Профессия испытателя - страдать и терпеть
Испытатель - профессия незаметная и неблагодарная, которая официально и профессией-то не считается. Однако именно эти люди первыми сталкиваются со многими трудностями и опасностями космических полетов, даже не бывая в космосе. Их сутками вращают на центрифуге и погружают в воду на недели, имитируя невесомость. Заставляют жить в одной комнате месяцами, следят за каждым их шагом, каждым вздохом и ударом сердца - а потом забывают.
Фото: Из архива Хайдара Хобихожина
Беседа с одним из этих, несомненно, героических людей - заслуженным испытателем Института медико-биологических проблем (ИМБП) РАН Хайдером Хобихожиным.
- За здоровьем испытателей следят постоянно? Вы все время "под колпаком" у медиков или только в периоды экспериментов?
Профессиональным испытателем я стал еще в 1978 году и могу сказать, что непрерывного наблюдения не ведется. Не знаю, с чем это связано, мне кажется, это было бы интересно и полезно. Ведь испытатели то и дело работают в экстремальных условиях, последствия которых, их влияние можно было бы отслеживать. Возможно, материал чересчур разрозненный и его сложно собирать и интерпретировать.
Два раза в год мы проходили комиссию, три раза в неделю тренировались, за здоровьем следили, но реабилитации не уделялось никакого внимания. Стопроцентно я не знаю, но боюсь, что и у космонавтов та же проблема: отлетал - и на этом все.
- В чем состоит работа профессионального испытателя?
В терпении и выносливости. Но надо сказать, что до сих пор профессия испытателя формально не рассматривается как особая специальность. У нас в институте была группа штатных испытателей - я как раз работал в ней, официально числился лаборантом группы медицинского контроля.
В лучшие годы нас, штатных испытателей, в институте было 15 человек. Но тогда проводилось нередко по 2-3 эксперимента в день - на все нас не хватало, поэтому в некоторых опытах участвовали внештатные добровольцы-"одиночки".
Не стоит считать, будто мы тут работаем простыми подопытными кроликами. Кролик - существо безвольное, его механически ставят в ту или иную ситуацию и смотрят реакции. Мы же должны идти на испытания сознательно, осознавая возможные последствия и риски, понимая, чего от нас хотят и что от нас для этого требуется, контролируя и себя, и происходящее.
Испытатель - человек, который понимает цели и задачи работы, обладает полным доверием к исследователю, способный наиболее близко подойти к пределам своих возможностей, но оценить это и вовремя остановиться. И сохранить ясность ума, чтобы по завершении эксперимента подробно описать все происходившее с ним.
Фото: Из архива Хайдара Хобихожина
- Какие испытания в вашей практике были самыми тяжелыми с физической или психической точки зрения?
Сложными можно назвать высотные испытания в барокамере при недостатке кислорода. Это отработка аварийной ситуации, как при разгерметизации на большой высоте, как при восхождении на Эверест. Только на Эверест поднимаются с запасом кислорода, а у нас его не было.
Сложны также гипокинезические испытания (ограничения подвижности - PublicPost), моделирующие нахождение в невесомости. Ты просто лежишь, практически не двигаясь, под отрицательным углом - я проводил так от двух недель до 120 суток - хотя не могу назвать эти испытания исключительно болезненными. Во время одного из них кстати родился один из моих трех детей.
Куда более неприятными лично для меня были иммерсионные испытания с погружением в водную среду, тоже имитирующие жизнь в невесомости. Такие эксперименты моделируют, в том числе, необычное состояние вестибулярного аппарата и малой двигательной активности. Только, в отличие от гипокинезических опытов, ты находишься постоянно в воде, от которой тебя отделяет тонкая пластиковая пленка, и плаваешь так - неделю, две, было и до 49 суток.
В обычной жизни ничего подобного этим переживаниям не бывает: полностью теряется ориентация, перестаешь чувствовать опору... Особенно тяжело при засыпании, когда кажется, будто ты без конца падаешь или летишь в воздухе. Остается только пленка, которую ты ощущаешь на своей коже. Это очень неприятное, изнурительное испытание.
Через пленку кожа не может дышать, испаряющаяся влага тут же конденсируется - мы сравнивали это с постоянным пребыванием в болоте. Ощущения возникали довольно болезненные: "каркас" организма расслабляется, начинаются рези. Эти испытания люди переносят особенно плохо, хотя у меня таких невыносимых ощущений не было.
Все это завершается вращением на центрифуге - тоже жесткое испытание. Лично мне особенно тяжело даются вестибулярные эксперименты, у меня плохая к ним устойчивость, я не переношу состояние тошноты, просто умираю. Но другие работали и с ними: у нас была специальная камера "Орбита", где они вращались и жили по несколько суток. Конечно, на малых оборотах и без перегрузок, довольно медленно, но испытателей постоянно рвало, переносится такое очень тяжело.
- В сравнении с такими трудностями "Марс-500" - эксперимент по 520-суточной изоляции "экипажа" - выглядит легкой прогулкой...
Это не совсем так... Разве что с точки зрения физической нагрузки. Не надо забывать, что "Марс-500" для шестерых его участников - это полтора года жизни, причем жизни аскетической, в очень стесненных условиях, при постоянном ограничении и самоконтроле. Психическая нагрузка получается исключительно сильная.
В обычной жизни мы можем позволить себе проявлять эмоции, реагировать на происходящее положительно или отрицательно, в общем, быть нормальными людьми. В условиях изоляции так действовать нельзя, необходимо постоянно следить за собой, находиться в более-менее нейтральном состоянии духа. При этом жизнь всегда приносит свои раздражения, они приходят и извне. Кто-то может заболеть, кто-то сорвался - все надо воспринимать спокойно.
К примеру, я участвовал в эксперименте SFINCSS-99 (имитация полета международного экипажа на космической станции). Изоляция длилась девять месяцев, и как раз в то время в Москве происходили те ужасные взрывы домов (в 1999 году). А снаружи у всего нашего "экипажа" были родственники, все постоянно были на взводе, волновались за них, за все, что там происходит.
Фото: Из архива Хайдара Хобихожина
- Случались ли настоящие конфликты между испытателями, надолго запертыми вместе в ограниченном пространстве?
Бывало и такое. В нашем SFINCSS-99 был достаточно серьезный конфликт с испытательницей из Канады - "экипаж" был международный - которая из-за этой взвинченности восприняла новогодний поцелуй как сексуальное домогательство. Проблема вышла довольно серьезная, впоследствии она долго судилась с Европейским космическим агентством, требуя наказать этого человека и компенсировать моральный ущерб... С какого-то момента я перестал интересоваться, чем закончилась эта история.
На самом деле в обычной нормальной жизни конфликтов может быть и больше. Но мы, если говорить об экспериментах по длительной изоляции, нормальных эмоций себе позволить не можем. Мы все держим под жестким контролем, всегда стараемся находить компромиссные решения.
Но преуменьшать психологическую опасность жизни в изоляции никак нельзя. Объяснить это довольно сложно, нужно просто пережить, самому долго находясь в таких условиях. Ты чувствуешь себя, как пружина, которую постоянно подкручивают, увеличивая напряжение. И ты должен его постоянно сдерживать, не давать пружине сработать. Это довольно необычное для обыкновенной жизни состояние, которое, конечно, может заканчиваться и срывами. Поэтому мы учимся в чем-то жертвовать своими интересами ради чужих, ради общего блага.
- Наверное, то же можно сказать о работе испытателя вообще: жертвовать своими интересами, своим здоровьем ради общего блага?
Конечно, хотя до определенного предела. Часто к нам относятся так, что, дескать, вам деньги заплатили - вы должны делать все что угодно. Оплата у нас была сдельная, но платили в целом хорошо. После 120-дневного эксперимента я год восстанавливался и не работал, жил на то, что заплатили. На самом деле и испытателю необходимо свое личное пространство, особенно в условиях того тотального, всеобъемлющего контроля, в которых часто приходится работать.
Как раз из-за этой тотальности личное пространство приобретает особую ценность. Во время изоляции каждый стремится как-то выгородить, обозначить свое место, свою койку, которая будет твоей собственной, и многие его очень активно защищают. Это обычный психологический выход, и испытатели к личному пространству друг друга относятся очень чутко.
- Сейчас вы продолжаете участвовать в каких-то испытаниях?
Сейчас я доделываю иллюстрированную инструкцию по эксплуатации медико-технического комплекса, на котором проводились эксперименты "Марс-500" и другие. Это будет довольно объемное описание, но работа, конечно, довольно скромная.
Что же до ИМБП, то, насколько я знаю, и в прошлом, и в нынешнем году проводятся эксперименты, связанные с пожарами в Подмосковье, которые были в 2010 году. Хотят выяснить влияние опасных факторов - дыма, жары, сажи - на разные возрастные группы, уточнить предельно допустимые концентрации различных веществ и так далее. К сожалению, деталей этих опытов я не знаю.
Беседовал Роман Фишман, ПабликПост, 11 апреля 2013 года.