О престиже высшего образования в СССР
Анлазз написал новую статью, в которой по ходу ссылается на статью Синей Вороны, в которой обсуждаются причины популярности высшего образования в СССР. Они несколько под разным углом видят причины. Если Ворона видит их в пережитках крестьянской нищеты в дореволюционной России, когда быть образованным фактически означало быть барином, то Антон ведёт к возможности неотчуждённого свободного труда - пусть во многом достаточно иллюзорной, однако вполне манящей и для которой определённые условия в СССР всё же быи созданы.
За себя скажу, что во многом согласен с Антоном с его позицией по неотчуждённому свободному труду. Однако, что он, что Яна почему-то опускают на мой взгляд некоторые важные аспекты этого явления.
Во-первых, из истории известно, что чем меньше роль материального богатства в общественном сознании, тем большее значение имеет понятие «престижа». Это было наиболее ярко выражено, наверное, в первобытных обществах, но по сути это состояние сохранялось очень долго и после возникновения общества классового. Скажем, при феодализме можно было быть голодранцем, но голодранец с титулом был просто на бесконечность выше всякого безродного «быдла». Да и пережитки этого мы видим и в обществе современном, чего стоит одно пресловутое «престижное потребление».
В СССР при его достаточно малом разрыве между богатыми и бедными, при относительно высоком среднем уровне жизни - который был средним во многих смыслах, в том числе и как охватывающий подавляющее число населения, значение «сколько человек стоит» было минимальным, зато на первое место выходил статус. И то, чем ещё меряться, если в смысле материального обеспечения все примерно, пусть с оговорками, но где-то как-то равны? А если и не равны, то это не афишируется, а даже реально обеспеченные люди на публику выразят всяческое одобрение бессребреничеству и энтузиазму.
А статусную должность занять без в/о было довольно-таки затруднительно. По той простой причине, что после индустриализации, с развитием промышленности, науки и т.д. и т.п. появилось множество профессий, овладеть которыми можно было только получив определённое образование. А в СССР, если не брать время сразу после революции - когда вчерашний матрос мог командовать банком, или период той же индустриализации, когда на «прорывные» места перекидывали по принципу «партия сказала надо», или, если брать специфические случаи в более позднее время касающиеся больше «элиты», когда в газетах появлялись скупые сообщения о кадровых перестановках типа «товарища Н. освободить от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу», что означало переброс проштрафившегося начальника с одной крупной должности на другую, но менее крупную, лишь бы с глаз подальше - карьерный рост шёл в рамках своего профессионального цеха, то есть министром здравохранения сложно было представить не медика, министром обороны - не военного, а, скажем, химической промышленностью скорее всего рулил бы человек, из неё же и пришедший. Рабочему путь в, скажем, директора завода был заказан, если только он не получал инженерного образования и не проходил соответствующие ступеньки уже инженерного роста. Насколько я понимаю, после войны это окончательно стало нормой. Но даже если человек продвигался сугубо по партийной линии, то он всё равно для занятия высших должностей должен был получить сперва корочку о в/о, а часто ещё и корочку о высшем партийном образовании.
В принципе, ещё на заре советской власти считалось, что государством неграмотный человек управлять не может. И это нашло определённое выражение в кадровой политике в дальнейшем. Если мы посмотрим на череду генсеков, то после Сталина все были с высшим образованием, хотя бы и формальным. То есть это уже само по себе служило обществу неким индикатором - какими атрибутами должен обладать претендент на высокий, а тем паче высший социальный статус. Но, насколько я понимаю, во многих случаях просто-напросто действовал образовательный ценз, когда прямо указывалось, что для занятия определённой должности требуется документ, подтверждающий определённый уровне образования кандидата.
А во-вторых, советское общество было классовым. Несмотря на все декларации, бесклассового общества - точнее общества без антагонистических классов, как про это красиво писалось в БСЭ - создать не удалось. При том весьма специфическим, индустрополитарным - за подробностями отсылаю к трудам Юрия Семёнова. То есть таким, в котором в интересующем нас аспекте престиж во многом был важнее денег как таковых (собственность же в нём тоже имеет весьма специфические формы и для каждой отдельно взятой персоны опосредуется цепочкой довольно сложных связей), а престижа можно добиться в основном через принадлежность к правящему классу, который тождественен иерахической пирамиде государственного аппарата и в конечном итоге продвижение в карьере и обретение престижного статуса как правило означало и обретение благ материальных. Причём зачастую в весьма специфической форме: скажем, заграничные командировки, что давало и доступ к (опять таки престижному) заграничному шматью, здесь недоступному, так и зачастую автоматически решало все денежные проблемы за счёт возможности спекуляции, не говоря уже о цепочках «полезных связей» с «нужными людьми», что опять-таки прокачивало левелы престижности и так далее по кругу.
Ну а путь к зияющим вершинам лежал через ворота вуза.
Замечу между прочим, что тут пожалуй и невозможно чётко отделить голый «шкурный», денежно-имущественный интерес от статусных отношений - они слиты воедино и по сути представляют собой разные стороны одной медали. Можно, наверное увидеть и ещё многие грани того, что давала принадлежность к такому классу в обществе такого типа. Главное, что иным путём эти блага были практически недоступны и то что в капиталистической монетизированной системе ценностей, с точки зрения которых сейчас обычно пытаются оценивать расклады в СССР (да и в других некапиталистических обществах), они оценке практически не поддаются, поскольку несводимы к только лишь одной идее фикс обладания собственностью или приращения прибыли.
За себя скажу, что во многом согласен с Антоном с его позицией по неотчуждённому свободному труду. Однако, что он, что Яна почему-то опускают на мой взгляд некоторые важные аспекты этого явления.
Во-первых, из истории известно, что чем меньше роль материального богатства в общественном сознании, тем большее значение имеет понятие «престижа». Это было наиболее ярко выражено, наверное, в первобытных обществах, но по сути это состояние сохранялось очень долго и после возникновения общества классового. Скажем, при феодализме можно было быть голодранцем, но голодранец с титулом был просто на бесконечность выше всякого безродного «быдла». Да и пережитки этого мы видим и в обществе современном, чего стоит одно пресловутое «престижное потребление».
В СССР при его достаточно малом разрыве между богатыми и бедными, при относительно высоком среднем уровне жизни - который был средним во многих смыслах, в том числе и как охватывающий подавляющее число населения, значение «сколько человек стоит» было минимальным, зато на первое место выходил статус. И то, чем ещё меряться, если в смысле материального обеспечения все примерно, пусть с оговорками, но где-то как-то равны? А если и не равны, то это не афишируется, а даже реально обеспеченные люди на публику выразят всяческое одобрение бессребреничеству и энтузиазму.
А статусную должность занять без в/о было довольно-таки затруднительно. По той простой причине, что после индустриализации, с развитием промышленности, науки и т.д. и т.п. появилось множество профессий, овладеть которыми можно было только получив определённое образование. А в СССР, если не брать время сразу после революции - когда вчерашний матрос мог командовать банком, или период той же индустриализации, когда на «прорывные» места перекидывали по принципу «партия сказала надо», или, если брать специфические случаи в более позднее время касающиеся больше «элиты», когда в газетах появлялись скупые сообщения о кадровых перестановках типа «товарища Н. освободить от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу», что означало переброс проштрафившегося начальника с одной крупной должности на другую, но менее крупную, лишь бы с глаз подальше - карьерный рост шёл в рамках своего профессионального цеха, то есть министром здравохранения сложно было представить не медика, министром обороны - не военного, а, скажем, химической промышленностью скорее всего рулил бы человек, из неё же и пришедший. Рабочему путь в, скажем, директора завода был заказан, если только он не получал инженерного образования и не проходил соответствующие ступеньки уже инженерного роста. Насколько я понимаю, после войны это окончательно стало нормой. Но даже если человек продвигался сугубо по партийной линии, то он всё равно для занятия высших должностей должен был получить сперва корочку о в/о, а часто ещё и корочку о высшем партийном образовании.
В принципе, ещё на заре советской власти считалось, что государством неграмотный человек управлять не может. И это нашло определённое выражение в кадровой политике в дальнейшем. Если мы посмотрим на череду генсеков, то после Сталина все были с высшим образованием, хотя бы и формальным. То есть это уже само по себе служило обществу неким индикатором - какими атрибутами должен обладать претендент на высокий, а тем паче высший социальный статус. Но, насколько я понимаю, во многих случаях просто-напросто действовал образовательный ценз, когда прямо указывалось, что для занятия определённой должности требуется документ, подтверждающий определённый уровне образования кандидата.
А во-вторых, советское общество было классовым. Несмотря на все декларации, бесклассового общества - точнее общества без антагонистических классов, как про это красиво писалось в БСЭ - создать не удалось. При том весьма специфическим, индустрополитарным - за подробностями отсылаю к трудам Юрия Семёнова. То есть таким, в котором в интересующем нас аспекте престиж во многом был важнее денег как таковых (собственность же в нём тоже имеет весьма специфические формы и для каждой отдельно взятой персоны опосредуется цепочкой довольно сложных связей), а престижа можно добиться в основном через принадлежность к правящему классу, который тождественен иерахической пирамиде государственного аппарата и в конечном итоге продвижение в карьере и обретение престижного статуса как правило означало и обретение благ материальных. Причём зачастую в весьма специфической форме: скажем, заграничные командировки, что давало и доступ к (опять таки престижному) заграничному шматью, здесь недоступному, так и зачастую автоматически решало все денежные проблемы за счёт возможности спекуляции, не говоря уже о цепочках «полезных связей» с «нужными людьми», что опять-таки прокачивало левелы престижности и так далее по кругу.
Ну а путь к зияющим вершинам лежал через ворота вуза.
Замечу между прочим, что тут пожалуй и невозможно чётко отделить голый «шкурный», денежно-имущественный интерес от статусных отношений - они слиты воедино и по сути представляют собой разные стороны одной медали. Можно, наверное увидеть и ещё многие грани того, что давала принадлежность к такому классу в обществе такого типа. Главное, что иным путём эти блага были практически недоступны и то что в капиталистической монетизированной системе ценностей, с точки зрения которых сейчас обычно пытаются оценивать расклады в СССР (да и в других некапиталистических обществах), они оценке практически не поддаются, поскольку несводимы к только лишь одной идее фикс обладания собственностью или приращения прибыли.