Музыкальное чтиво. Выпуск №43. Bauhaus: Кто убил господина Лунный Свет?
Никогда не был поклонником готического рока и пост-панка, а также точно не стану фанатом Bauhaus, но культ группы и безмерное влияние на историю рока заставляют относиться к ним с уважением. Очень много музыки, дорогой моей душе, не появилось бы на свет без Bauhaus. Кучка аутсайдеров из Нортгемптона, гонявших в конце семидесятых регги и модные альбомы Боуи, появилась буквально из ниоткуда и из-за совокупности факторов, от случайной сессии в самодельной студии до счастливого знакомства с Джоном Пилом, смогла мгновенно взлететь и стать настоящим явлением британского андеграунда.
Хотя мнения разнятся, обычно именно Bauhaus принято считать создателями готик-рока. За свою первую и главную итерацию, продлившуюся около пяти лет, группа не стала коммерчески успешной (хотя "серебряный" статус двух альбомов и попадание в топ-10 британского чарта для такой экспериментальщины можно считать успехом), но навсегда осталась в истории благодаря как музыке, так и шоу: их живые выступления были безумны. Прикосновение к миру Bauhaus посредством книги обещало стать увлекательным путешествием. И ставка сыграла.
Книгу написал Дэвид Джон Хаскинс (известный как Дэвид Джей) - басист и один из основателей Bauhaus. Человек разносторонний и очень интересный. На момент создания группы он работал на оптовом складе, где собирал заказы на отправку (однажды на товарной этикетке он зафиксирует текст 'Bela Lugosi's Dead'). После успеха и скорого распада группы Дэвид продолжил искать себя в искусстве. Помимо мира рок-музыки он писал саундтреки к фильмам и театральным пьесам, сам поставил несколько пьес, а также рисовал картины и работал ди-джеем.
Книги не входили в область его интересов, но кто-то был обязан вспомнить и зафиксировать на бумаге все причуды безумной рок-группы. Дэвид взял ответственность на себя. С учётом, что слово Bauhaus вынесено в название (оригинальное звучит идентично с переведённым), можно было сделать неверный вывод об однобокости рассказываемой истории. Перед нами стандартная по форме, но не по содержанию автобиография, ведущая читателя от первых дней Хаскинса на земле до второго и, как тогда казалось, окончательного распада группы. В финале автор даёт внезапное признание: автобиографию Питера Мёрфи, вокалиста Bauhaus, тоже написал он. Либо та книга совсем не взлетела, либо даже не была издана - сейчас о ней информации не найти.
Несмотря на различные увлечения, Джей сделал себе имя как музыкант, и музыка не могла не стать основной темой книги. Рассказывая историю группы, он не привязывается к датам и релизам, хотя сохраняет хронологическую последовательность событий. Факты о песнях, концертах и студийных посиделках постоянно перемежаются с обычными жизненными историями. Иногда они связаны с участниками Bauhaus, иногда с другими знаменитыми музыкантами, а порой со случайными людьми, которых автор встречал в разъездах. Свободная форма изложения идеально подходит авторскому слогу и темпу, и рассказы о музыке плавно оборачиваются слепком эпохи. У Хаскинса нет цели ответить на все вопросы о Bauhaus, но есть желание отметить людей, повлиявших на группу, а также запечатлеть мгновения, подчёркивающие уникальность британского квартета. Время между распадом и новым сбором группы (а это 2/3 книги) отображено в том же стиле - с толком и расстановкой, но без зацикливания на чартах и упущенных возможностях.
Джей за карьеру играл во многих группах, но две стоят особняком. Если первая известна всем меломанам, то вторая - Love and Rockets - только избранным. Эта группа "отпочковалась" от Bauhaus: в неё перешли три участника, а вокалист Питер Мёрфи начал сольную карьеру. Интересно, что L&R добились большей популярности в США, чем на родине. Один сингл вообще был хитом! Все взлёты и падения группы Хаскинс рисует красочно, но возникает вопрос - а что же Мёрфи? Обвиняют ли его во всех грехах, не позволивших Bauhaus стать чем-то большим? Ответ - однозначное нет. Да, enfant terrible готик-рока получает на страницах заслуженное порицание (что в начале истории, что в конце), но добрых слов куда больше. Никакая автобиография Мёрфи не нужна, когда есть такое признание в любви от коллеги. Возможно, Питер виноват в распаде группы больше остальных, но без него ничего бы не началось.
Bauhaus выглядели угрожающе и делали на сцене опасные, а для своего времени так и вовсе беспрецедентные вещи. А всё почему? Потому что опасность была у них в крови. Расширенное название книги содержит слово магика. Это система тренировок, разработанная Алистером Кроули на основе его понимания йоги, магии и тантры, которую знаменитый оккультист определял как "науку и искусство вызывать изменения согласно Вере". Хаскинс был фанатом магики. Иногда под действием запрещённых веществ, а иногда и трезвым Дэвид участвовал в разнообразных обрядах, вызывал духов, общался с призраками и так далее. Добрых 20 лет жизни магика была для него чуть ли не важнее музыки, и всё это время описано в массивной второй части книги. Порой забываешь, что в твоих руках мемуары басиста, а не отчаянного йога. Истории о вуду и амулетах придают книге изюминку, очень смешно и страшно. Bauhaus никогда не были позерами!
В финальной части автор обретает семейное счастье, снова выступает на сцене с любимыми друзьями, окунается в богемную жизнь и в целом успокаивается. Впереди его ждёт ещё много приятных моментов, но в целом история закольцевалась, можно "карандашом" ставить точку. Являясь остросюжетным симбиозом рока и оккультизма, жизнь Хаскинса стала идеальным примером для интересной автобиографии. И Джею хватило таланта и такта обернуть всё в интересный и чётко выстроенный рассказ. Даже если вы ничего не знаете о Bauhaus, эта книга вас удивит.
Я решил ещё раз прогуляться в каньон. Собаки там уже не оказалось. Я сидел, прислонившись к стволу, и медитировал. Минут через двадцать, открыв глаза, я заметил крохотную пожелтевшую косточку на месте, где раньше лежала собака. Под влиянием момента и желания сделать что-то немыслимое, я поднял её и сунул в рот. На вкус она была жутко прокисшей и просто отвратительной. Я хотел было её выплюнуть, но, расценив происходящее как акт инициации, воздержался. Более того, я принялся катать её во рту кончиком языка. На ощупь она была гибкой, и у меня создалось впечатление, что это косточка из собачьего уха. Я отчётливо ощущал, что общаюсь напрямую с Гекатой, владычицей подземного мира. На косточке оставался ещё клочок разлагающейся мертвечины, он оторвался, и я проглотил его. Меня чуть не вырвало, но я удержался, продолжая сидеть, скрестив ноги по-турецки, созерцая царство Гекаты. Наконец я вынул кость изо рта. Она станет частью фетиша, посвящённого богине мёртвых.