Конец «мирного» атома
Почему прекратила своё существование система ядерного сдерживания.
Начальник Управления Национальной безопасности Республики Корея Чон Ый Ён сообщил о готовности КНДР приостановить ядерные испытания и провести прямые переговоры с США. Заявление было сделано после двухдневного (6 - 7 марта т.г.) визита возглавляемой им делегации в Северную Корею. Хотя Государственный департамент США официального согласия на нее не дал, тем не менее Дональд Трамп уж успел сообщить о готовности такие переговоры провести. Естественно, при обязательном исполнении северокорейцами предварительных условий. Ключевым из которых как раз и являлась приостановка их ядерной программы. На первый взгляд складывается ощущение геополитической победы США. Несмотря на то, что создать собственное ядерное оружие Пхеньяну удалось, тем не менее он в конечном итоге перед неоспоримостью глобальной американской мощи все равно склонился. В действительности дело обстоит сложнее и принципиально иначе.
Своим согласием на переговоры с КНДР Америка показала принципиальную возможность добиться признания равноправного статуса с ядерной сверхдержавой вопреки воле этой сверхдержавы.
Но важнее другое. За бурным международным дипломатическим "шпионским" скандалом в Великобритании осталось незамеченным, что вся современная международная система ядерной безопасности рухнула.
Произошедшее является следствием не столько действий военно-политического руководства Северной Кореи, сколько закономерным итогом частично успешной попытки США по созданию однополярного мира.
Почему сверхдержавам пришлось договариваться
История возникновения системы международной ядерной безопасности условно подразделяется на три ключевых этапа. Первый начался с экспериментов немецких химиков Отто Хана и Фритца Страссмана по расщеплению атомного ядра в 1938 году и закончился письмом Альберта Эйнштейна президенту США Теодору Рузвельту с указанием на начало работ по созданию нового оружия в гитлеровской Германии. Так абстрактная теория высоколобых ученых обрела свой первый практический смысл. Считается, что ядерная эра началась 6 августа 1945 года американским ударом по Хиросиме, в действительности все произошло гораздо раньше. Отсчет второго этапа стартовал 17 сентября 1943 года, когда в США стартовала программа по разработке ядерного оружия, известная как «Проект Манхеттен», а успешные испытания в пустыне Невада (операция «Тринити») показали, что поставленная цель достигнута.
Испытание первой атомной бомбы «Тринити» на полигоне в Аламогордо, США, 16 июля 1945 года.
В отличие от первого, второй этап не закончился получением практического результата. Этот момент ознаменовал лишь начало ядерной гонки и постановкой перед военно-политическим руководством ведущих держав того времени (в первую очередь США, Великобритании, СССР и позднее Франции) вопроса о дальнейшей стратегии его практического использования.
На момент ударов по Хиросиме и Нагасаки, возникновение биполярного мира уже понималось как сложившийся факт. Исходя из чего будущий военный конфликт между СССР и США также считался лишь вопросом времени. Вскоре после Фултонской речи премьер-министра Великобритании вышла книга Джеймса Бернхэма «Борьба за обладание миром», в которой автор изложил простую концепцию.
Ядерное оружие обладает огромной разрушительной мощью. Его появление у обеих сторон неизбежно приведет их к его использованию в будущем конфликте. Таким образом, пока США занимает безусловно доминирующую позицию, они обязаны реализовать имеющееся преимущество и начать войну первыми.
Она легла в основу британского плана нападения на СССР (операция «Немыслимое», дата нападения - 1 июля 1945) и разработанного в США в августе того же года плана "Тоталити". Однако проведенные командно-штабные учения показа, что имеющихся атомных бомб для гарантии быстрой победы недостаточно. Советский Союз превосходил западные страны по живой силе и технике в 2,6 раза, по авиации - в 1,5 раза и в конечном счете эту войну все равно выигрывал. По мере накопления боезарядов планы постоянно корректировались и пересматривались, что привело к появлению в США в 1949 году нового плана совместной ядерной войны против СССР под названием «Дропшот». По нему нападение предполагалось осуществить 1 января 1957 года, а количество атомных бомб уже к 1950 году в США достигло трехсот. Помимо ядерного, «с учетом соображений текущего положения и эффективности» планировалось применение также радиологического, химического и биологического оружия.
Инициатор плана «Тоталити» американский генерал Дуайт Эйзенхауэр (слева) и плана «Немыслимое» - Уинстон Черчилль (справа) во Франции, сентябрь 1944 года.
Ключевой причиной, не позволившей американцам свои планы реализовать, стали два события. В 1956 году в СССР тяжелый бомбардировщик осуществляет демонстрационный полет на дальность, позволяющую (с дозаправкой) достичь территории США и вернуться назад. А в 1957 году в нашей стране успешно прошел испытательный пуск межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, способной доставить боезаряд мощностью в 3 килотонны на расстояние 8800 километров. Для справки: расстояние от Петропавловска-Камчатского до Лос-Анджелеса - 6600 км, от Москвы до Вашингтона - 7850 км. Сами боеголовки у СССР также имелись. Первое успешное испытание собственной ядерной бомбы РДС-1 мы провели еще в августе 1949 года на полигоне в Семипалатинске. В 1950-м у нас уже было девять таких бомб, и дальше мы их производили в количестве 20 единиц в год.
Советская концепция применения ядерного оружия позднее получила наименование «стратегии неприемлемого ущерба». Она базировалась на обеспечении нанесения любому агрессору такого урона, который гарантированно лишит его возможности, а то и смысла, продолжать войну дальше.
Состязание концепций длилось до «Карибского кризиса» 1962 года, когда, в ответ на размещение в Турции американских ядерных ракет «Першинг», свои ракеты аналогичного класса СССР развернул на Кубе и мир оказался буквально на самой грани начала всеобщей ядерной войны.
Ядерная безопасность, какой мы ее знали
Осознание неотвратимости и неприемлемости взаимного уничтожения в конечном итоге привела руководство ядерных стран к пониманию необходимости договариваться, что и стало началом третьего этапа.
Сначала, в 1963 году США, Великобритании и СССР удалось подписать договор о запрещении ядерных испытаний в космосе, в воздухе и под водой. Позднее, в 1976, Москва и Вашингтон заключили договор о запрете аналогичных испытаний на суше (в том числе подземных). Позднее к нему присоединилось 131 государство. Дальнейшим развитием этих усилий стал договор о полном запрете любых военных ядерных испытаний 1996 года, участниками которого являются 183 страны - члена ООН. Хотя следует отметить, что ратифицировали его только 163 из них, в том числе 36 из 44 обязательно необходимых для его вступления в силу. Среди нератифицировавших: США, Китай, Израиль, Иран. Однако вместе с тем испытаний они тоже не производили.
Если запрет на испытания преследовал цель затормозить процесс разработки новых поколений, то подписанный в 1968 Договор о нераспространении ядерного оружия должен был остановить дальнейшее расширение «ядерного клуба» планеты. На тот момент вполне обоснованно считалось, что прочие самостоятельно создать ЯО не в состоянии. Это слишком сложно технически и дорого экономически, а значит невозможно без прямой помощи со стороны США, Великобритании, Франции, СССР и Китая. За соблюдением его условий наблюдает Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ, штаб-квартира в Вене) при ООН. На данный момент этот договор подписали и ратифицировали 190 государств. Отказались: Индия, Пакистан, Израиль и ЮАР. Позднее Северная Корея также из него вышла.
Финальной частью конструкции системы международной ядерной безопасности является концепция договоров о сокращении стратегических вооружений (ОСВ-1, 1972 год и ОСВ-2 1979 год), предусматривающая официальное согласие ведущих ядерных держав (изначально США и СССР) ограничить количество баллистических ракет и их пусковых установок тем уровнем, который был достигнут ими на момент подписания документов. Кроме того, ОСВ-2 еще вводил ограничение на размещение ядерного оружия в космосе, а также запрещал разработку и развёртывание баллистических ракет, базирующихся на плавсредствах, кроме подводных лодок, и на морском дне; мобильных тяжёлых МБР; крылатых ракет с разделяющейся головной частью; был ограничен максимальный забрасываемый вес для баллистических ракет подводных лодок.
Президент США Джимми Картер (слева) и Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев (справа), на подписании договора СНВ-2.
На их основе появились более масштабные соглашения о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1 от 1991 года, СНВ-2 от 1993, и СНВ-3 от 2010). По последнему договору стороны обязались сократить численность арсенала до 1550 боезарядов, том числе развернутых на баллистических ракетах наземного и морского базирования, а также на стратегических бомбардировщиках до 700 единиц.
Технический прогресс в области оперативно-тактических ракет вызвал необходимость распространить концепцию ОСВ и на них. В результате чего в 1987 году произошло подписание договора о сокращении ракет средней и малой дальности (от 500 до 5500 км). В соответствии с ним стороны должны были в течение трёх лет должны были уничтожить все пусковые установки и баллистические ракеты наземного базирования, включая ракеты как в европейской, так и в азиатской части СССР. Этим же договором была впервые введена универсальная классификация баллистических ракет по дальности.
Отдельным направлением следует считать попытку ввести ограничения на количество, состав и характер противоракетной обороны. В 1972 году СССР и США пришли к соглашению не развертывать на своей территории более двух районов ПРО, а по дополнительному протоколу от 1974 года - иметь не более одного такого района. В СССР противоракетной системой прикрывалась московская агломерация, в США выбрали прикрыть ею ракетную базу Гранд-Фокс. Однако в связи с выходом из него Америки в 2002 году данный договор фактически свое действие прекратил.
Несмотря на ряд отдельных сложностей сложившаяся к 2010 году система соглашений задачу ядерной безопасности в целом решала достаточно успешно. Проблема лишь в том, что теперь она утратила актуальность.
Оборотная сторона примера Северной Кореи
Хотя реальные работы по созданию собственного ядерного оружия в этой стране начались только в середине 60х, решение об их безусловной необходимости было принято ее руководством еще в 1952 году, после того как там стало известно о существовавших в США планах нанесения семи ядерных ударов по Пхеньяну и его окрестностям во время Корейской войны 1950-1953 годов. Дальнейшее непрекращающееся «холодное противостояние» с Сеулом и периодические угрозы наказать КНДР за неподчинение силой оружия, в том числе ядерного, служило для Северной Кореи более чем весомым стимулом искать любые возможности решения этой стратегической задачи.
История развития корейской ядерной программы показывает, что международная система договоров изначально расширению состава «ядерного клуба» действительно препятствовала.
Проведение работ требовало достижения консенсуса с кем-то из лидеров (в данном случае ими являлись СССР и Китай), а также присоединения к международным соглашениям. В 1974 КНДР вступила в МАГАТЭ, а в 1985 подписала договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).
Но работало это все только пока мир оставался многополярным. Как только, после распада СССР, в нем остался единственный гегемон, равновесие оказалось критично нарушено.
Как и на втором этапе «ядерной эры» последнем десятилетии ХХ века руководство США снова решило, что обладает безусловным преимуществом, которое можно, а значит и нужно, реализовать на практике. Прежде всего в виде устранения любых попыток прочих стран обрести собственное ядерное оружие. Следствием чего, под давлением Вашингтона, в феврале 1993 года МАГАТЭ заявляет о своем желании провести в КНДР внеплановой «специальной инспекции». Прекрасно понимая ее истинные цели, Пхеньян отказывается принять комиссию МАГАТЭ, 12 марта того же года заявляет о выходе из ДНЯО, а 13 июня 1994 года - выходит из МАГАТЭ.
Из рассекреченных данных известно, что в 1994 году США серьезно рассматривали план нанесения ракетного удара по корейскому ядерному реактору в Йонбёне.
Отказался от него Вашингтон только потому, что аналитики МО США и Комитета начальников штабов, независимо друг от друга, пришли к одинаковым выводам. Такой шаг неизбежно приведет к полномасштабной войне на Корейском полуострове с недопустимо высокими потерями как для Южной Кореи, так и для дислоцированного там американского контингента.
Как бы странно это ни звучало, но советская концепция «стратегии неприемлемого ущерба» опять оказалась более эффективной. Впрочем, только на первый взгляд. Хотя дело удалось перевести в договорную плоскость - США подписали с Северной Кореей «рамочные соглашения», по которым Пхеньян обязывался ограничить свою программу в обмен на поставки из США топочного мазута, а также строительства на американские деньги, взамен остановленного в Йонбёне, двух АЭС на «легкой воде», т.е. с реакторами, не позволяющими нарабатывать оружейный плутоний, - дальнейшие события показали, что гегемон свои обязательства выполнять нужным не считает. Строительство обещанных АЭС так и не началось, а ставший вскоре президентом Буш-младший, претензии к обязательному соблюдению условий со стороны Пхеньяна сохранил, в то время как от исполнения американской части договоренности полностью отказался. Против КНДР началось введение и последующее расширение жестких экономических санкций, а 12 декабря 2002 года Северная Корея свою ядерную программу вновь официально продолжила.
Дальше события развивались как смесь из шпионского детектива и сложной шахматной партии. С одной стороны, США в разном составе пытались вынудить Пхеньян сесть за стол переговоров. В качестве посредника выступали: Южная Корея и Япония. В отдельных случаях число участвующих с американской стороны «переговорщиков» достигало пяти государств, не считая различных международных организаций, включая МАГАТЭ и специальные комиссии ООН. Временами корейцы шли на некоторые уступки в обмен на продовольственную, топливную и экономическую помощь. Но каждый раз она в оговоренных объемах не получалась, а последующие требования становились более категоричными. Вплоть до угрозы войны в случае неподчинения. Видя это, параллельно с переговорами Пхеньян использовал любые возможности для продолжения работ и, надо сказать, делал это весьма успешно.
По данным ЦРУ на конец 2004 года КНДР обладала от 4 до 28 килограмм оружейного плутония. 9 сентября того же года там прошли первые испытания взрывного устройства и 10 февраля 2005 года Пхеньян объявляет об успешном создании собственного ядерного оружия. Затем испытание в октябре 2006 и далее в период с 2009 по 2017 еще пять испытаний. Западные эксперты все из них считают прошедшими успешно, что позволяет говорить о наличии у Северной Кореи собственного, как ядерного, так и термоядерного оружия. Параллельно с этим страна успешно испытала ракеты-носители, тем самым показал, что имеет не только оружие, но и средства его доставки. В том числе межконтинентальной дальности, обеспечивающие гарантированное поражение целей не только в Южной Корее или Японии, но и достающие до военно-морской базы США Диего-Гарсия в Индийском океане, а также базы Перл-Харбор на Гавайях. Ряд источников полагает, что до тихоокеанского побережья американского континента они достать могут тоже.
Северокорейская межконтинентальная баллистическая ракета «Тэпходон-2». Как считают эксперты, она обеспечивает дальность поражения цели до 6700 км.
Таким образом страна, абсолютно уступающая по сырьевым ресурсам, промышленной и финансовой мощи, оказалась способна по факту и по собственному желанию войти в «ядерный клуб» даже вопреки усилиям мирового гегемона.
Ситуация осложняется еще и тем, что результат в значительной степени был вызван непоследовательной, агрессивной и в целом безответственно недальновидной позицией самого гегемона. Согласие США, пусть и с оговорками, вести переговоры с КНДР напрямую, означает признание за ней равного геополитического статуса, что будет иметь далеко идущие негативные последствия для международной безопасности.
Корейский пример для других желающих
Дело в том, что поддержание строгой закрытости членства в «ядерном клубе» являлось краеугольным камнем всей системы международной безопасности. Оно позволяло ведущим державам не только выступать арбитрами в сложных региональных конфликтах, но и обеспечивала сохранение международного баланса сил на основе упомянутых выше стратегий ядерного сдерживания. В этом году система перестала работать, что наверняка подвигнет некоторые страны тоже попытаться пойти тем же путем.
На данный момент в мире существует ряд, хоть пока и замороженных, но в целом весьма принципиальных нерешенных конфликтов. К ним, в частности, относится противостояние Индии и Пакистана за Кашмир и обширную протяженность других участков границы. Как территориальную и геополитическую угрозу Индия рассматривает Китай, кстати, уже являющийся признанной ядерной державой. Естественно, нельзя сбрасывать со счетов корейско-корейское противостояние. Но наибольшую опасность приобретает обострение сложного узла противоречий на Ближнем Востоке. В первую очередь между Ираном, у которого на регион исторически большие планы, и Израилем, у которого ядерное оружие (тактическое) есть, хотя этот факт никем официально не доказан.
Последний момент имеет наибольшее значение. Как сообщило издание Defence Talk, власти Ирана официально уведомили МАГАТЭ о начале работ по созданию собственного ядерного реактора для надводных кораблей и подводных лодок. На первый взгляд речь тут про ядерное оружие как бы не идет, но только на первый и очень поверхностный взгляд, так как фактически это уже последний шаг к его получению. История последних двух лет событий вокруг "иранской ядерной сделки" в точности повторяет северокорейский сценарий в части безответственной геополитической линии США, в том числе и в плане риска американского военного удара по ИРИ, который Вашингтон озвучивает публично.
Если корейскому примеру успешно последует Иран, вероятнее всего это приведет к аналогичному шагу не только Израиля, но также Турции, Саудовской Аравии, Египта и ОАЭ.
То есть в военном и геополитическом отношении и без того сложный регион станет еще менее предсказуемым и более агрессивным в виду специфики местного менталитета.
Впрочем, не стоит думать, что проблема ограничивается только Ближним Востоком. Свою ядерную бомбу делали не только Индия (испытания изделия «Улыбающийся будда» в мае 1974 и изделия «Шакти» в 1998) или Пакистан (шесть ядерных взрывов мощностью до 45 килотонн на полигоне Чагай тоже в 1998), но и такие, казалось бы, глубоко мирные страны как Аргентина и Бразилия. По мнению специалистов, на момент остановки работ и подписания Аргентиной в 1991 году Гвадалахарского соглашения об использовании атомной энергии исключительно в мирных целях, ей до выхода на финальный этап работ оставалось не более полутора - двух лет. И только отстранение от власти военных после поражения в Фолклендской войне аргентинскую ядерную программу остановило.
Впрочем, в современных условиях уже невозможно сказать с гарантией, что остановило полностью. Примерно, как и с соседней Бразилией, также разрабатывавшей собственное ядерное оружие с 1964 по 1985 год.
Кстати сказать, после присоединения ЮАР к МАГАТЭ в 1994 году стало известно, что первый свой собственный атомный боезаряд эта страна изготовила еще в 1979. Правда не в виде бомбы, а в формате артиллерийского снаряда мощностью до трех килотонн. К 1989 году их в арсеналах страны насчитывалось уже шесть. Седьмой находился в стадии производства. Судя по найденным экспертами МАГАТЭ запасам трития и технической документации на готовые изделия, этого количества должно было хватить на изготовление до двух десятков зарядов. Перед вступлением в МАГАТЭ все они были разобраны и утилизированы. Но это единственный случай, когда обладатель собственного ядерного оружия добровольно отказался от членства «в клубе».
Таким образом, следование примеру КНДР чревато появлением по меньшей мере от семи до десяти новых «ядерных» государств, в том числе не отличающихся стремлением к мирному разрешению конфликтов.
На них не распространяются правила по ограничению размера арсеналов, их типов, состава носителей и механизма международного контроля. Степень их готовности участвовать в международных соглашениях и их действительно соблюдать, также остается вопросом в значительной степени открытым.
Нельзя не отметить, что легализация расширения «ядерного клуба» de-facto значительно повышает вероятность попадания ЯО в руки радикальных террористических группировок, готовых к его немедленному применению.
Происходящее сейчас расшатывание доверия к ранее признанным международным институтам, таким как ООН и МАГАТЭ, в сочетании с прогрессирующей недоговороспособностью ведущих западных стран, в первую очередь США, делает сложившуюся на сегодня систему международных договоров и международного контроля фактически бесполезной.
Корень проблемы заключается в том, что ее решение в новых складывающихся условиях ни через какую из существующих фундаментальных стратегий не просматривается.
***
Сдерживать распространение ЯО совместными усилиями «ядерного клуба» уже невозможно в виду отсутствия слаженности среди его членов. Это особенно наглядно проявляется на фоне развития истории с якобы российским бинарным химическим оружием в Великобритании, где односторонняя тенденциозность западных стран стала очевидной. Она же разрушает и механизм международного контроля под эгидой ООН, где США используют накопленное (зачастую кулуарное) влияние для продавливания явно политически ангажированных решений. Особенно в сочетании с публичной демонстрацией ими «права сильного» не исполнять неудобные решения ООН.
Вариант многополярного баланса отдельных союзов, в которых за соблюдением ядерной безопасности участников следил (и отвечал) сильнейший лидер выглядит перспективно, но сомнительно. Для его реализации критично важно наличие сложившейся стабильной системы таких союзов, а она сейчас как раз переформатируется.
Пытаться всеми силами сохранить сложившийся механизм кажется наиболее простым решением, но оно тоже не лишено принципиальных недостатков. Ту же Северную Корею взять. Ее действия однозначно эффективно разрушают американскую мировую гегемонию, следовательно, соответствуют нашим стратегическим интересам. Но в то же время они формируют новые угрозы национальной безопасности, что нашим интересам безусловно противоречит. Но и самоустраниться от происходящего будет ошибкой.
Таким образом мировому сообществу предстоит искать новую конструкцию механизма всеобщей ядерной безопасности. Очень бы хотелось, чтобы вместо всеобщей ядерной войны, а не уже после ее окончания.
Специально для СОНАР-2050