим правительством, был девальвирован; вместо более десятка разных курсов обмена, установленных администрацией Альенде, было введёно три: для импорта, для экспорта меди, и для всех остальных обменов (1, стр. 565).
Первым шагом хунты в борьбе с унаследованным внешним долгом были меры жёсткой экономии правительственных расходов: все правительственные должности за исключением судей и правительственной бухгалтерии были немедленно объявлены временными - чтобы облегчить последующие сокращения госаппарата (1, стр. 565).
Была проведена налоговая реформа. Частью её был единовременный налог на стоимость активов всех действовавших в стране корпораций. Многоступенчатый налог на продажи был заменен одноразовым, подняты подоходные налоги и налоги на недвижимость и предметы роскоши. От налога на продажу освобождались только предметы «базовой корзины» - типа молока, пешницы, хлеба, фруктов и овощей, книг и журналов (1, стр. 926). По заключению экспертов Всемирного Банка, новая налоговая система была более «горизонтально справедливой» (одинаковые налоги на людей с одинаковыми доходами, вне зависимости от рода занятий) и прогрессивной (то есть, налоговое бремя было непропорционально возложено в основном на состоятельные слои населения) (11, стр. 160-161).
Была проведена реформа системы импортных пошлин. При Альенде существовало несметное количество импортных пошлин, при среднем размере пошлины 94% и наличии товаров, облагавшихся пошлинами свыше 500%. В несколько этапов система была кардинально упрощена, а пошлины снижены. К августу 1975 средняя пошлина была 44%, максимальная - 90%; к марту 1978 - соответственно, 15% и 20%; к июню 1979 был введён единый тариф в 10% (из него было несколько исключений, например автомобили) (1, стр. 934).
Результат реформ налоговой и пошлинной политики: «Несмотря на в основном стагнирующую мировую экономику, экспорт (помимо меди) быстро рос... экспорт (помимо меди) удвоился в 1974 по сравению с 1973. За период 1974-1977 промышленный экспорт удвоился ещё раз, а сельскохозяйственный - почти утроился... К 1978 году доля промышленных товаров в экспорте выросла до 31%, по сравнению с 8% в 1973... В 1977 году Чили экспортировала в 90 стран, вдвое больше, чем в 1973...» (11, стр.107).
Впервые в своей истории страна, экспорт которой (помимо экспорта меди) никогда не давал больше 10-13% ВНП, приблизилась к величине 30% ВНП от экспорта - одной из основных составляющих экономического успеха «дальневосточных тигров» (1, 936).
Военная хунта стала первым чилийским правительством, озаботившимся диверсификацией экспорта и снижением зависимости страны от цен на медь, и добившимся в этом успеха. К 1987 году медь давала уже лишь 41% валютных доходов страны - результат целенаправленной политики правительства по стимулированию новых экспортных отраслей (1, стр. 20). Параллельно с падением удельного веса меди в экспорте общий объём экспорта с вырос с 1,2 миллиардов долларов в 1973 году до 5 миллиардов в 1987, а список экспортируемых товаров расширился с 412 в 1973 году до 1343 в 1987 (1, стр. 34, сноска 60). Экспорт промышленных товаров, составлявший в 1970 году 11% всего экспорта, в 1987 году составил уже 35% (1, стр. 961).
На попытки стабилизации экономики наложился мировой нефтяной кризис, разразившийся в конце 1974 - 1975 годах. Мировые цены на нефть утроились, а цена на медь провалилась до уровня начала 1960-х - куда ниже, чем падение в годы администрации Альенде. Начавшее было восстанавливаться производство снова резко пошло вниз (10, стр. 116-117). Только на падении цен на медь бюджет страны потерял в 1975 году 826 миллионов долларов (11, стр. 107). А импорт нефти, стоивший Чили в 1973 году 148 миллионов, в 1974 обошёлся в 481 миллион, а в 1975 - в 257: не от подешевления нефти, а потому, что и без того не страдавшая избытком здоровья экономика сложилась, как карточный домик, и объём импорта нефти - вместе с ней (1, стр. 924). Рост восстановился с 1976 года и продолжался до 1981. 1982-1983 годы стали годами тяжелейшего кризиса, вызванного опять-таки начавшейся в развитом мире рецессией, приведшей к сокращению чилийского экспорта вдвое; с 1984 снова наблюдался рост экономики, хотя и в среднем более медленными темпами, чем в конце 1970-х. Таблицу годового роста ВНП, инфляции, безработицы и реальной заработной платы - см. (10, стр.118).
Чтобы хоть как-то помочь огромному количеству людей, оставшихся без работы, правительство организовало «программу минимальной занятости», финансировавшуюся из центра, но управлявшуюся местными властями (она напоминала американские программы общественных работ времён Великой Депрессии). К концу 1975 года она давала источник дохода 125 тысячам человек, к концу 1976 - четверти миллиона. К концу 1978 года количество занятых в ней сократилось до 118 тысяч: экономика снова начала набирать обороты (1, стр. 938-939). Дополнительные меры помощи включали льготные тарифы на проезд на общественном транспорте для малоимущих (1, стр. 939).
«На полдороге» военного правления, в 1980 году, Всемирный Банк провёл подробное исследование экономической ситуации в Чили и проводимой чилийским правительством экономической программы.
Общий вывод исследования: «В исключительно неблагоприятных условиях чилийские власти организовали беспрецедентный в истории Чили экономический поворот. Когда в сентябре 1973 года военные взяли власть, инфляция достигла темпа в 1000% в год, резерв твёрдой валюты был негативным, обслуживание внешнего долга просрочено, а производство падало уже второй год подряд. Дефицит федерального бюджета превышал 20% ВНП страны, денежная масса вышла из-под контроля, финансовая система находилась в руинах, а обменный курс валюты был завышен на огромную величину. Высокие цены на медь и увеличение притока средств от зарубежных кредиторов помогли некоторому росту в 1974 году, но оба этих источника поддержки обрушились в 1975 году, с общей потерей экономических ресурсов, эквивалентной 12,5% от ВНП 1974 года. С этого момента цены на медь остаются, в реальном выражении, на самом низком уровне за последние более 20 лет, в то время как государственные внешние кредиторы вытягивают ресурсы из экономики. Столкнувшись с этими фактами, правительство приняло в 1975 году программу жёсткой экономии и долговременных реформ, которая сделала возможным существенно уменьшить зависимость экономики от меди через расширение других статей экспорта; уменьшить инфляцию до средних в чилийской истории величин; восстановить систему разумных ценовых соотношений; и создать основы для будущего роста...» (11, стр. 164).
О том, за чей счёт решалась проблема выхода из кризиса 1975-1976гг, специалисты Всемирного Банка имели следующее мнение: наибольший финансовый урон понёс средний класс и состоятельные слои населения (11, стр. 154). Обитатели же самого «дна» шкалы заработных плат - наоборот, улучшили своё положение относительно всех остальных слоёв населения (11, стр. 157). Понятно, что те, у кого было больше средств с самого начала, могут легче перенести потери - но по крайней мере, это даёт представление о том, насколько соответствуют действительности популярные рассказы о том, как хунта решала свои проблемы «на горбу трудового народа»...
Отдельно надо ометить ещё один фактор, который, как правило, не учитывается при сравнении положения «при Альенде» и «при Пиночете»: количество новых участников, вступающих на рынок труда. В годы президентства Альенде на рынок рабочей силы добавлялось 12,7 (1971), 15,6 (1972), и 11, 5 (1973) тысяч новых участников в год. А в период 1974-1981гг. минимальный годовой прирост был 31,4 тысячи человек, а максимальный - 56,4. В результате вместо 1 миллиона человек в 1971 году рынок труда насчитывал уже 1,48 миллиона в 1981 (1, стр. 941).
В период 1977-1981гг. чилийская экономика росла темпами, опережавшими средние по Латинской Америке в 2-2,8 раза (1, стр. 943, таблица 50).
В 1982-1983 году в странах Латинской Америки разразился новый кризис. Экономики региона с задержкой в год-полтора отреагировали на тяжёлую рецессию, в которую развитые страны мира попали в 1979-1980гг. В США это была самая тяжёлая рецессия после Великой Депрессии 1930-х. Пока развитые страны разбирались со своими проблемами, их спрос на продукцию Латинской Америки обрушился, банковкие проценты подскочили вверх, а поток капиталовложений в латиноамериканские страны испарился. Более 30 миллионов человек в странах региона остались без работы (1, стр. 945; 5, стр. 4). По оценке экспертов Всемирного Банка, вся Латинская Америка, за исключением Бразилии и Колумбии, была отброшена в развитии назад более чем на десятилетие (5, стр. 6). Кризис ударил по Чили тяжелее, чем по практически любой другой стране Латинской Америки, в немалой степени потому, что, в отличие от большинства латиноамериканских стран, Чили (в значительной степени вынужденно) полагалась на деньги частных банков в куда большей степени, чем на государственные займы или займы межгосударственных структур типа МВФ или Всемирного Банка. Сказались и серьёзные ошибки в устройстве банковской системы Чили. Систему реформировали, государство на короткое время «вошло в долю» в частных банках, но к 1987 году реформа была завершена, и государственное участие прекращено. С ростом безработицы снова возросло количество занятых в «программе минимальной занятости» (1, стр.949).
Резко подскочила инфляция - впрочем, далеко не так резко, как она в тот же период подскочила во всём регионе. Мексика, Перу, Бразилия, Аргентина в этот период имели инфляцию в 2-20 раз больше, чем Чили (1, стр. 950).
На этот раз Чили удалось уже получить кредиты МВФ и Всемирного Банка на программы выхода из кризиса. От США, как и в предыдущие годы, не поступило ни цента. Вместо помощи своему «агенту», США в 1983 году прекратили даже поставки продовольствия в рамках гуманитарной помощи - в то самое время, когда они вливали миллионы долларов помощи в страны типа Кампучии и Уганды (1, стр. 949).
С 1984 года рост экономики возобновился; к середине 1980-х начали приносить плоды долговременные вложения в разработку достаточно скромных чилийских запасов нефти: собственная добыча стала достаточно велика, чтобы будущие нефтяные кризисы уже не грозили экономике катастрофой (1, стр. 951).
С самого начала одной из частей экономической политики хунты стала совсем не «свободнорыночная» помощь неимущим. По мере выздоровления экономики правительство могло делать в этой области больше, и в 1986 году специалисты Всемирного Банка в своём отчёте «Бедность в Латинской Америке» написали следующее: "Чилийский случай особенно интересен, потому что представляет собой уcпешную попытку сконцентрировать государственные социальные затраты на беднейших слоях населения. Урезав государственные траты на социальные группы с высокими доходами и перенацелив расходы на самых бедных, оказалось возможным предоставить (им) наиболее необходимые социальные услуги несмотря на тяжелейший кризис.(Речь - о кризисе рубежа 1970-1980-х годов) ... Успех Чили в целевом расходовании средств на социальные нужды не имеет равных в регионе, и эффективность предоставления бедным социальных услуг существенно улучшена." (5, стр. 20).
«Концентрация социальных затрат на беднейших слоях населения» выражалась, в частности, в таких программах, как бесплатная выдача молока и бесплатное медобслуживание беременных женщин (10, стр. 123).
Межамериканский Банк Развития в своём докладе от 1987 года отметил Чили в числе семи латиноамериканских государств, добившихся длительного, систематического снижения детской смертности. В докладе отдельно отмечалась успешная чилийская программа раздачи продовольствия малоимущим (1, стр. 951).
Отчёт Всемирного Банка 1986 года отмечал непрерывное (по 1984 год - более поздних данных у авторов отчёта не было) уменьшение общей смертности, детской смертности, младенческой смертности (смертность детей возрастом до 28 дней), и такое же систематическое падение случаев хронического недоедания, статистика которых в Чили была одной из лучших среди развивающихся стран (5, стр. 21).
На протяжении 1980-1985гг Чили ежегодно тратила на социальные расходы и здравоохранение в два-три раза большую долю ВНП страны, нежели другие страны Латинской Америки (1, таблицы на стр. 970).
Или, если брать другую «точку отсчёта», социальные расходы составляли в этот период около 60% всего госбюджета Чили (1, стр. 971).
Результат: острое хроническое недоеание, которым страдали 7 из 1000 чилийских детей в 1975г., практически исчезло; младенческая смертность, составлявшая в 1973г. 65,8 на 1000, один из самых высоких уровней в Латинской Америке, к 1982 г. упала до 18,6 на 1000; продолжительность жизни с 65,1 лет в 1973г. возросла к 1986г. До 71,48 лет (1, стр. 971).
Пожалуй, лучшим свидетельством того, как сами чилийцы видят экономические реформы военной хунты, является оценка, данная уже в 1990-е годы экономистами нового, демократического чилийского правительства: «Экономическое развитие Чили в демократический период 1990-х проходит весьма успешно. … У этого успеха много причин. Сильное исходное положение экономики в конце 1980-х, с макроэкономической стабильностью и завершённым структурным преобразованием, без сомнения было критически важным достоинством. … В результате, мы находим больше преемственности, нежели различий, в экономической политике нынешнего правительства. … Сохранение основной части экономической политики предыдущего режима было разумным...» (9, стр. 146)
Характерной чертой конца 1980-х в Чили стало быстрое развитие «культуры акционеров»: работники предприятий активно вкладывали деньги в ценные бумаги своих компаний, чему способствовали принятые многими компаниями программы льготных продаж ценных бумаг своим сотрудникам, поддержанные государственными займами. Дело дошло до того, что на переговорах профсоюзов с руководством предприятий вопросы, связанные с ценными бумагами, стали включаться в коллективные договоры. Один из примеров - сталелитейная компания CAP (Compania de Acero del Pacifico), в которой из 6500 работников 4000 являлись держателями ценных бумаг своей фирмы. И профсоюз на очередных переговорах с администрацией попросил предоставлять работникам информацию о котировках акций фирмы на бирже к концу рабочего дня - чтобы те не ждали завтрашней утренней газеты с этой информацией (1, стр. 957).