Цифра убила музыку
Вчера сидели в бане после напряженной трудовой недели. Слово за слово, и один мой хороший приятель - музыкант, звукооператор и прочая, и прочая, обронил: "Когда начали записывать в цифре, музыка умерла..." или что-то в этом духе.
Вспомнилось одно из моих первых интервью для Ъ - точнее, даже не для "Коммерсанта", а для корпоративного журнала "Внуково". Его главред Резо искал интересного человека для "разговора в полете" - была там такая рубрика, дескать, разговорились вы со случайным попутчиком, а он и нарассказал всякого интересного. А я тут возьми и ляпни - Миша Козырев, конечно, кто может быть интересней?!
А дело было как раз накануне выхода фильма "День выборов". Резо - как это свойственно любому редактору - сказал: "Отличная идея. Ты и поедешь к Мише". Ну, поехали-то мы вместе - я Козырева не знал, а Резо - так вполне, и телефон, и адрес. Приехали мы к Мише часов в 6 или 7 вечера, а интервью закончили - в 4 ночи... У меня даже где-то осталась стенограмма - на 4,5 часов разговора (мы прерывались, конечно - чай-кофе _ЧАЙ, КОФЕ, я утверждаю, неизданные клипы, фрагменты "Дня выборов", который тогда еще на экраны не вышел)...
Короче, первый вариант интервью был страниц на 7, второй - на 4, а в журнал пошло 3-4 полосы (где-то около 2 страниц текста). Но само интервью было, как мне кажется, достаточно интересным. Поэтому я решил разместить его здесь (под катом). Прекрасные воспоминания... Кстати, некоторые эпизоды "ДВ" снимались в Мишиной квартире.
Что ты сейчас слушаешь?
- Прямо сейчас? My Chemical Romance - замечательные американские ребята…
А это что - рок, поп?
- Я люблю интересную музыку и артистов вне жанровых табу. Ты понимаешь, наша беда в том, что мы изо всех сил пытаемся каждое новое явление в музыке, в искусстве вообще, засунуть в какой-то ящик, немедленно классифицировать: это - трэш, это - рок, это - фанк, это - какой-нибудь фьюжн-фанк, лаундж-панк, эмо-рок, S’n’M-R’n’B и так далее. Новый революционный стиль порой представляют две группы, известные в узких кругах, но они уже основоположники стиля. Так яйца продают в картонных перфорированных коробочках - каждое яйцо в своей ячейке. А наша коробка уже разрослась до масштаба колхозных полей. Мы уже не знаем, какое яичко куда ставить, и проще создать новую ячейку, да новую коробку.
Это какое-то состояние комы от пресыщения, такой «шумовой паралич». Столько всего вокруг, что рецепторы уже засорились настолько, что разглядеть или расслышать что-то в этом шуме уже невозможно. Я последние годы «копаю» эту тему во всех интервью с западными музыкантами. Я эти вопросы задавал Йоко Оно, Игги Попу… - как они оценивают, что происходит. Чувствуют ли они, насколько, скажем, фатальны и необратимы перемены, произошедшие в звуке, в шуме мира по сравнению с тем временем, когда они вошли в эту музыку.
- Ну хорошо, развешивать ярлыки мы не будем. Но давай посмотрим на эту проблему «шума» с другой стороны. Может быть, необычайно расширившийся в последнее время выбор не так уж и плох? Разве это плохо - такое множество исполнителей, стилей, носителей, такой уровень доступности - просто заходи в тот же Интернет и выбирай, что по душе?
- Я задал похожий вопрос Игги Попу, и он сказал: «В принципе, конечно, круто, что путь к слушателю сокращается, но все это - цифра, а цифра - это зло. Там есть только нули и единицы, и ничего между ними. Только черное и белое. И что мне делать, если мне нравится серое? Куда мне деваться?» Дальше этот панк, резавший когда-то себя на сцене бутылкой, выдал целую теорию о том, что с появлением цифрового кода начала меняться не только музыка, но и вся философия человечества.
По его словам, осознаем мы это или нет, но философия черно-белого и передачи любой информации только в виде нолей и единиц обуславливает поляризацию существования, жизнь без полутонов и середины. В результате все более сужающееся меньшинство астрономически богатеет, а все более расширяющееся меньшинство - отчаянно беднеет. Середина постепенно размывается: либо падение, либо взлёт. Вот тебе и выбор: всё чаще для людей творческих профессий подъём вверх сопряжён со сбрасыванием за борт «балласта» в виде принципов, этики, морали…
Шон Леннон же недавно сказал, что время рок-музыки сочтено, потому что для нынешних творцов эстетика жанра стала важней, чем этика.
Так в чем же суть проблемы, кто виноват? Общество потребления, рекорд-лейблы, превратившие в 90-х музыку в большой бизнес менеджеры, бухгалтера и маркетологи? Новые носители, наконец - тот же Интернет?
Можно, конечно, свести все это к каким-то конкретным, созданным кем-то факторам рынка и правилам игры. Это так заманчиво - сразу указать: вот они, эти сволочи, корпорации, холдинги, бездушные воротилы. Но всё сложнее. Это бесплодие переживает сейчас весь мир. Какие-то геополитические, экономические или философские факторы вывели нас в такое состояние. И я думаю, что точного ответа сейчас нет, он появится с течением времени.
Может быть, должны даже пройти годы, но мы так и не поймем, в чем дело. Я могу только предполагать, размышлять, догадываться. Мне кажется, что на состояние этого общего анабиоза сильнейшим образом повлиял как раз Интернет.
Ну, на роль конкретного врага Интернет все-таки претендовать не может. Это, скорее, как раз глобальный социально-экономический фактор. Уж больно широк, неподконтролен, универсален…
Он таким задумывался. И что в итоге? Порносайты, террористические инструкции, веб-камеры наблюдения, хакеры, тонны спама и обесценивание любого творческого продукта. Интернет вытащил на свет такое количество человеческой гнили и грязи, что мы, получается, опять «сами себя высекли».
Да, Интернет здорово сократил путь от музыканта к слушателю - до одного шага фактически. Кинул в сеть mp3-файл, записанный у себя в спальне, и все дела. Казалось бы, все в равных условиях - кто больше соберет голосов на том же YouTube, тот и лучший. Но при этом как раз и накапливается такое количество звуков, которое превращается в запредельный шумовой фон. В Интернете лидируют не суперзвезды, - Aerosmith, Metallica, Мадонна. Там так много бессмысленных оценок, безалаберных сообществ, случайных факторов, что в результате происходит дробление, размывание, нивелирование. Звёзд нет, всплески популярности новых имён крайне редки, а когда они происходят, надо еще 300 раз проверить, действительно ли эта группа существует, или это очередная случайность, «аберрация» или вообще фантом…
Как сравнить телевизионных звездочек с теми, что вспыхивают в Интернете? Что из них настоящее, а что - нет, что останется?
- Во-первых, невозможно предсказать, что останется. Во-вторых, я уверен, что эпоха «инкубаторских» ТВ-шоу точно внесла свою лепту в состояние общемирового музыкального «паралича». «Фабрика звезд» просто вбивает в голову, что главное - не талант. Главное - «попасть на ТВ». И это заставляет любого будущего Цоя, любую будущую Земфиру, которые пытаются сочинять что-то в подвалах в Красноярске или Краснотурьинске, неизбежно убеждаться в том, что всё, что они пишут, никому совершенно не нужно. Нужно прилететь в Москву, пройти кастинг, попасть в ящик - и дяди сделают из тебя звезду. Может быть, потом ты сумеешь втиснуть пару-тройку своих песен в ротацию - и будет тебе счастье!
Хорошо, с тем, что мы живем в постоянном шумовом фоне, я с тобой согласен. Но не означает ли это просто переходный момент от одной эпохи к другой? Эра слова, вербальности заканчивается или уже даже закончилась. Информация, общение проистекает не только и даже не столько на вербальном уровне, сколько на уровне визуальной информации (YouTube), на уровне эмоциональной, звуковой информации (MySpace). Да и все гениальные песни уже написаны. Ну, напишут еще одну, максимум две.
- Под этим не подпишусь. Это было бы справедливо, только если бы во всем мире шло падение печатных СМИ и книг. Но люди все равно читают - им просто все труднее вычленять настоящее. Я не разделяю такого брутального приговора языковому общению.
Но картинки - и эмоциональные символы - в печатных, вербальных СМИ начинают играть едва ли не определяющую роль. И не только в «классических» СМИ. Насколько они важны и выразительны в том же ЖЖ! Там же даже специальная «фишка» есть - под какую музыку ты сейчас пишешь свою заметку…
- Да, все это есть, я сам делал видео-блог по своей книге. Но ЖЖ породил новый жанр письма, именно письма, вербального общения, абсолютно узнаваемый, тут же ставший стереотипом. Музыка здесь имеет смысл только в контексте фонового образа, возникающего при чтении данного конкретного кусочка.
Но на самом деле все то, что мы называем современной музыкой, родилось в результате научно-технического прогресса. Сначала в 50-х в звук пришло электричество, в 60-70-х появились носители - магнитофоны, в 80-е они стали массовыми. Вот тебе и рост индустрии. Потом появилась цифра - новый рыночный всплеск, рост потребления, рост количества звезд. А потом Интернет сформировал фоновый глобальный шум. На мой взгляд, никаких «башнервущих» прорывов больше не будет. Не будет Кобейнов и Beatles. Но не потому, что их не будет вообще. Они будут вспыхивать, и тут же гаснуть, ибо ты сам говорил, что их общее количество настолько огромно, что сознание теряет способность на чем-либо концентрироваться. Поэтому Кобейна не будет, будет только технический прогресс, определяющий не только развитие искусства, но и развитие сознания в целом. Появилась программка FruityLoops Studio - появилось направление типа minimal techno.
- О технологиях можно говорить по-разному. Я думаю, что после того, как происходит некий прорыв, некая революция, новая территория быстро «осваивается», а потом наступает охлаждение. Скука. Порой - разочарование. Всё «новое» становится «стандартом». Значит, готовится почва для очередного революционного скачка.
Я не знаю, что за музыка родится: какая-то группа поющих овец «Долли Навсегда», играющая на спиралях ДНК, или панк-банда «Who the F*ck is Elvis?», дающая концерты только на орбитальных станциях. Но это проймет всех, и все скажут: «Вот оно - светлое музыкальное будущее!» Это должно произойти неминуемо, ибо если этого не будет, мы можем смело подписать себе приговор прямо сейчас. Ну не может человечество существовать с таким уровнем шума в болоте, которое засасывает!
Так стоит ли пытаться бороться с параличом - или ситуация разрулит сама себя?
- В общепланетарном масштабе бороться бессмысленно. На эти процессы, мне кажется, мало кто может повлиять. Их практически невозможно предугадать, анализировать, осознать. Но вот Тонино Бенаквиста в романе «Кто-то другой» пишет: «Как бы было хорошо, если бы бог подавал тому, кто рано встает! Но он подает тому, кто дерзает!». Мне всегда интересны люди, наделенные даром и жаждой что-то делать. И я с огромным удовольствием за ними наблюдаю.
Вот Дэймон Алборн, поняв, что в «Вlur» больше некуда двигаться, создаёт «Gorillaz». В группе нет живых людей, только мультипликационные персонажи. Потом он едет в Африку и записывает альбом с музыкантами Мале. Потом придумывает новый проект «The Good, The Bad and The Queen». Ему всегда интересно двигаться вперёд.
Значит, дерзают художники - не по профессии, а по принципу отношения к миру?
- Артисты, точнее. Ты знаешь, боже упаси раздавать ярлыки - тот артист, тот художник, а тот - «просто» музыкант. Но вот есть у нас Женя Федоров и Дельфин, Найк Борзов и Леша Кортнев, и я понимаю, что каждому из этих артистов неизбежно становится тесно, скучно и плохо в рамках формата, который они сами же и создали, и в котором достигли каких-то высот. Они начинают просто биться о стены, чтобы выйти ЗА.
Это безумство сродни безумству Микеланджело. В 1508 году ему заказали роспись купола Сикстинской капеллы. Изобразить 12 апостолов. Он написал четыре лика, а потом пришел к Папе Римскому и сказал, что готов расписать весь свод, перенести туда все Священное писание, все 300 персонажей! А ведь ему уже заплатили за эту работу столько, что он мог бы просто отойти от дел, купить себе виллу на берегу моря и спокойно жить-поживать. Что Папа мог сказать? Только благословить. И вот Микеланджело в течение четырёх лет, с одним помощником-подмастерьем, по 18 часов в сутки висел на этих лесах под куполом. А в момент открытия Сикстинской капеллы его там не было, он создавал памятник Папе Римскому, который заказал эту работу. Был занят, увлечён, не сумел посетить открытие.
Порой артист доходит до безумного деструктива, когда творец просто разрушает им же выстроенную систему. Аксель Роуз, разрушив группу и пытаясь её воссоздать, десять лет записывает новый альбом «Gunz’n’Roses» «Chinese Democracy». Ваня Шаповалов на вершине международной популярности уводит «Тату» с главного телешоу в Японии - прямо из студии во время эфира. Скандал! Половина билетов на стадионный концерт сдаётся, люди бьют на улицах пластинки. Все разрушено.
Не слишком ли - сравнивать попсовую «ТАТУ» - с Микеланджело?
Я не сравниваю. Просто подчёркиваю дар Вани. «ТАТУ» - это не просто две старлетки, не голая спекуляция на «запретном плоде», это ещё и самоценное заявление с точки зрения музыки. Вот открываю второй альбом «ТАТУ», и вижу: на пятом треке партия бас-гитары - Стинг. Так, на минуточку.
Как только я увидел клип, где они за решеткой, а потом я услышал, как они записали “All the Things She Said” в Лос-Анджелесе с продюсером Трэвором Хорном, я понял: вот он, свежий ветер! Да ладно, я - Дэвид Джанк, руководитель Universal Russia, он ведь тоже это увидел. Шаповалов его даже не уговаривал - Дэвид просто в это поверил, он это увидел, и стал тем паровозом, который их на Запад вытащил.
А Ваня без устали продолжал провокации. Поэтому они не получили приз World Music Awards на церемонии у принца Альберта. Хотели выйти с автоматами и стрелять в воздух холостыми, а им говорят: «Да вы с ума сошли, здесь весь бомонд, королевская семья! Куда вы тут с автоматами?!» Они решили вообще на сцену не выходить.
Провокация, или даже революция, как маркетинговый ход?
Сейчас вроде бы все, что угодно может стать маркетинговым ходом. С определением «революция» надо осторожнее: мы часто жонглируем словами, имея в виду их внешнюю оболочку и систему символов, которая возникает вокруг каждого термина. Это вовсе не значит, что слово в своем первоначальном значении потеряло свой исконный смысл. Я думаю, что когда революция произойдет, всем будет не до маркетинговых ходов вообще. Произнося «революция» всуе, мы забываем, что когда революция реально происходит - это страшно, это конец света. Каждый раз, когда я вижу человека в майке с Че Геварой, у меня сразу к нему возникает много вопросов.
Ты все-таки больше говоришь о форме, формате музыки… Это и есть главная современная тенденция - доминирование формы над содержанием?
Нет. Содержание - всегда главное. Просто главный секрет нынешнего времени - самое значительное произведение не достигнет своего адресата (зрителя, слушателя), не будучи облачённым в современную доступную форму.
Вот пример: почему Россия, имея достойнейшие величины в оперном искусстве, не родила проект «Три тенора» или что-нибудь равнозначное? Ведь его кто-то придумал, организовал, поставил на эти три голоса и продал миллионные тиражи пластинок, параллельно доведя до миллионов людей классику оперного жанра, под которую не заснешь.
Но если ты ведешь к тому, что форма бесповоротно подменила содержание, что время творцов и творений в искусстве навсегда ушло, и это закономерно, то с этим я не согласен. Это ведь значит, что мы расписываемся в неумении облечь произведения в ту форму, которая отвечает требованиям времени. Я не считаю себя творцом, я продюсер, так что это моя задача - эту форму найти и дать возможность голосу, ниспосланному с Небес, быть услышанным другими.
То есть у тебя все-таки есть рецепт, как бороться с глобальным музыкальным и духовным параличом?
Я в какой-то момент понял, что, во-первых, питать иллюзий глобального масштаба не надо. Если есть какое-то небольшое, свое пространство, которое я хочу и могу обустроить под себя - это надо сделать. Не можешь изменить мир - измени хотя бы пространство вокруг себя. Макс Виторган как-то обронил: «При дилемме - что-то делать или ничего не делать, я в любом случае выбираю первое». То же самое у Мураками - «танцуй, пока звучит музыка». И неважно, как это воспринимают. Главное - танцуй, ибо ты не можешь по-другому. В тот момент, когда я почувствую, что музыка во мне не звучит вообще, это будет равносильно итоговой точке. Там даже многоточия не будет.
Вспомнилось одно из моих первых интервью для Ъ - точнее, даже не для "Коммерсанта", а для корпоративного журнала "Внуково". Его главред Резо искал интересного человека для "разговора в полете" - была там такая рубрика, дескать, разговорились вы со случайным попутчиком, а он и нарассказал всякого интересного. А я тут возьми и ляпни - Миша Козырев, конечно, кто может быть интересней?!
А дело было как раз накануне выхода фильма "День выборов". Резо - как это свойственно любому редактору - сказал: "Отличная идея. Ты и поедешь к Мише". Ну, поехали-то мы вместе - я Козырева не знал, а Резо - так вполне, и телефон, и адрес. Приехали мы к Мише часов в 6 или 7 вечера, а интервью закончили - в 4 ночи... У меня даже где-то осталась стенограмма - на 4,5 часов разговора (мы прерывались, конечно - чай-кофе _ЧАЙ, КОФЕ, я утверждаю, неизданные клипы, фрагменты "Дня выборов", который тогда еще на экраны не вышел)...
Короче, первый вариант интервью был страниц на 7, второй - на 4, а в журнал пошло 3-4 полосы (где-то около 2 страниц текста). Но само интервью было, как мне кажется, достаточно интересным. Поэтому я решил разместить его здесь (под катом). Прекрасные воспоминания... Кстати, некоторые эпизоды "ДВ" снимались в Мишиной квартире.
Что ты сейчас слушаешь?
- Прямо сейчас? My Chemical Romance - замечательные американские ребята…
А это что - рок, поп?
- Я люблю интересную музыку и артистов вне жанровых табу. Ты понимаешь, наша беда в том, что мы изо всех сил пытаемся каждое новое явление в музыке, в искусстве вообще, засунуть в какой-то ящик, немедленно классифицировать: это - трэш, это - рок, это - фанк, это - какой-нибудь фьюжн-фанк, лаундж-панк, эмо-рок, S’n’M-R’n’B и так далее. Новый революционный стиль порой представляют две группы, известные в узких кругах, но они уже основоположники стиля. Так яйца продают в картонных перфорированных коробочках - каждое яйцо в своей ячейке. А наша коробка уже разрослась до масштаба колхозных полей. Мы уже не знаем, какое яичко куда ставить, и проще создать новую ячейку, да новую коробку.
Это какое-то состояние комы от пресыщения, такой «шумовой паралич». Столько всего вокруг, что рецепторы уже засорились настолько, что разглядеть или расслышать что-то в этом шуме уже невозможно. Я последние годы «копаю» эту тему во всех интервью с западными музыкантами. Я эти вопросы задавал Йоко Оно, Игги Попу… - как они оценивают, что происходит. Чувствуют ли они, насколько, скажем, фатальны и необратимы перемены, произошедшие в звуке, в шуме мира по сравнению с тем временем, когда они вошли в эту музыку.
- Ну хорошо, развешивать ярлыки мы не будем. Но давай посмотрим на эту проблему «шума» с другой стороны. Может быть, необычайно расширившийся в последнее время выбор не так уж и плох? Разве это плохо - такое множество исполнителей, стилей, носителей, такой уровень доступности - просто заходи в тот же Интернет и выбирай, что по душе?
- Я задал похожий вопрос Игги Попу, и он сказал: «В принципе, конечно, круто, что путь к слушателю сокращается, но все это - цифра, а цифра - это зло. Там есть только нули и единицы, и ничего между ними. Только черное и белое. И что мне делать, если мне нравится серое? Куда мне деваться?» Дальше этот панк, резавший когда-то себя на сцене бутылкой, выдал целую теорию о том, что с появлением цифрового кода начала меняться не только музыка, но и вся философия человечества.
По его словам, осознаем мы это или нет, но философия черно-белого и передачи любой информации только в виде нолей и единиц обуславливает поляризацию существования, жизнь без полутонов и середины. В результате все более сужающееся меньшинство астрономически богатеет, а все более расширяющееся меньшинство - отчаянно беднеет. Середина постепенно размывается: либо падение, либо взлёт. Вот тебе и выбор: всё чаще для людей творческих профессий подъём вверх сопряжён со сбрасыванием за борт «балласта» в виде принципов, этики, морали…
Шон Леннон же недавно сказал, что время рок-музыки сочтено, потому что для нынешних творцов эстетика жанра стала важней, чем этика.
Так в чем же суть проблемы, кто виноват? Общество потребления, рекорд-лейблы, превратившие в 90-х музыку в большой бизнес менеджеры, бухгалтера и маркетологи? Новые носители, наконец - тот же Интернет?
Можно, конечно, свести все это к каким-то конкретным, созданным кем-то факторам рынка и правилам игры. Это так заманчиво - сразу указать: вот они, эти сволочи, корпорации, холдинги, бездушные воротилы. Но всё сложнее. Это бесплодие переживает сейчас весь мир. Какие-то геополитические, экономические или философские факторы вывели нас в такое состояние. И я думаю, что точного ответа сейчас нет, он появится с течением времени.
Может быть, должны даже пройти годы, но мы так и не поймем, в чем дело. Я могу только предполагать, размышлять, догадываться. Мне кажется, что на состояние этого общего анабиоза сильнейшим образом повлиял как раз Интернет.
Ну, на роль конкретного врага Интернет все-таки претендовать не может. Это, скорее, как раз глобальный социально-экономический фактор. Уж больно широк, неподконтролен, универсален…
Он таким задумывался. И что в итоге? Порносайты, террористические инструкции, веб-камеры наблюдения, хакеры, тонны спама и обесценивание любого творческого продукта. Интернет вытащил на свет такое количество человеческой гнили и грязи, что мы, получается, опять «сами себя высекли».
Да, Интернет здорово сократил путь от музыканта к слушателю - до одного шага фактически. Кинул в сеть mp3-файл, записанный у себя в спальне, и все дела. Казалось бы, все в равных условиях - кто больше соберет голосов на том же YouTube, тот и лучший. Но при этом как раз и накапливается такое количество звуков, которое превращается в запредельный шумовой фон. В Интернете лидируют не суперзвезды, - Aerosmith, Metallica, Мадонна. Там так много бессмысленных оценок, безалаберных сообществ, случайных факторов, что в результате происходит дробление, размывание, нивелирование. Звёзд нет, всплески популярности новых имён крайне редки, а когда они происходят, надо еще 300 раз проверить, действительно ли эта группа существует, или это очередная случайность, «аберрация» или вообще фантом…
Как сравнить телевизионных звездочек с теми, что вспыхивают в Интернете? Что из них настоящее, а что - нет, что останется?
- Во-первых, невозможно предсказать, что останется. Во-вторых, я уверен, что эпоха «инкубаторских» ТВ-шоу точно внесла свою лепту в состояние общемирового музыкального «паралича». «Фабрика звезд» просто вбивает в голову, что главное - не талант. Главное - «попасть на ТВ». И это заставляет любого будущего Цоя, любую будущую Земфиру, которые пытаются сочинять что-то в подвалах в Красноярске или Краснотурьинске, неизбежно убеждаться в том, что всё, что они пишут, никому совершенно не нужно. Нужно прилететь в Москву, пройти кастинг, попасть в ящик - и дяди сделают из тебя звезду. Может быть, потом ты сумеешь втиснуть пару-тройку своих песен в ротацию - и будет тебе счастье!
Хорошо, с тем, что мы живем в постоянном шумовом фоне, я с тобой согласен. Но не означает ли это просто переходный момент от одной эпохи к другой? Эра слова, вербальности заканчивается или уже даже закончилась. Информация, общение проистекает не только и даже не столько на вербальном уровне, сколько на уровне визуальной информации (YouTube), на уровне эмоциональной, звуковой информации (MySpace). Да и все гениальные песни уже написаны. Ну, напишут еще одну, максимум две.
- Под этим не подпишусь. Это было бы справедливо, только если бы во всем мире шло падение печатных СМИ и книг. Но люди все равно читают - им просто все труднее вычленять настоящее. Я не разделяю такого брутального приговора языковому общению.
Но картинки - и эмоциональные символы - в печатных, вербальных СМИ начинают играть едва ли не определяющую роль. И не только в «классических» СМИ. Насколько они важны и выразительны в том же ЖЖ! Там же даже специальная «фишка» есть - под какую музыку ты сейчас пишешь свою заметку…
- Да, все это есть, я сам делал видео-блог по своей книге. Но ЖЖ породил новый жанр письма, именно письма, вербального общения, абсолютно узнаваемый, тут же ставший стереотипом. Музыка здесь имеет смысл только в контексте фонового образа, возникающего при чтении данного конкретного кусочка.
Но на самом деле все то, что мы называем современной музыкой, родилось в результате научно-технического прогресса. Сначала в 50-х в звук пришло электричество, в 60-70-х появились носители - магнитофоны, в 80-е они стали массовыми. Вот тебе и рост индустрии. Потом появилась цифра - новый рыночный всплеск, рост потребления, рост количества звезд. А потом Интернет сформировал фоновый глобальный шум. На мой взгляд, никаких «башнервущих» прорывов больше не будет. Не будет Кобейнов и Beatles. Но не потому, что их не будет вообще. Они будут вспыхивать, и тут же гаснуть, ибо ты сам говорил, что их общее количество настолько огромно, что сознание теряет способность на чем-либо концентрироваться. Поэтому Кобейна не будет, будет только технический прогресс, определяющий не только развитие искусства, но и развитие сознания в целом. Появилась программка FruityLoops Studio - появилось направление типа minimal techno.
- О технологиях можно говорить по-разному. Я думаю, что после того, как происходит некий прорыв, некая революция, новая территория быстро «осваивается», а потом наступает охлаждение. Скука. Порой - разочарование. Всё «новое» становится «стандартом». Значит, готовится почва для очередного революционного скачка.
Я не знаю, что за музыка родится: какая-то группа поющих овец «Долли Навсегда», играющая на спиралях ДНК, или панк-банда «Who the F*ck is Elvis?», дающая концерты только на орбитальных станциях. Но это проймет всех, и все скажут: «Вот оно - светлое музыкальное будущее!» Это должно произойти неминуемо, ибо если этого не будет, мы можем смело подписать себе приговор прямо сейчас. Ну не может человечество существовать с таким уровнем шума в болоте, которое засасывает!
Так стоит ли пытаться бороться с параличом - или ситуация разрулит сама себя?
- В общепланетарном масштабе бороться бессмысленно. На эти процессы, мне кажется, мало кто может повлиять. Их практически невозможно предугадать, анализировать, осознать. Но вот Тонино Бенаквиста в романе «Кто-то другой» пишет: «Как бы было хорошо, если бы бог подавал тому, кто рано встает! Но он подает тому, кто дерзает!». Мне всегда интересны люди, наделенные даром и жаждой что-то делать. И я с огромным удовольствием за ними наблюдаю.
Вот Дэймон Алборн, поняв, что в «Вlur» больше некуда двигаться, создаёт «Gorillaz». В группе нет живых людей, только мультипликационные персонажи. Потом он едет в Африку и записывает альбом с музыкантами Мале. Потом придумывает новый проект «The Good, The Bad and The Queen». Ему всегда интересно двигаться вперёд.
Значит, дерзают художники - не по профессии, а по принципу отношения к миру?
- Артисты, точнее. Ты знаешь, боже упаси раздавать ярлыки - тот артист, тот художник, а тот - «просто» музыкант. Но вот есть у нас Женя Федоров и Дельфин, Найк Борзов и Леша Кортнев, и я понимаю, что каждому из этих артистов неизбежно становится тесно, скучно и плохо в рамках формата, который они сами же и создали, и в котором достигли каких-то высот. Они начинают просто биться о стены, чтобы выйти ЗА.
Это безумство сродни безумству Микеланджело. В 1508 году ему заказали роспись купола Сикстинской капеллы. Изобразить 12 апостолов. Он написал четыре лика, а потом пришел к Папе Римскому и сказал, что готов расписать весь свод, перенести туда все Священное писание, все 300 персонажей! А ведь ему уже заплатили за эту работу столько, что он мог бы просто отойти от дел, купить себе виллу на берегу моря и спокойно жить-поживать. Что Папа мог сказать? Только благословить. И вот Микеланджело в течение четырёх лет, с одним помощником-подмастерьем, по 18 часов в сутки висел на этих лесах под куполом. А в момент открытия Сикстинской капеллы его там не было, он создавал памятник Папе Римскому, который заказал эту работу. Был занят, увлечён, не сумел посетить открытие.
Порой артист доходит до безумного деструктива, когда творец просто разрушает им же выстроенную систему. Аксель Роуз, разрушив группу и пытаясь её воссоздать, десять лет записывает новый альбом «Gunz’n’Roses» «Chinese Democracy». Ваня Шаповалов на вершине международной популярности уводит «Тату» с главного телешоу в Японии - прямо из студии во время эфира. Скандал! Половина билетов на стадионный концерт сдаётся, люди бьют на улицах пластинки. Все разрушено.
Не слишком ли - сравнивать попсовую «ТАТУ» - с Микеланджело?
Я не сравниваю. Просто подчёркиваю дар Вани. «ТАТУ» - это не просто две старлетки, не голая спекуляция на «запретном плоде», это ещё и самоценное заявление с точки зрения музыки. Вот открываю второй альбом «ТАТУ», и вижу: на пятом треке партия бас-гитары - Стинг. Так, на минуточку.
Как только я увидел клип, где они за решеткой, а потом я услышал, как они записали “All the Things She Said” в Лос-Анджелесе с продюсером Трэвором Хорном, я понял: вот он, свежий ветер! Да ладно, я - Дэвид Джанк, руководитель Universal Russia, он ведь тоже это увидел. Шаповалов его даже не уговаривал - Дэвид просто в это поверил, он это увидел, и стал тем паровозом, который их на Запад вытащил.
А Ваня без устали продолжал провокации. Поэтому они не получили приз World Music Awards на церемонии у принца Альберта. Хотели выйти с автоматами и стрелять в воздух холостыми, а им говорят: «Да вы с ума сошли, здесь весь бомонд, королевская семья! Куда вы тут с автоматами?!» Они решили вообще на сцену не выходить.
Провокация, или даже революция, как маркетинговый ход?
Сейчас вроде бы все, что угодно может стать маркетинговым ходом. С определением «революция» надо осторожнее: мы часто жонглируем словами, имея в виду их внешнюю оболочку и систему символов, которая возникает вокруг каждого термина. Это вовсе не значит, что слово в своем первоначальном значении потеряло свой исконный смысл. Я думаю, что когда революция произойдет, всем будет не до маркетинговых ходов вообще. Произнося «революция» всуе, мы забываем, что когда революция реально происходит - это страшно, это конец света. Каждый раз, когда я вижу человека в майке с Че Геварой, у меня сразу к нему возникает много вопросов.
Ты все-таки больше говоришь о форме, формате музыки… Это и есть главная современная тенденция - доминирование формы над содержанием?
Нет. Содержание - всегда главное. Просто главный секрет нынешнего времени - самое значительное произведение не достигнет своего адресата (зрителя, слушателя), не будучи облачённым в современную доступную форму.
Вот пример: почему Россия, имея достойнейшие величины в оперном искусстве, не родила проект «Три тенора» или что-нибудь равнозначное? Ведь его кто-то придумал, организовал, поставил на эти три голоса и продал миллионные тиражи пластинок, параллельно доведя до миллионов людей классику оперного жанра, под которую не заснешь.
Но если ты ведешь к тому, что форма бесповоротно подменила содержание, что время творцов и творений в искусстве навсегда ушло, и это закономерно, то с этим я не согласен. Это ведь значит, что мы расписываемся в неумении облечь произведения в ту форму, которая отвечает требованиям времени. Я не считаю себя творцом, я продюсер, так что это моя задача - эту форму найти и дать возможность голосу, ниспосланному с Небес, быть услышанным другими.
То есть у тебя все-таки есть рецепт, как бороться с глобальным музыкальным и духовным параличом?
Я в какой-то момент понял, что, во-первых, питать иллюзий глобального масштаба не надо. Если есть какое-то небольшое, свое пространство, которое я хочу и могу обустроить под себя - это надо сделать. Не можешь изменить мир - измени хотя бы пространство вокруг себя. Макс Виторган как-то обронил: «При дилемме - что-то делать или ничего не делать, я в любом случае выбираю первое». То же самое у Мураками - «танцуй, пока звучит музыка». И неважно, как это воспринимают. Главное - танцуй, ибо ты не можешь по-другому. В тот момент, когда я почувствую, что музыка во мне не звучит вообще, это будет равносильно итоговой точке. Там даже многоточия не будет.