Женщины и поэты ушедшей эпохи (две книги Анатолия Курчаткина)
https://www.litres.ru/book/anatoliy-kurchatkin/potret-zhenschiny-v-raznye-gody-34106714/
https://www.litres.ru/book/anatoliy-kurchatkin/polet-shmelya-2978615/
Обе эти книги - сборник рассказов и роман, я прочитал больше года назад, начавши читать в декабре 21-го, а закончил в январе или в начале февраля 22-го. Давно собирался, стояли в списке для чтения, но подтолкнуло взяться быстро то обстоятельство, что их автор Анатолий Николаевич Курчаткин, с которым, как оказалось, к тому времени мы были знакомы уже 10 лет, со времён Белкинской премии, залёг в больницу с тяжёлым Ковидом. Его близкие друзья очень переживали, я тоже, но даже узнать о его состоянии было затруднительно, поскольку заболела и жена…
Помочь ему я ничем не мог, ситуация некоторое время была очень тревожной, поэтому я взялся за чтение его книг. Мне казалось, что это может установить какую-то незримую умственную и эмоциональную связь с автором и, может быть, пойдёт ему на пользу, а уж мне-то во всяком случае… Ну, есть же там какой-то эгрегор, тонкие миры и всё такое, где встречаются наши мысли, какой-нибудь абсолютный источник вдохновения…
Я взялся сначала за сборник рассказов о женщинах (а за что еще можно взяться в первую очередь?). Чтение меня сразу увлекло и, по мере продвижения по тексту, я писал ему кое-какие впечатления в наш чат Телеграмма, даже не рассчитывая, что он мне скоро ответит. Но я подумал, что если всё будет нормально, он рано или поздно прочтёт эти мои заметки и, может быть, порадуется и быстрее поправиться. К тому же там и были всевозможные, возникающие меня вопросы по тексту …
Прошло ещё некоторое время в безвестности - не меньше двух недель или больше - и вдруг АН мне ответил, хоть и коротко. Рассказал о состоянии и даже - вот это сила! - ответил на все вопросы по тексту…
Это было очень неожиданно и радостно и, пожалуй, означало, что кризис миновал… С тех пор мы стали время от времени беседовать в чате, почти всегда о том, что я читаю, то есть, собственно, о текстах АН. Представляю, что ему это давалось не просто, при этой болезни, если кто забыл, в больнице нужно лежать на животе и постоянно дышать в подведённую кровати трубочку, не всякий выдерживает. Но я на ответах, понятно, не настаивал, надеюсь, что его это как-то отвлекало-развлекало…
Меня интересовали прежде всего сугубо литературные вопросы: ну, хорошо, думал я, в сборнике несколько рассказов о женщинах разного социального положения и разного времени - от начала 70-х до 2000-х; и если брать советский период, то в принципе вполне ясно, что автор будучи сам жителем большого города, довольно точно и красочно воспроизвёл городские реалии и психологию своих героев из этой среды, мир городской технической или гуманитарный интеллигенции… Она же по советским обычаям и как раз “самая читающая” часть населения. Тут всё понятно,
но есть несколько рассказов, где действие происходит в деревне, причём в них очень хорошо подмечен и изображён деревенский быт, своеобразные деревенские характеры, манера поведения и язык… Вот это откуда? - думал я, представляя, как всё это не просто воспроизвести, будучи городским человеком…
Или, например, в одном рассказе из советского периода у автора есть подробное описание быта и характеров низкоквалифицированных городских работниц, нанятых из деревень, “лимитчиц”, - как они тогда назывались или - “лимита”… Кажется, сейчас эти слова вышли из употребления, вот, кстати, программа, которой я это надиктовываю - их не распознает - хоть так выверни, хоть эдак. И все это было очень убедительно в тексте, повеяло даже общежитскими запахами тех времен…
Вот даже не помню, что мне ответил АН… Что-то вроде того, что жизнь длинна, чем только не занимался, пока она себе шла, дома на диване сидел, да и вообще - он приглядчивый… Надо будет еще переспросить, может, есть секрет, а то захочется что-то вдруг из жизни артисток балета написать или депутаток госдумы, а опыту нет, где взять?
А потом Анатолий Николаевич всё-таки поправился, вышел из лечебницы и продолжал поправляться дома, а я как раз собирался ему по этому поводу написать что-то вроде отзыва о прочитанных книгах и опубликовать в доступных мне местах… И было уж начал, но тут как раз разразилась эта война, и она оказала на меня, прямо скажем, несколько более парализующее воздействие, чем я ожидал. А всенародное патриотическое беснование по этому поводу - в особенности…
Так что рецензия просто буквально вывалилась из рук и ума, ну, вот теперь пишу…
Первая из двух прочитанный книг представляет собой сборник повестей и рассказов о женщинах (главными героинями которых являются женщины), составленный самим АН для издательства “Русский” ПЭН в 2018 году, когда книга и вышла в электронном виде. Это портреты русских женщин из разных социальных слоёв, городских и деревенских на протяжении примерно лет 40, от начала семидесятых годов XX века, до двухтысячных двадцать первого. Причём вся эта хронология отмечена прямо в оглавлении какой хочешь период, такое и выбирай - начало семидесятых, конец семидесятых, можно даже средину, восьмидесятые, девяностые и так далее…
Но самой существенной особенностью этого сборника, влияющей на читательское восприятие, является то, что сборник - это ретроспектива только для читателя, но не для писателя, написавшего каждый из этих рассказов/повестей именно в то самое время, которое указано в заголовках - начало, средина или конец семидесятых, восьмидесятых, девяностых. То есть он не “вспоминал былое” из 2010-х, а составлял свой сборник из уже прежде написанного за всё это время. На мой взгляд, это обстоятельство представляет читателю гораздо больше возможностей почувствовать “дух времени”. Ведь взгляд вплотную, возможно, поневоле и содержит какие-то близорукие искажения, которые исчезли бы на расстоянии, зато он лучше передаёт непосредственное восприятие современника, переживания жизненного потока изнутри этого потока, запахи и краски резче, звуки оглушительней…
Но так и есть…Ты погружаешься в эту давно уже отзвучавшую, отсверкавшую жизнь, реалии который помнятся уже очень немногими, и практически соучаствуешь в ней…
О, эта атмосфера советского научно-технического творчества с отгремевшими спорами между физиками и лириками, с главенством технической интеллигенции все эти КБ и НИИ, места работы подающих надежды бородатых очкастых инженеров-конструкторов и разнообразных научных работников (или как их называли НТР - научно-технические работники/революционеры), а также походы на байдарках с обязательным пением песен под гитару у костра, без чего нельзя было стать приличным человеком в ту эпоху, особенно если ты живешь в городе и в определённой среде…
Это все экспозиция… Может быть, байдарок в этих рассказах, собственно, и нет, но они, несомненно, подразумеваются, в этом один из скрытых эффектов…
Это эпоха простых нарядов для женщин, поскольку не до сложности… Доставания всего и вся по блату - еды, одежды, мебели или, например, косметики, бесконечных очередей буквально за всем… В одном из рассказов герой, находящейся в командировке в Москве, ищет в ней французские духи по заказу матери, но не находит, есть только сирийские, но они не нужны, и всё-таки находит их, но только благодаря случайному знакомству и блату…
В этом же рассказе влюблённые, живя в гостинице в разных номерах, с совершенно незнакомыми соседями (сейчас это трудно представить), пытаются хитростью избавиться от них, чтобы остаться наедине и произвести задуманное… И в этом тоже была сложность, никаких тебе гостиниц для влюблённых, в один номер не супругов не поселили бы… Такова общественная мораль, и в ней нет места для внебрачного секса, которого тоже, как известно, не было…
Или приторговывающая у себя дома из-под полы меховыми шапками (все это называлось спекуляцией, кто не знает, и каралось законом) “хозяйка кооперативной квартиры” в одноимённом рассказе - один из наиболее ярких персонажей этого сборника. Это довольно известный в своё время рассказ автора, вызвавший широкий отклик читателей и критики, начавши читать, я понял, что уже читал его именно в те самые времена - в 80-е.
При всей серьезности социально-критического настроя рассказа в нем сохраняется некий комический фарсовый подтекст: в стране, где без меховой шапки полгода на улицу не выйдешь, чтоб ее достать, нужно вывернуться наизнанку, унижаться и выплясывать перед тупыми торговками, приобретавшими из-за этого высокую социальную значимость и особый апломб, да еще переплачивать за это… Это отсылает к гротескно-фарсовой повести “Шапка” современника АН - писателя Войновича, написанной, впрочем, уже в конце 80-х, когда уже “можно было”…
И я вот задумался: наверное, этот фарсовый подтекст тогда еще не прочитывался, он возникает лишь при современном чтении, при сравнении реальностей… В этом торжество хорошей художественной прозы: в ней смыслы, зачастую, проступают со временем (или теряются, но об этом позже)…
Всё это черты Великого Советского Уклада (прям ВСУ получается)), которые возьмись изображать из другого времени, обязательно что-то упустишь или переставишь акценты, или напутаешь и в результате исчезнет эффект соприсутствия или, как нынче говорят, аутентичность. А величие этого Уклада, конечно, не в какой-то его особой гуманистической ценности, а, скорей, в неестественности и длительности воздействия на мозги и судьбы соотечественников и в сопутствующем ему Большом Стиле, который буквально въелся в кровь, до сих пор кое в чем не вытравишь… То есть нынешние молодые люди, даже не захватившие Советов, в чём-то ему наследуют, в каких-то коллективистских инстинктах (коллективное бессознательное)…
И еще этот Уклад посверкивает в некоем подспудном невысказанном чувстве “общего дела”, которое связывало советских людей незримой связью и отличало от других жителей планеты. Это “обще дело” именно что “подразумевалось”, но не всегда было в реальности, реальностью как раз было лишь это “подразумевание”, то есть это такая форма имитации жизнедеятельности, очень распространенная при социализме… Подразумевается, что человек работает, “а на самом деле” - смотрит в окно за деньги… Отсюда и весьма распространенный некогда способ документирования этой имитации - “приписки”, мало найдется нынче молодых людей, знающих тогдашний смысл этого слова.
Так или иначе это была всеобщая фигура умолчания о том, что самим фактом своего существования и проживания ты участвуешь в некоем непроговариваемом “общем деле” и увильнуть от него не можешь (тут же навалятся и комсомол, и партхозаткив)…”Связанные одной цепью” - как пелось в песне Наутилуса в конце эпохи, и дело это было, несомненно (если проговорить) - построение особенного общества - коммунизма. Скажи кому-нибудь - засмеется, начнет ерничать, но “призрак коммунизма” от этого бродить не перестанет… Правда, по Европе, как во фразе Маркса, он уже давно к тому времени бродить перестал, а лишь по СССР и сообществу. Да и то порядком надоел…
Императив общественного долга, который советский человек понимал хребтом и поджилками, и который мог и не быть темой произведения и вообще не упоминаться, но в аутентичных произведениях того времени чувствуется в проговорках, в деталях, в фигурах речи… В том, например, как блюдет общественную мораль дежурная по этажу в гостинице, в упомянутом уже рассказе “В гостинице”… Зачем они, кстати, были при Советах на каждом этаже, если не за этим? “Одно же дело делаем”… Или в том, что армейское начальство нахлобучивает бойца и посылает его жениться после обращения к нему родителей оплодотворенной им в отпуске девушки, а он поначалу не хотел… Или вот даже в самом пафосе (хотя это и не особо пафосное произведение) рассказа “Хозяйка кооперативно квартиры”, который уникально советский и ни в каком другом контексте не может быть понят: наживаться, продавая шапки - нехорошо. А почему не хорошо-то? А потому… “Одно же дело делаем”, а тут шапки какие-то, нажива… Надо сказать, что с нынешней точки зрения этот опять же подспудный моральный укор, который был темой повести, даже непонятен, - вот вам обещанное “исчезновение смысла”.
Это было всенародное “чувство локтя” - коллективизм, заединщина, иногда насильственные (не хочешь, падла, мы тебя заставим)… Сейчас у многих принято романтизировать с оттенком грусти… Но мне кажется, что люди в России едва лишь успели отхлебнуть от животворящего индивидуализма, веры в себя и ничего никому недолженствованния, как все опять вляпались в заединщину… А поскольку “общего дела” приличного, хоть и иллюзорного, не нашлось, сообща навалились на Украину…
Это рассуждение, конечно, уже немного в сторону от книги, но обе книги Курчаткина - прекрасный портрет эпохи, откуда мы родом, даже те, кто родились позже… А в чем еще смысл художественной прозы, как не в этом “уловлении цейтгайста”?
И ритм, ритм этой прозы чрезвычайно замедленный, вдумчивый, степенный… Советское время течет очень медленно, советскому человеку эпохи застоя спешить некуда и незачем, в жизни среднего человека мало взрывных перемен, мало неожиданностей, все заранее описуемо и более или менее предсказуемо - от яслей до кладбища… Родился, учился, поступил на работу, участвовал в социалистических соревнованиях, а потом взял и умер, проработав на одном предприятии всю жизнь… И не потому проработал, что запрещалось переходить на другое, просто очереди на телевизор-холодильник, чешскую стенку и машину, садовый участок на новом месте “обнулялись” и тебя записывали в хвост очереди, что трудно представить современному читателю… В этой жизни, а также в этой прозе нет внезапных обогащений-разорений, кредитов, долгов, бешеных денег, красивых машин, крутых поворотов судьбы, все взлеты и падения либо “нравственные”, либо вполне себе обычные, житейские…
Но медленно это не значит скучно, это, зачастую, означает пристально и внимательно, стоит лишь поймать этот ритм, и замедлиться самому читателю… Есть же термин “медленное чтение”, вот здесь оно поневоле медленное, но вспомним для сравнения и точно такой же “бессобытийно-замедленный” и от этого повышенно психологичный ритм позднесоветского кинематографа… Это неслучайное совпадение, это писало само время чутким талантом писателя…
Но помимо этого, столь подробно описанного мною “цейтгайста” этой прозы, растворенного, скорей, в экспозициях и интонациях, в незримых зачастую реалиях, в объективе этого сборника прежде всего человеческие судьбы, особенно женские… То есть - любови, разлюбови, измены, страсти, предательство и бытовуха - все идет своим чередом, как в любое другое время… Словом, это портрет женщины эпохи социализма фрагментированный по десятилетиям… Где еще такое прочитаешь? Весьма рекомендую…
Роман “Полет шмеля” меня тоже увлек… Надо сказать, что не так уж много нынче писателей, могущих вообще написать стройный роман, из которого бы не торчали какие-то никчемные конструкции непонятных линий-мыслей, непереваренные комплексы, без одержимости какими-нибудь неочевидными маньячным идеями, без сельскохозяйственного постмодернизма, выпирающего сексизма или антисексизма, то есть без заложенных идеологем, да хотя бы и просто, чтоб было понятно - про что писанина-то… Вот писатель Курчаткин может - ясно и увлекательно…
Прежде всего, название “Полёт шмеля” - это метафора жизни (по крайней мере, я так его воспринял), ее трагической суетливости и мельтешения… В романее, главным образом, и рассказана судьба одного человека - Леонида Поспелова, советского еще поэта, как-то выживающего и в современности (2000-е примерно годы), причем благодаря своему творчеству (а не торговле пищевыми добавками или политическому прихлебательству), сотрудничая с различными музыкальными коллективами, пиша для них тексты… Это не роман с многочисленными автономными музыкальными партиями/сознаниями персонажей, хитроумно пересекающимися и переплавляемыми в единое звучание оркестра - “классического романа”. Повествование ведется в двух планах: один тоже советский - со всем вот буквально вышеперечисленным, со всеми приметами того времени - школой, пионерской организацией, армией, комсомолом и проч, а второй план - почти современность, почти, поскольку она довоенная - до русско-украинской войны, то есть та действительность, которая тоже уже на глазах становится отдаленной историей и почти нереальностью…
И вот как раз попытка этого “политического прихлебательства” - “аналитики”, написанной на заказ за хорошие деньги для вышестоящих и наивные надежды с ней связанные - едва не привели к трагедии - потере жизни и имущества, ущерба и страданий близким. Это одна из основных интриг романа (вполне себе детективная) вместе с любовными, семейными, пионерскими, комсомольскими и проч и проч линиями этого увлекательного произведения… И это сегодня воспринимается как некое предсказание-предупреждение из того, довоенного времени.
И заключительное возвращение от этих обольщений в лоно творчества и независимости воспринимается и героем, и читателем как некое духовное просветление и очищение, своего рода катарсис…
https://www.litres.ru/book/anatoliy-kurchatkin/polet-shmelya-2978615/
Обе эти книги - сборник рассказов и роман, я прочитал больше года назад, начавши читать в декабре 21-го, а закончил в январе или в начале февраля 22-го. Давно собирался, стояли в списке для чтения, но подтолкнуло взяться быстро то обстоятельство, что их автор Анатолий Николаевич Курчаткин, с которым, как оказалось, к тому времени мы были знакомы уже 10 лет, со времён Белкинской премии, залёг в больницу с тяжёлым Ковидом. Его близкие друзья очень переживали, я тоже, но даже узнать о его состоянии было затруднительно, поскольку заболела и жена…
Помочь ему я ничем не мог, ситуация некоторое время была очень тревожной, поэтому я взялся за чтение его книг. Мне казалось, что это может установить какую-то незримую умственную и эмоциональную связь с автором и, может быть, пойдёт ему на пользу, а уж мне-то во всяком случае… Ну, есть же там какой-то эгрегор, тонкие миры и всё такое, где встречаются наши мысли, какой-нибудь абсолютный источник вдохновения…
Я взялся сначала за сборник рассказов о женщинах (а за что еще можно взяться в первую очередь?). Чтение меня сразу увлекло и, по мере продвижения по тексту, я писал ему кое-какие впечатления в наш чат Телеграмма, даже не рассчитывая, что он мне скоро ответит. Но я подумал, что если всё будет нормально, он рано или поздно прочтёт эти мои заметки и, может быть, порадуется и быстрее поправиться. К тому же там и были всевозможные, возникающие меня вопросы по тексту …
Прошло ещё некоторое время в безвестности - не меньше двух недель или больше - и вдруг АН мне ответил, хоть и коротко. Рассказал о состоянии и даже - вот это сила! - ответил на все вопросы по тексту…
Это было очень неожиданно и радостно и, пожалуй, означало, что кризис миновал… С тех пор мы стали время от времени беседовать в чате, почти всегда о том, что я читаю, то есть, собственно, о текстах АН. Представляю, что ему это давалось не просто, при этой болезни, если кто забыл, в больнице нужно лежать на животе и постоянно дышать в подведённую кровати трубочку, не всякий выдерживает. Но я на ответах, понятно, не настаивал, надеюсь, что его это как-то отвлекало-развлекало…
Меня интересовали прежде всего сугубо литературные вопросы: ну, хорошо, думал я, в сборнике несколько рассказов о женщинах разного социального положения и разного времени - от начала 70-х до 2000-х; и если брать советский период, то в принципе вполне ясно, что автор будучи сам жителем большого города, довольно точно и красочно воспроизвёл городские реалии и психологию своих героев из этой среды, мир городской технической или гуманитарный интеллигенции… Она же по советским обычаям и как раз “самая читающая” часть населения. Тут всё понятно,
но есть несколько рассказов, где действие происходит в деревне, причём в них очень хорошо подмечен и изображён деревенский быт, своеобразные деревенские характеры, манера поведения и язык… Вот это откуда? - думал я, представляя, как всё это не просто воспроизвести, будучи городским человеком…
Или, например, в одном рассказе из советского периода у автора есть подробное описание быта и характеров низкоквалифицированных городских работниц, нанятых из деревень, “лимитчиц”, - как они тогда назывались или - “лимита”… Кажется, сейчас эти слова вышли из употребления, вот, кстати, программа, которой я это надиктовываю - их не распознает - хоть так выверни, хоть эдак. И все это было очень убедительно в тексте, повеяло даже общежитскими запахами тех времен…
Вот даже не помню, что мне ответил АН… Что-то вроде того, что жизнь длинна, чем только не занимался, пока она себе шла, дома на диване сидел, да и вообще - он приглядчивый… Надо будет еще переспросить, может, есть секрет, а то захочется что-то вдруг из жизни артисток балета написать или депутаток госдумы, а опыту нет, где взять?
А потом Анатолий Николаевич всё-таки поправился, вышел из лечебницы и продолжал поправляться дома, а я как раз собирался ему по этому поводу написать что-то вроде отзыва о прочитанных книгах и опубликовать в доступных мне местах… И было уж начал, но тут как раз разразилась эта война, и она оказала на меня, прямо скажем, несколько более парализующее воздействие, чем я ожидал. А всенародное патриотическое беснование по этому поводу - в особенности…
Так что рецензия просто буквально вывалилась из рук и ума, ну, вот теперь пишу…
Первая из двух прочитанный книг представляет собой сборник повестей и рассказов о женщинах (главными героинями которых являются женщины), составленный самим АН для издательства “Русский” ПЭН в 2018 году, когда книга и вышла в электронном виде. Это портреты русских женщин из разных социальных слоёв, городских и деревенских на протяжении примерно лет 40, от начала семидесятых годов XX века, до двухтысячных двадцать первого. Причём вся эта хронология отмечена прямо в оглавлении какой хочешь период, такое и выбирай - начало семидесятых, конец семидесятых, можно даже средину, восьмидесятые, девяностые и так далее…
Но самой существенной особенностью этого сборника, влияющей на читательское восприятие, является то, что сборник - это ретроспектива только для читателя, но не для писателя, написавшего каждый из этих рассказов/повестей именно в то самое время, которое указано в заголовках - начало, средина или конец семидесятых, восьмидесятых, девяностых. То есть он не “вспоминал былое” из 2010-х, а составлял свой сборник из уже прежде написанного за всё это время. На мой взгляд, это обстоятельство представляет читателю гораздо больше возможностей почувствовать “дух времени”. Ведь взгляд вплотную, возможно, поневоле и содержит какие-то близорукие искажения, которые исчезли бы на расстоянии, зато он лучше передаёт непосредственное восприятие современника, переживания жизненного потока изнутри этого потока, запахи и краски резче, звуки оглушительней…
Но так и есть…Ты погружаешься в эту давно уже отзвучавшую, отсверкавшую жизнь, реалии который помнятся уже очень немногими, и практически соучаствуешь в ней…
О, эта атмосфера советского научно-технического творчества с отгремевшими спорами между физиками и лириками, с главенством технической интеллигенции все эти КБ и НИИ, места работы подающих надежды бородатых очкастых инженеров-конструкторов и разнообразных научных работников (или как их называли НТР - научно-технические работники/революционеры), а также походы на байдарках с обязательным пением песен под гитару у костра, без чего нельзя было стать приличным человеком в ту эпоху, особенно если ты живешь в городе и в определённой среде…
Это все экспозиция… Может быть, байдарок в этих рассказах, собственно, и нет, но они, несомненно, подразумеваются, в этом один из скрытых эффектов…
Это эпоха простых нарядов для женщин, поскольку не до сложности… Доставания всего и вся по блату - еды, одежды, мебели или, например, косметики, бесконечных очередей буквально за всем… В одном из рассказов герой, находящейся в командировке в Москве, ищет в ней французские духи по заказу матери, но не находит, есть только сирийские, но они не нужны, и всё-таки находит их, но только благодаря случайному знакомству и блату…
В этом же рассказе влюблённые, живя в гостинице в разных номерах, с совершенно незнакомыми соседями (сейчас это трудно представить), пытаются хитростью избавиться от них, чтобы остаться наедине и произвести задуманное… И в этом тоже была сложность, никаких тебе гостиниц для влюблённых, в один номер не супругов не поселили бы… Такова общественная мораль, и в ней нет места для внебрачного секса, которого тоже, как известно, не было…
Или приторговывающая у себя дома из-под полы меховыми шапками (все это называлось спекуляцией, кто не знает, и каралось законом) “хозяйка кооперативной квартиры” в одноимённом рассказе - один из наиболее ярких персонажей этого сборника. Это довольно известный в своё время рассказ автора, вызвавший широкий отклик читателей и критики, начавши читать, я понял, что уже читал его именно в те самые времена - в 80-е.
При всей серьезности социально-критического настроя рассказа в нем сохраняется некий комический фарсовый подтекст: в стране, где без меховой шапки полгода на улицу не выйдешь, чтоб ее достать, нужно вывернуться наизнанку, унижаться и выплясывать перед тупыми торговками, приобретавшими из-за этого высокую социальную значимость и особый апломб, да еще переплачивать за это… Это отсылает к гротескно-фарсовой повести “Шапка” современника АН - писателя Войновича, написанной, впрочем, уже в конце 80-х, когда уже “можно было”…
И я вот задумался: наверное, этот фарсовый подтекст тогда еще не прочитывался, он возникает лишь при современном чтении, при сравнении реальностей… В этом торжество хорошей художественной прозы: в ней смыслы, зачастую, проступают со временем (или теряются, но об этом позже)…
Всё это черты Великого Советского Уклада (прям ВСУ получается)), которые возьмись изображать из другого времени, обязательно что-то упустишь или переставишь акценты, или напутаешь и в результате исчезнет эффект соприсутствия или, как нынче говорят, аутентичность. А величие этого Уклада, конечно, не в какой-то его особой гуманистической ценности, а, скорей, в неестественности и длительности воздействия на мозги и судьбы соотечественников и в сопутствующем ему Большом Стиле, который буквально въелся в кровь, до сих пор кое в чем не вытравишь… То есть нынешние молодые люди, даже не захватившие Советов, в чём-то ему наследуют, в каких-то коллективистских инстинктах (коллективное бессознательное)…
И еще этот Уклад посверкивает в некоем подспудном невысказанном чувстве “общего дела”, которое связывало советских людей незримой связью и отличало от других жителей планеты. Это “обще дело” именно что “подразумевалось”, но не всегда было в реальности, реальностью как раз было лишь это “подразумевание”, то есть это такая форма имитации жизнедеятельности, очень распространенная при социализме… Подразумевается, что человек работает, “а на самом деле” - смотрит в окно за деньги… Отсюда и весьма распространенный некогда способ документирования этой имитации - “приписки”, мало найдется нынче молодых людей, знающих тогдашний смысл этого слова.
Так или иначе это была всеобщая фигура умолчания о том, что самим фактом своего существования и проживания ты участвуешь в некоем непроговариваемом “общем деле” и увильнуть от него не можешь (тут же навалятся и комсомол, и партхозаткив)…”Связанные одной цепью” - как пелось в песне Наутилуса в конце эпохи, и дело это было, несомненно (если проговорить) - построение особенного общества - коммунизма. Скажи кому-нибудь - засмеется, начнет ерничать, но “призрак коммунизма” от этого бродить не перестанет… Правда, по Европе, как во фразе Маркса, он уже давно к тому времени бродить перестал, а лишь по СССР и сообществу. Да и то порядком надоел…
Императив общественного долга, который советский человек понимал хребтом и поджилками, и который мог и не быть темой произведения и вообще не упоминаться, но в аутентичных произведениях того времени чувствуется в проговорках, в деталях, в фигурах речи… В том, например, как блюдет общественную мораль дежурная по этажу в гостинице, в упомянутом уже рассказе “В гостинице”… Зачем они, кстати, были при Советах на каждом этаже, если не за этим? “Одно же дело делаем”… Или в том, что армейское начальство нахлобучивает бойца и посылает его жениться после обращения к нему родителей оплодотворенной им в отпуске девушки, а он поначалу не хотел… Или вот даже в самом пафосе (хотя это и не особо пафосное произведение) рассказа “Хозяйка кооперативно квартиры”, который уникально советский и ни в каком другом контексте не может быть понят: наживаться, продавая шапки - нехорошо. А почему не хорошо-то? А потому… “Одно же дело делаем”, а тут шапки какие-то, нажива… Надо сказать, что с нынешней точки зрения этот опять же подспудный моральный укор, который был темой повести, даже непонятен, - вот вам обещанное “исчезновение смысла”.
Это было всенародное “чувство локтя” - коллективизм, заединщина, иногда насильственные (не хочешь, падла, мы тебя заставим)… Сейчас у многих принято романтизировать с оттенком грусти… Но мне кажется, что люди в России едва лишь успели отхлебнуть от животворящего индивидуализма, веры в себя и ничего никому недолженствованния, как все опять вляпались в заединщину… А поскольку “общего дела” приличного, хоть и иллюзорного, не нашлось, сообща навалились на Украину…
Это рассуждение, конечно, уже немного в сторону от книги, но обе книги Курчаткина - прекрасный портрет эпохи, откуда мы родом, даже те, кто родились позже… А в чем еще смысл художественной прозы, как не в этом “уловлении цейтгайста”?
И ритм, ритм этой прозы чрезвычайно замедленный, вдумчивый, степенный… Советское время течет очень медленно, советскому человеку эпохи застоя спешить некуда и незачем, в жизни среднего человека мало взрывных перемен, мало неожиданностей, все заранее описуемо и более или менее предсказуемо - от яслей до кладбища… Родился, учился, поступил на работу, участвовал в социалистических соревнованиях, а потом взял и умер, проработав на одном предприятии всю жизнь… И не потому проработал, что запрещалось переходить на другое, просто очереди на телевизор-холодильник, чешскую стенку и машину, садовый участок на новом месте “обнулялись” и тебя записывали в хвост очереди, что трудно представить современному читателю… В этой жизни, а также в этой прозе нет внезапных обогащений-разорений, кредитов, долгов, бешеных денег, красивых машин, крутых поворотов судьбы, все взлеты и падения либо “нравственные”, либо вполне себе обычные, житейские…
Но медленно это не значит скучно, это, зачастую, означает пристально и внимательно, стоит лишь поймать этот ритм, и замедлиться самому читателю… Есть же термин “медленное чтение”, вот здесь оно поневоле медленное, но вспомним для сравнения и точно такой же “бессобытийно-замедленный” и от этого повышенно психологичный ритм позднесоветского кинематографа… Это неслучайное совпадение, это писало само время чутким талантом писателя…
Но помимо этого, столь подробно описанного мною “цейтгайста” этой прозы, растворенного, скорей, в экспозициях и интонациях, в незримых зачастую реалиях, в объективе этого сборника прежде всего человеческие судьбы, особенно женские… То есть - любови, разлюбови, измены, страсти, предательство и бытовуха - все идет своим чередом, как в любое другое время… Словом, это портрет женщины эпохи социализма фрагментированный по десятилетиям… Где еще такое прочитаешь? Весьма рекомендую…
Роман “Полет шмеля” меня тоже увлек… Надо сказать, что не так уж много нынче писателей, могущих вообще написать стройный роман, из которого бы не торчали какие-то никчемные конструкции непонятных линий-мыслей, непереваренные комплексы, без одержимости какими-нибудь неочевидными маньячным идеями, без сельскохозяйственного постмодернизма, выпирающего сексизма или антисексизма, то есть без заложенных идеологем, да хотя бы и просто, чтоб было понятно - про что писанина-то… Вот писатель Курчаткин может - ясно и увлекательно…
Прежде всего, название “Полёт шмеля” - это метафора жизни (по крайней мере, я так его воспринял), ее трагической суетливости и мельтешения… В романее, главным образом, и рассказана судьба одного человека - Леонида Поспелова, советского еще поэта, как-то выживающего и в современности (2000-е примерно годы), причем благодаря своему творчеству (а не торговле пищевыми добавками или политическому прихлебательству), сотрудничая с различными музыкальными коллективами, пиша для них тексты… Это не роман с многочисленными автономными музыкальными партиями/сознаниями персонажей, хитроумно пересекающимися и переплавляемыми в единое звучание оркестра - “классического романа”. Повествование ведется в двух планах: один тоже советский - со всем вот буквально вышеперечисленным, со всеми приметами того времени - школой, пионерской организацией, армией, комсомолом и проч, а второй план - почти современность, почти, поскольку она довоенная - до русско-украинской войны, то есть та действительность, которая тоже уже на глазах становится отдаленной историей и почти нереальностью…
И вот как раз попытка этого “политического прихлебательства” - “аналитики”, написанной на заказ за хорошие деньги для вышестоящих и наивные надежды с ней связанные - едва не привели к трагедии - потере жизни и имущества, ущерба и страданий близким. Это одна из основных интриг романа (вполне себе детективная) вместе с любовными, семейными, пионерскими, комсомольскими и проч и проч линиями этого увлекательного произведения… И это сегодня воспринимается как некое предсказание-предупреждение из того, довоенного времени.
И заключительное возвращение от этих обольщений в лоно творчества и независимости воспринимается и героем, и читателем как некое духовное просветление и очищение, своего рода катарсис…