Третий путь французского кинематографа
Разделение на пути - простое и произвольное. И совершенно безоценочное. Первый путь - известное французское кино. Второй - неизвестное, но ставшее известным. Третий - неизвестное, не старающееся стать известным.
К третьему пути я отношу, например, Мориса Пиала, Бенуа Жако, Жака Дуайона, в какой-то мере - Жана Эсташа. Режиссёры, которые не становились известными ни по своему желанию, ни по настойчивой прихоти других - критиков, например. И всё же ставшие не известными, но - нужными. При всём своём негромком голосе, работы этих и некоторых других режиссёров, мне важны.
И вот я посмотрел два фильма - короткометражный и полнометражный дебют - Лорана Ашара. И совершенно успокоился. Третий путь не прерывается - во французском кинематографе есть ещё не прущие напролом режиссёры, которым есть что сказать, да и ремеслом они владеют.
Эти два фильма - "Страх, маленький охотник" и "Последний безумец" - связаны между собой, как эскиз и большое многокрасочное полотно. "Последний безумец" (2006) меня просто заворожил и потряс. Когда я смотрел этот фильм, то меня просто пробирал двойной трепет. Первый, потому что фильм наполнен волнением, которое перехлёстывает через край. Второй - трепет за режиссёра. Когда в нашем дворе девчонки прыгали в резинки, то самым важным было не "стратить". И я до самого конца фильма боялся за Ашара - как бы не стратил.
Не стратил. Для меня важным была некая точность ведения рассказа, с замираниями мелодии, чёрными паузами (бесконечно долгий взгляд матери, тишина над рябым зеркалом озера, первая спичка, которая потухла) и крещендо. Фильм снят ни минималистично, ни богато - всё в нём так, как требовалось самому фильму. Простая и точная операторская работа - я ловил себя на желании смены крупности и одёргивал, потому что это выглядело бы неестественно. Монтаж - простой. Сильнейшие актёрские работы. Фильм собран в точном темпе - это импонирует.
Ну и понравилась сама идея отдать взгляд мальчику Мартену, который словно инородное тело в мире взрослых, словно номад, пересекающий таинственные территории их отношений (немного вспомнился Пиала с "Обнажённым детством" и "Нашими любовями", как и второй фильм Эсташа). Фильм раскрывается через этот взгляд - постепенно, исподволь, но настойчиво. Всё складывается в трагедию надломленного ребёнка.
Не знаю, как там сложится дальнейшее творчество Ашара (он ещё снял пока недоступный "Последний сеанс"), но я уже несколько успокоился насчёт того, что во французском кинематографе есть лишь разделение на два пути. Третий тоже есть.