Биополитика вместо политэкономии: наихудшая из социальных катастроф. И это случилось
У термина "биополитика" - удивительная судьба. Это термин, который определяется в большинстве словарей и энциклопедий заведомо ложно.
Например: Биополитика - раздел политической психологии, где исследуются проявления биологических свойств челвоека в его политическом поведении.
Или еще короче: Биополитика - сумма приложений биологических наук к политике.
Будь так - биополитика была бы лишней сущностью, поскольку все эти свойства человека составляют основу просто политики, без всяких приставок (в чем можно убедиться, открыв книгу "Политика" Аристотеля, IV век до н. э.).
Можно отметить, что термин "биополитика" в период между Первой и Второй мировой войной упоминался в основном применительно к тезисам расизма и нацизма (в связи, прежде всего, с публикациями профессора Ганса Рейтера, директора Института гигиены войск СС, едва не повешенного вместе с семерыми нацистскими медиками по итогу Нюрнбергского процесса). После Второй мировой войны, биополитика стала чем-то маргинальным, и была востребована политэлитой лишь через 20 лет.
Рождение современной официозной "биополитики" связано с событиями второй половины 1960-х (Свингующий Лондон 1966, Лето любви в Калифорнии 1967, Красный май в Париже 1968, формирование RAF в Берлине и т.п.).
Тут уместна цитата:
"В 1970-е годы Мишель Фуко в лекциях для Коллеж де Франс рассуждал о таком типе управления, при котором дисциплинированию подвергаются не только индивиды, но и телесные практики населения вообще. Локальные акты регуляции могут касаться контроля гигиены, рождаемости, сексуальности. Желание управлять биологическим естеством граждан формирует новую, властную логику конструирования бытия. Джорджио Агамбен дополнил эту концепцию: биополитику в качестве властных решений можно обнаружить там, где регламентации подвергается жизнь человека в объединении его социальных и биологических аспектов. В свою очередь, Паоло Вирно предпочитает говорить о биополитике, апеллируя к Марксу и политэкономии. С его точки зрения такой тип управления - это отзвук капиталистических практик производства, где от физических кондиций рабочего зависит качество конечного продукта" [1].
Сопоставление биополитики и капиталистической политэкономии тут принципиально важно.
До начала серийной Индустриальной революции, в мире, на фоне аграрного способа производства господствовала в основном биополитика - т.е. класс трудящихся находился биологически в собственности правящего класса (рабовладельцев, затем феодалов). Трудящийся был особой разновидностью скота, служебным биологическим объектом, именно в биологическом качестве подконтрольным хозяину.
"Какими орудиями труда обрабатываются поля. Эти орудия бывают трёх видов: говорящие - рабы, мычащие - быки, немые - повозки, лопаты, плуги" (Марк Теренций Варрон, I век до н.э.).
В XIX веке, 1-я Индустриальная революции перевела межклассовые отношения из биологической области - экономически контроля. Работник стал биологически свободным, а контроль над ним теперь осуществлялся через найм, зарплату, рынок, и налоги.
Можно сказать - прямой биологический контроль сменился косвенным биологическим контролем (поскольку экономика определяет, в частности - удовлетворение или не-удовлетворение биологических потребностей человека). Говоря совсем коротко - прямой контроль над телом сменился контролем над голодом.
Эта схема работала до 3-й индустриальной революции (НТР), производительные силы которой к середине 1960-х закономерно вступили в конфронтацию со старыми производственными отношениями.
НТР, резко повысив производительность труда, сделала класс наемных работников (с точки зрения политэлиты) слишком сытым и слишком требовательным. Более того, обозначившееся в развитых странах материальное изобилие, созданное новыми производительныи силами, выплеснулось через край. Так что теперь даже безработный или просто без дельник, получил возможность, во всяком случае, питаться досыта - хотя бы просто со свалки за супермаркетом, куда теперь отправлялась изрядная доля продовольственных товаров, не купленных в течение срока годности, или отбракованных из-за дефеккта упаковки.
Голод умирал, а вместе с ним умирало и опосредованное экономикой, биологическое влияние политэлиты на эксплуатируемый класс работников.
Так в конце 1960-х - начале 1970-х политэлита закономерно занялась спасением голода, т.е. подготовкой деградации производительных сил, и параллельно - подготовкой отказа от политэкономии в пользу биополитики.
По первой линии - появился Римский клуб с его идеологией псевдонаучного псевдоэкологического алармизма (а позже - доктрина "спасения климата").
По второй линии - появился "неолиберальный гуманизм" и институциональная биоэтика с ее вполне нацистской практикой администрирования человеческого тела.
Тут снова уместна цитата:
"Медицина, имея поистине эксклюзивный доступ к телу, обладает колоссальной властью. Не только над конкретным «пациентом». Но политическую власть за всем обществом. Имея возможность наблюдать каждого, контролировать его жизнедеятельность, изолировать от других людей при необходимости, констатируя смерть/инвалидность, медицина контролирует все общество, записывая и фиксируя непрерывно информацию в медицинских картах за каждым, получая в итоге полную картину актуального состояния населения (Мишель Фуко:Рождение социальной медицины, 2006 год).
Аналогично медицине, политика использует другие инструменты, организуя контроль и в прочих сферах жизни общества. Однако есть ли пределы такого контроля? Может ли он быть тотальным? И как из тотального он превращается в тоталитарный?
Развиваясь сообразно своей внутренней рациональной логике, биополитика, основанная на тотальном администрировании всех форм жизни человека путем полного наблюдения и вмешательства в нее, доходит до абсурда...
...В былые времена государство могло сказать: «Послушайте-ка, вы будете наказаны, если сделаете вот то-то, и вы не будете наказаны, если этого не сделаете». Государство, гарантирующее безопасность, есть государство, которое обязано вмешиваться в всех случаях, когда течение повседневной жизни нарушается каким-либо исключительным событием. И сразу же закон оказывается неприемлемым; и сразу же оказывается необходимыми упомянутые разновидности вмешательства, исключительный и незаконный характер которых отнюдь не должен выглядеть знаком произвола или избытка власти, но выглядит, напротив, знаком заботы: «Посмотрите, как мы готовы вас защищать, ведь поскольку происходит нечто чрезвычайное, мы собираемся вмешиваться всеми необходимыми способами, очевидно, не учитывая эти старые привычки - законы или юриспруденцию» (Мишель Фуко: Безопасность и государство, 2006 год)...
Эта сторона вездесущей заботы и есть аспект, в котором предстает государство.
За заботой скрывается неограниченный ресурс для вмешательства и подавления"[2].
Так еще в конце 1960-х, была пределена стратегия государства (или, говоря шире - стратегия устаревшего финансово-бюрократического истеблишмента в борьбе за сохранение своей власти над людьми).
Путь длиной в 50 лет: от римской клубной доктрины "Пределов роста" (устойчивого развития) и институциональной биоэтики - до "Парижского соглашения" (зеленого поворота) и до фейковой пандемии COVID-19 с локдауном. Т.е. для возврата от продовольственнеого изобилия - к голоду, и от буржуазно-либеральной политэкономии - к рабовладельчекской биополитке.
Что из всего этого следует?
В двух словах это не изложить. Но в трех можно:
ГЛОБАЛЬНАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА.
Такие дела.
-----------------------
1)12.01.2017, Александра Сивцова. "Кто и для чего придумал биополитику, почему некоторые учёные воспринимают понятие как оксюморон и как с его помощью оправдывали расизм".
https://strelkamag.com/ru/article/vocabulary-biopolitics
2) Какие механизмы, кроме идеологии, помогают государству контролировать индивидов? Каким образом здравоохранение служит целям полиции? Что кроется за понятиями «забота» и «терпимость» в современных государствах и как они становятся орудием беспрепятственного вмешательства в жизнь индивидов? Разбираемся в тонкостях биополитики с Мишелем Фуко.
https://monocler.ru/razvitie-biopolitiki/
Например: Биополитика - раздел политической психологии, где исследуются проявления биологических свойств челвоека в его политическом поведении.
Или еще короче: Биополитика - сумма приложений биологических наук к политике.
Будь так - биополитика была бы лишней сущностью, поскольку все эти свойства человека составляют основу просто политики, без всяких приставок (в чем можно убедиться, открыв книгу "Политика" Аристотеля, IV век до н. э.).
Можно отметить, что термин "биополитика" в период между Первой и Второй мировой войной упоминался в основном применительно к тезисам расизма и нацизма (в связи, прежде всего, с публикациями профессора Ганса Рейтера, директора Института гигиены войск СС, едва не повешенного вместе с семерыми нацистскими медиками по итогу Нюрнбергского процесса). После Второй мировой войны, биополитика стала чем-то маргинальным, и была востребована политэлитой лишь через 20 лет.
Рождение современной официозной "биополитики" связано с событиями второй половины 1960-х (Свингующий Лондон 1966, Лето любви в Калифорнии 1967, Красный май в Париже 1968, формирование RAF в Берлине и т.п.).
Тут уместна цитата:
"В 1970-е годы Мишель Фуко в лекциях для Коллеж де Франс рассуждал о таком типе управления, при котором дисциплинированию подвергаются не только индивиды, но и телесные практики населения вообще. Локальные акты регуляции могут касаться контроля гигиены, рождаемости, сексуальности. Желание управлять биологическим естеством граждан формирует новую, властную логику конструирования бытия. Джорджио Агамбен дополнил эту концепцию: биополитику в качестве властных решений можно обнаружить там, где регламентации подвергается жизнь человека в объединении его социальных и биологических аспектов. В свою очередь, Паоло Вирно предпочитает говорить о биополитике, апеллируя к Марксу и политэкономии. С его точки зрения такой тип управления - это отзвук капиталистических практик производства, где от физических кондиций рабочего зависит качество конечного продукта" [1].
Сопоставление биополитики и капиталистической политэкономии тут принципиально важно.
До начала серийной Индустриальной революции, в мире, на фоне аграрного способа производства господствовала в основном биополитика - т.е. класс трудящихся находился биологически в собственности правящего класса (рабовладельцев, затем феодалов). Трудящийся был особой разновидностью скота, служебным биологическим объектом, именно в биологическом качестве подконтрольным хозяину.
"Какими орудиями труда обрабатываются поля. Эти орудия бывают трёх видов: говорящие - рабы, мычащие - быки, немые - повозки, лопаты, плуги" (Марк Теренций Варрон, I век до н.э.).
В XIX веке, 1-я Индустриальная революции перевела межклассовые отношения из биологической области - экономически контроля. Работник стал биологически свободным, а контроль над ним теперь осуществлялся через найм, зарплату, рынок, и налоги.
Можно сказать - прямой биологический контроль сменился косвенным биологическим контролем (поскольку экономика определяет, в частности - удовлетворение или не-удовлетворение биологических потребностей человека). Говоря совсем коротко - прямой контроль над телом сменился контролем над голодом.
Эта схема работала до 3-й индустриальной революции (НТР), производительные силы которой к середине 1960-х закономерно вступили в конфронтацию со старыми производственными отношениями.
НТР, резко повысив производительность труда, сделала класс наемных работников (с точки зрения политэлиты) слишком сытым и слишком требовательным. Более того, обозначившееся в развитых странах материальное изобилие, созданное новыми производительныи силами, выплеснулось через край. Так что теперь даже безработный или просто без дельник, получил возможность, во всяком случае, питаться досыта - хотя бы просто со свалки за супермаркетом, куда теперь отправлялась изрядная доля продовольственных товаров, не купленных в течение срока годности, или отбракованных из-за дефеккта упаковки.
Голод умирал, а вместе с ним умирало и опосредованное экономикой, биологическое влияние политэлиты на эксплуатируемый класс работников.
Так в конце 1960-х - начале 1970-х политэлита закономерно занялась спасением голода, т.е. подготовкой деградации производительных сил, и параллельно - подготовкой отказа от политэкономии в пользу биополитики.
По первой линии - появился Римский клуб с его идеологией псевдонаучного псевдоэкологического алармизма (а позже - доктрина "спасения климата").
По второй линии - появился "неолиберальный гуманизм" и институциональная биоэтика с ее вполне нацистской практикой администрирования человеческого тела.
Тут снова уместна цитата:
"Медицина, имея поистине эксклюзивный доступ к телу, обладает колоссальной властью. Не только над конкретным «пациентом». Но политическую власть за всем обществом. Имея возможность наблюдать каждого, контролировать его жизнедеятельность, изолировать от других людей при необходимости, констатируя смерть/инвалидность, медицина контролирует все общество, записывая и фиксируя непрерывно информацию в медицинских картах за каждым, получая в итоге полную картину актуального состояния населения (Мишель Фуко:Рождение социальной медицины, 2006 год).
Аналогично медицине, политика использует другие инструменты, организуя контроль и в прочих сферах жизни общества. Однако есть ли пределы такого контроля? Может ли он быть тотальным? И как из тотального он превращается в тоталитарный?
Развиваясь сообразно своей внутренней рациональной логике, биополитика, основанная на тотальном администрировании всех форм жизни человека путем полного наблюдения и вмешательства в нее, доходит до абсурда...
...В былые времена государство могло сказать: «Послушайте-ка, вы будете наказаны, если сделаете вот то-то, и вы не будете наказаны, если этого не сделаете». Государство, гарантирующее безопасность, есть государство, которое обязано вмешиваться в всех случаях, когда течение повседневной жизни нарушается каким-либо исключительным событием. И сразу же закон оказывается неприемлемым; и сразу же оказывается необходимыми упомянутые разновидности вмешательства, исключительный и незаконный характер которых отнюдь не должен выглядеть знаком произвола или избытка власти, но выглядит, напротив, знаком заботы: «Посмотрите, как мы готовы вас защищать, ведь поскольку происходит нечто чрезвычайное, мы собираемся вмешиваться всеми необходимыми способами, очевидно, не учитывая эти старые привычки - законы или юриспруденцию» (Мишель Фуко: Безопасность и государство, 2006 год)...
Эта сторона вездесущей заботы и есть аспект, в котором предстает государство.
За заботой скрывается неограниченный ресурс для вмешательства и подавления"[2].
Так еще в конце 1960-х, была пределена стратегия государства (или, говоря шире - стратегия устаревшего финансово-бюрократического истеблишмента в борьбе за сохранение своей власти над людьми).
Путь длиной в 50 лет: от римской клубной доктрины "Пределов роста" (устойчивого развития) и институциональной биоэтики - до "Парижского соглашения" (зеленого поворота) и до фейковой пандемии COVID-19 с локдауном. Т.е. для возврата от продовольственнеого изобилия - к голоду, и от буржуазно-либеральной политэкономии - к рабовладельчекской биополитке.
Что из всего этого следует?
В двух словах это не изложить. Но в трех можно:
ГЛОБАЛЬНАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА.
Такие дела.
-----------------------
1)12.01.2017, Александра Сивцова. "Кто и для чего придумал биополитику, почему некоторые учёные воспринимают понятие как оксюморон и как с его помощью оправдывали расизм".
https://strelkamag.com/ru/article/vocabulary-biopolitics
2) Какие механизмы, кроме идеологии, помогают государству контролировать индивидов? Каким образом здравоохранение служит целям полиции? Что кроется за понятиями «забота» и «терпимость» в современных государствах и как они становятся орудием беспрепятственного вмешательства в жизнь индивидов? Разбираемся в тонкостях биополитики с Мишелем Фуко.
https://monocler.ru/razvitie-biopolitiki/