Почти "когда наступит завтра" или мир после победы над ИГ в Сирии
В качестве моего предисловия: Что бы там ни мутили американцы, израильтяне и монархии Залива, бармалеев в Сирии мы безусловно победим. Собственно, ряд произошедших там на фронте событий однозначно указывает на прохождение точки стратегического перелома. Дальше только вопрос времени. Год - два, может три, победа засияет точно не завтра, но что она окажется достигнутой - уже и к гадалке не ходи. Самое время задуматься, ну ладно, бармалеев в Сирии мы разобьем, а дальше что? Победа? Или как? На сей счет возникли некоторые соображения.
Что будет после победы над ИГ* в Сирии?
Как-то так получилось, что «Исламское государство»* и связанные с ним террористы прочно ассоциируются только с Сирией и Ираком. Хотя на самом деле они есть и в ряде других мест: от афганских гор до песков Киренаики в Ливии.
Однако в представлении большинства обывателей картинка выглядит почти как во время Второй мировой. Есть «мы» и есть «они», при этом наша задача сводится к водружению нашего стяга над главным зданием их столицы.
В некотором смысле это верно. Именно на Ближнем Востоке сегодня находятся основные силы исламских радикалов, и в этой войне там недавно случился серьезный перелом. Пусть и ценой компромиссного соглашения позволить боевикам отвести свои части в Идлиб, войскам Асада удалось полностью взять под контроль всю юго-западную часть страны от Дамаска и ливанской границы до Голанских высот.
К настоящему моменту в зачистке еще нуждаются окрестности города Дераа и небольшое число черкесских сел, но в целом задача фронтовой группировки полностью выполнена.
Освободившиеся части позволили взломать фронт на другом стратегически важном участке - в Северной Хаме, в районе города Аль-Латамина, запирающего путь к Идлибу в обход труднодоступных горных районов Латакии.
Сирийская арабская армия (САА) срезала латаминский выступ и подошла к городу на дистанцию минометного выстрела. Сейчас там идет состязание в темпах переброски сил. Командование «бармалеев» снимает части с фронта для усиления гарнизона города, сирийский генштаб стремится перехватывать их на марше, а также нарастить собственные силы до уровня, достаточного для начала штурмовых боев в городе.
Хотя до полной победы в Сирии еще далеко, стратегический перелом в общей ситуации уже заметен. Поражение ИГ* в Сирии, а потом в Ираке становится лишь вопросом времени, пусть и необязательно малого.
Однако не стоит забывать, что об устройстве мира после войны СССР и союзники начали задумываться еще на Тегеранской конференции в 1943-м, хотя формально Вермахт тогда еще едва-едва удалось выбить из Кавказа, и до капитуляции Рейха еще оставалось больше года войны.
Нынешнее положение в Сирии чем-то очень похоже. Самое время задуматься: а что будет потом, после того как мы там разгромим ИГ*?
Мир, который не наступит
Поражение в Сирии и Ираке, безусловно, нанесет исламистским радикалам серьезный удар и существенно урежет их возможности, но, к сожалению, не ликвидирует причины их появления, не перекроет каналы финансирования и даже не лишит террористов плацдармов к отступлению.
На данный момент свои административные территориальные структуры у ИГ* есть не только в Афганистане и Пакистане (отделение ИГ* Вилаят Хорасан) или Ливии (города Дерна, Нофалия и порт Сирт), «черные бармалеи» чрезвычайно сильны в Тунисе, в Сахеле (район Северной Африки от Сенегала до Эритреи) и зоне Исламского Магриба. В том числе в Мали и вокруг озера Чад, где сходятся границы Нигерии, Нигера, Чада и Камеруна. С 2014 года Северная Африка является серьезным источником маршевого пополнения для воюющих отрядов ИГ* на Ближнем Востоке.
Проблема заключается в том, что местные правительства проводят весьма малоэффективную политику сопротивления боевикам. В складывающемся вакууме местные группировки не только присягают на верность «Исламскому государству»*, тем самым раздвигая его границы, но и наращивают численность, обучают и вооружают личный состав, а самое главное, налаживают взаимодействие между собой.
Фактически речь идет о возникновении обширного тылового района, куда руководство боевиков может отступить и зализать раны. Важно отметить, что там есть существенные предпосылки для успешной вербовки населения.
Это чрезвычайно высокий уровень безработицы, прежде всего у молодежи, нищета, особенно ощутимая на фоне доступности Интернета, а значит, информации о богатой жизни западных стран, которые жируют за счет эксплуатации народов Африки. Плюс ко всему глубокий и весьма острый религиозно-культурный конфликт с Западом. Все это служит богатой питательной средой для религиозного экстремизма.
В Сирии мы находимся по официальному приглашению законного правительства этой страны. После окончательного разгрома ИГ* там почти наверняка помочь решению вопроса нас официально попросит Ирак.
Переговоры с Россией на ту же тему ведет правительство Ливии. Точнее, одно из двух правительств, но это уже вопрос отдельный. Главное в другом: доступ к территориям, подконтрольным ИГ* на Ближнем Востоке мы либо уже имеем, либо в ближайшем времени сможем получить, однако область Сахеля, Магриба и озера Чад для нас недосягаемы.
Другая сторона медали
Вместе с тем, кроме политико-географических сложностей, возникают еще и международные политические.
Полный текст статьи можно прочитать на сайте ПОСТФАКТУМ
Что будет после победы над ИГ* в Сирии?
Как-то так получилось, что «Исламское государство»* и связанные с ним террористы прочно ассоциируются только с Сирией и Ираком. Хотя на самом деле они есть и в ряде других мест: от афганских гор до песков Киренаики в Ливии.
Однако в представлении большинства обывателей картинка выглядит почти как во время Второй мировой. Есть «мы» и есть «они», при этом наша задача сводится к водружению нашего стяга над главным зданием их столицы.
В некотором смысле это верно. Именно на Ближнем Востоке сегодня находятся основные силы исламских радикалов, и в этой войне там недавно случился серьезный перелом. Пусть и ценой компромиссного соглашения позволить боевикам отвести свои части в Идлиб, войскам Асада удалось полностью взять под контроль всю юго-западную часть страны от Дамаска и ливанской границы до Голанских высот.
К настоящему моменту в зачистке еще нуждаются окрестности города Дераа и небольшое число черкесских сел, но в целом задача фронтовой группировки полностью выполнена.
Освободившиеся части позволили взломать фронт на другом стратегически важном участке - в Северной Хаме, в районе города Аль-Латамина, запирающего путь к Идлибу в обход труднодоступных горных районов Латакии.
Сирийская арабская армия (САА) срезала латаминский выступ и подошла к городу на дистанцию минометного выстрела. Сейчас там идет состязание в темпах переброски сил. Командование «бармалеев» снимает части с фронта для усиления гарнизона города, сирийский генштаб стремится перехватывать их на марше, а также нарастить собственные силы до уровня, достаточного для начала штурмовых боев в городе.
Хотя до полной победы в Сирии еще далеко, стратегический перелом в общей ситуации уже заметен. Поражение ИГ* в Сирии, а потом в Ираке становится лишь вопросом времени, пусть и необязательно малого.
Однако не стоит забывать, что об устройстве мира после войны СССР и союзники начали задумываться еще на Тегеранской конференции в 1943-м, хотя формально Вермахт тогда еще едва-едва удалось выбить из Кавказа, и до капитуляции Рейха еще оставалось больше года войны.
Нынешнее положение в Сирии чем-то очень похоже. Самое время задуматься: а что будет потом, после того как мы там разгромим ИГ*?
Мир, который не наступит
Поражение в Сирии и Ираке, безусловно, нанесет исламистским радикалам серьезный удар и существенно урежет их возможности, но, к сожалению, не ликвидирует причины их появления, не перекроет каналы финансирования и даже не лишит террористов плацдармов к отступлению.
На данный момент свои административные территориальные структуры у ИГ* есть не только в Афганистане и Пакистане (отделение ИГ* Вилаят Хорасан) или Ливии (города Дерна, Нофалия и порт Сирт), «черные бармалеи» чрезвычайно сильны в Тунисе, в Сахеле (район Северной Африки от Сенегала до Эритреи) и зоне Исламского Магриба. В том числе в Мали и вокруг озера Чад, где сходятся границы Нигерии, Нигера, Чада и Камеруна. С 2014 года Северная Африка является серьезным источником маршевого пополнения для воюющих отрядов ИГ* на Ближнем Востоке.
Проблема заключается в том, что местные правительства проводят весьма малоэффективную политику сопротивления боевикам. В складывающемся вакууме местные группировки не только присягают на верность «Исламскому государству»*, тем самым раздвигая его границы, но и наращивают численность, обучают и вооружают личный состав, а самое главное, налаживают взаимодействие между собой.
Фактически речь идет о возникновении обширного тылового района, куда руководство боевиков может отступить и зализать раны. Важно отметить, что там есть существенные предпосылки для успешной вербовки населения.
Это чрезвычайно высокий уровень безработицы, прежде всего у молодежи, нищета, особенно ощутимая на фоне доступности Интернета, а значит, информации о богатой жизни западных стран, которые жируют за счет эксплуатации народов Африки. Плюс ко всему глубокий и весьма острый религиозно-культурный конфликт с Западом. Все это служит богатой питательной средой для религиозного экстремизма.
В Сирии мы находимся по официальному приглашению законного правительства этой страны. После окончательного разгрома ИГ* там почти наверняка помочь решению вопроса нас официально попросит Ирак.
Переговоры с Россией на ту же тему ведет правительство Ливии. Точнее, одно из двух правительств, но это уже вопрос отдельный. Главное в другом: доступ к территориям, подконтрольным ИГ* на Ближнем Востоке мы либо уже имеем, либо в ближайшем времени сможем получить, однако область Сахеля, Магриба и озера Чад для нас недосягаемы.
Другая сторона медали
Вместе с тем, кроме политико-географических сложностей, возникают еще и международные политические.
Полный текст статьи можно прочитать на сайте ПОСТФАКТУМ