*** /полуорка/
Дни и ночи слились в бесконечную вереницу мгновений. В очередной раз солнце закатилось за горизонт, небо погасло и окружающий лес уснул, набираясь сил для предстоящего дня. Только где-то вдалеке ухала сова да дождь нежно прикасался к веткам, листьям и совсем неслышно достигал земли. Самый обычный лес. Не темный тролльский, не возвышенный эльфийский. Лес как он есть. Отстраненно-безразличный. Не родной. Чужой. Так подумалось ей.
Она сидела под одним из деревьев, на сырой земле, тщетно заворачиваясь в плащ и пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь клочок неба. Вода попадала ей в глаза, мешая увидеть хоть что-нибудь родное и теплое в этом бескрайнем и чужом краю. Вдруг хотя бы одна звезда пробилась сквозь плотную пелену облаков, передавая привет из той, позабытой жизни. Но нет, это все блажь. Когда глаза не видят, помочь может только сердце. Она прикрыла глаза, пытаясь достигнуть в своей памяти те теплые, но былые дни: жаркие костры, древние песни, названных братьев.
Безымянный лес вокруг нее растворился, уступая дорогу старому, темному лесу. Смелое тепло костра коснулось кожи. Вокруг огня расселись названные братья: дородные тролли, такие непохожие на нее, но именно они когда-то приняли ее в свою семью. Она даже чуть поддалась улыбке, хотя на ее лице подобное выглядело и неуклюже, и порой устрашающе. Нечеловеческая выступающая вперед челюсть и острые клыки не располагают к красивой улыбке. Прозвучал далекий звук горна и низкие голоса троллей, затянувших походную песнь, разнеслись по лесу. Ее губы шевелились, безмолвно подпевая. Плавные речи, казалось бы не свойственные троллям, обволакивали ее саму, лес вокруг и достигали самих небес. В этот момент не существовало ничего кроме игры воображения, рисующего картину былых дней.
Когда пронесся последний аккорд, пропелось последнее слово, вышел последний звук, тролли вокруг растворились, костер погас и на нее вновь уставился безымянный лес, в котором не было слышно ничего, кроме звенящей тишины. Деревья будто мертвые молчали и только продолжала где-то вдалеке ухать сова да дождь шуршал. Но даже они не могли перебить ощущения абсолютной пустоты и звенящей тишины. И вроде бы столько лет прошло и утекло воды, костяная маска легла на лицо, а нет-нет, да проскальзывали воспоминания самых счастливых и уютных дней в ее жизни, от которых она сама некогда отказалась в поисках поисков. То ли смысла жизни, то ли себя самой. Хотя по сути дела это был просто побег. Побег от излишних эмоций, всепоглощающего горя и толики радости. Но сколько бы она не бежала прочь, в периоды тоскливого одиночества память вновь и вновь отсылала ее к походным кострам, древнему пению, пьяному веселью в таверне, шутливым потасовкам. С годами подобное происходило все реже, но все же происходило.
Поняв, что сон сегодня не соизволит заглянуть к ней в гости, она поднялась с земляного настила, отряхнулась скорее по привычке, нежели действительно пытаясь счистить грязь, и направилась дальше, погружая голые стопы в раскисшую тропу.