Сердца пятерых-шестерых и (не)много Москвы
Один из трендов кино России 00-х - «фантастичность» (версус «социальщина»). Русское кино, если не мрачное, матерное, бегом-к-смерти - лихое, напористое, за-яйца-берущее. Я мало видел, но явно чувствую - и берегусь.
Продолжаю смотреть кинофантастику 2011 года, и вот - «Мишень» Александра Зельдовича. Буря и натиск. Но я всё же хотел бы увидеть фильм режиссёра, который сделает с Владимиром Георгиевичем Сорокиным, то, что сделал с Лемом и Стругацкими Тарковский - отымел, как сам хотел. Пардон, оговорился - отымел не Владимира Георгиевича, а текст Владимира Георгиевича. Нет, всё же оговорка снимается - для меня Владимир Георгиевич, как и для него самого в его ревущие концептуальные годы, - всего лишь набор букв. Текст Сорокина=Сорокин.
У Зельдовича не получается отыметь Сорокина (и тут неважно, хотел ли он этого или нет). А всё потому что, текст Сорокина невозможно пережить, переиграть, перелить в речь - это текст, который читается (следует умолять читателя о том, чтобы он удержался от оценочности). И, наверное, текст(ы) Сорокина никогда нельзя будет переплавить в человеческую речь - даже в кинематографе (или - особенно в кинматографе). Притом что в фильме нет «трансгрессивного» ВГС (как у Хржановского, например), нет ВГС «государственно-опричного» (чуть-чуть, самая малость - таможенник с глазами Лотреамона (инфернальный Виталий Кищенко - сильно)) и совсем уж немного «каламбурного» (сцена с тостом за Россию+каламбур «новая кровь» очень сильная). Наоборот - сквозит Сорокин «чеховский», но и времени «Сердец четырёх» (поиск «трансцендентной машинерии», но без «трансгрессии»), времени задушевных разговоров с налётом «китайщины» генетиков-термодинамиков в первой части «Голубого сала» («- Вы даньхуан? - Я - даньхуан!»), (не)много «Москвы» сорокинской (я жалею, что в «Москве» того же режиссёра сыграл не гениальнейший Максим Суханов, а несколько деревяннизированный, чуть ли не юфитовский, серебряноголовый Балуев).
Классно, что фильм не построен на таком себе сталкерстве к Мишени - всего тридцать пять минут, а все уже побывали в колодце. А впереди ещё два часа кино. Замечательно.
И ещё, как ни странно, сквозит - уже сквозь Сорокина - какая-то печаль по туманноандромедовскому миру Ефремова. Чтобы все по местам (и от винта!) - причём желание… такое… искреннее. Пока за ВГС такого не замечалось.
Фильм, без сомнений, сочнейший. И эта та фантастика, которая кажется невыдуманной. Рипс нимада!