Две фотографии Алёны Гончаровой
Я дал себе зарок не пытаться разобраться с техникой создания фоторабот Алёны Гончаровой и сдержу обещание, данное самому себе; в процессе анализа техники возгоняется загадка, а мне этого никак не хочется. Но всё же некоторые моменты, которые кажутся мне значимыми, не отметить я не могу.
Я увидел эти две фотографии вместе, и сознание сразу же связало их в некий диптих - когда я пишу это, то прямо-таки слышу голос Говарда Вернона, который говорит в фильме Бьетта «Далеко от Манхеттена» героине Сони Савьянж: «Это не триптих!» Несомненно, это не диптих фоторабот Гончаровой, но есть в этих двух отдельных работах нечто, что их соединяет. И это нечто - рождение нарратива из траектории.
В это есть нечто противоположное (и противоречащее!) Делёзу, когда он в «Логике ощущения» отыскивает Фигуры и ритмы в бэконовских триптихах. Делёз даже приходит к тому, что и одиночные работы Фрэнсиса Бэкона организованы как триптихи, но важнее то, что французский мыслитель открывает важное свойство живописи: она должна вырывать Фигуру из фигуративности, то есть повествовательности, нарративности, мизансценности. «Есть два способа преодолеть фигурацию (то есть и иллюстрацию, и наррацию) путь абстрактной формы и путь Фигуры» (С. 49), пишет Делёз.
Поэтому удивительно, как с некоторых фотографий Гончаровой, которые полны Фигур и абстрактных форм (вызванных запечатлением движения на неподвижном срезе фотографии), фотографий, которые не выполняют «иллюстративно-документальную функцию» (С. 27, указ. соч.), можно считать Историю. Движущей силой нарративности гончаровских фотографий становится траектория.
Траектория рождает рассказ.
Без сомнений, это рассказы странных свойств, правильней их можно было бы назвать протоколами траекторий и/или экфразисами состояний, запечатлённых визуально. Неслучайно словосочетание связывает понятия «протокола» и «траектории», так как именно её чёткость (но не однозначность!) даёт возможность пробежать по ней взглядом, считать с неё историю состояния, может быть, запротоколировать её в тексте. В фотографиях Гончаровой нет никакого фотографического «смаза»; и опять не хотелось бы разбираться, получаются ли гончаровские траектории намеренно и продуманно или в результате прозрения или вереницы интуиций-итераций, но видно, как точно и даже жёстко Гончарова «вынимает» движение (пусть даже срежиссированное, это не столь важно) и запечатлевает его на поверхности фото.
Траектория первой фотографии повествует об относительности лица. Дело не в подвижности мимики, а в том, что лицо, как состояние, можно передать другому (лицо как со-бытие - об этом я уже писал). Это актёрская игра, обмен масками, который возможен внутри фотографии. В принципе, это фото демонстрирует невозможное, точнее, открывает возможность невозможного, то есть после этой фотоработы можно попытаться, пусть даже в игровом ритуале, обменяться масками лица, как это делает Фигура справа: она снимает «маску» и передаёт безликой Фигуре слева. Впрочем, как это часто бывает в фотографиях Гончаровой, ситуация может быть обратной: уже потеряв лицо, безликая Фигура слева передаёт его «маску» Фигуре справа, которая обретает/обрела лицо.
Вторая фотография разворачивает нарратив к экфразису, то есть вербальному описанию визуального: траектория этого фото короткая, из неё сложно «вынуть» рассказ. Для себя, хотя я и не люблю фотографий с названиями, я назвал её «День рождения». Так родилась бытовая сцена в некоем совершенно небытовом пространстве - тёмном и, наверное, без(вы/ыс)ходном. «Торт со свечами» опоясывает своим образом лоб безликой Фигуры - и я уверен, что этот образ останется гореть даже после того, как невидимый именинник задует свечи и погрузит всё во Тьму.