Портреты России: Азиз, дрессировщик обезьян
Ветеран цирка Азиз - о домашних львах, дружбе с Никулиным и о том, как его мечта стать артистом цирка привела его на встречу с министром культуры СССР.
С детства мечтавший стать дрессировщиком животных Азиз Аскарян прошел путь от простого разведения львов на балконе до работы в известнейшем цирке страны. Народный артист России - о домашних львах, дружбе с Юрием Никулиным и о том, как его мечта стать артистом цирка привела его на встречу с министром культуры СССР.
Про обезьянью любовь
Я когда только начинал свои репетиции, Никулин помог мне устроиться в костромской цирк. А я только взял молодых шимпанзят, мне выделили маленький спортивный зал. И мне звонит Никулин: "К тебе выезжает завтра сын моего товарища, он журналист. У него тема дипломная - написать об артисте цирка, дрессировщике. Я порекомендовал тебя". Мне было очень интересно. Поезд приходит рано утром, где-то без пятнадцати пять, выходит высокий симпатичный человечек, хорошо одетый, в очках. Была осень. Рано будить обезьян я для него не стал, мы пошли ко мне в гримерку, там было готово кофе, печенье. Мы поговорили, я попросил его подождать, сам пошел проверить, что у меня творится внизу - прибраться надо, чтобы гостя не удивить - утро же было, обезьянам пописать надо. И потом пригласил его вниз. Я говорю: "Вот, это Джуна, это Леля, это Бина, Проша, Гоша, Антоша, Тотоша", - называю питомцев. Тогда у меня было 16 обезьян трех разновидностей. Я рассказываю и заодно пою их чаем. Он записывает. А у Джули и Лели была любимая кукла - из материи, набитая ватой. Без глаза, руки, но любимая. И спят с ней и едят. Меня вызывает вахтер - на проводе Москва. И когда я вернулся в обезьянник, вижу такую картину: стоит журналист, прижат к вольеру лицом, одна обезьяна держит его за ногу, а другая расстегнула ширинку и занимается не тем, чем надо. Смотрит, что там у него висит. "Я же просил вас не подходить", - говорю. Я мягко его отвел, посадил на стул. Журналист смутился: "Она бросила в меня куклу и попросила подать, я думал, подам аккуратно, а она как схватит". Заманила его специально, потянула и пошло... Секс в советское время. А когда я зашел к ней в вольер и стал ругать, что к нам пришел журналист написать о нас, а ты-де ему показываешь, что он напишет? Какие у меня бесстыжие дети? Джуна обиделась, сходила по большому в руку и в него кинула. Он весь был в дерьме. Пришлось стирать его одежду, и уехал он только к утру. Но, как я понял, он ничего обо мне не написал. Обиделся.
Про дом
Я родился и вырос в Тбилиси, на улице Крылова. Закончил тбилисское цирковое-эстрадное училище. Проучился там четыре года, поработал чуть-чуть в нашей грузинской филармонии. Я был артистом оригинального жанра. Ездил с бригадой артистов по стране, с Кикабидзе, например. Это было интересно, но не мое. У меня была мечта - стать дрессировщиком животных. В моей квартире тогда жило много животных, слона только не хватало. У меня были львята, медвежонок-кавказец, две собачки - одна маленькая, другая боксер, множество разных грызунов - морские свинки, белки, кот, кошка, аквариум с рыбками. И все это было в маленьком уютном дворике. Благодаря хорошему мягкому тбилисскому климату все было нормально. Но зимой было тяжело. Зимой все помещались в двухкомнатной квартире. Когда узнавали, что нас живет там 11 человек (мама, папа, нас, шестеро детей, и сестра моя, которая разошлась с мужем и жила с тремя детьми) плюс животные, спрашивали, как так вам удается?
Про львят
Львят я взял в зоопарке Ленинграда. Долго вел переписку с руководством. Убедил, что очень мечтаю стать дрессировщиком и, вообще, мечтаю о львах. Потом, по большому счастью, в Тбилиси приезжает Людмила Андриевская, ныне покойная. Она заведовала секцией хищных животных зоопарка Ленинграда и привезла нам белого медвежонка. Его назвали Дружок. В зоопарке этого медвежонка поручили мне, чтобы я с ним возился. Потом он стал огромным, хорошим. Дружок меня знал, и я имел право быть с ним всегда в контакте, заходить к нему в клетку. А Людмиле Сергеевне я сделал экскурсию по городу, и мы по пути с ней в кафе зашли. Я ей рассказывал, как я люблю животных, как я мечтаю о львах. Она сказала: "Если есть мечта, то считайте, что она сбылась. У нас как раз родились львята. Через месяц-полтора их можно будет забрать". Я ей потом звоню, через месяц: "Как там маленькие львята?" А она: "Ой, они такие хорошенькие, чудные, но единственное, их надо брать двоих, там как раз мальчик и девочка". Я тогда не очень соображал, молодой был - если брать несколько, то надо брать однополых. А цена была за них не дешевая - 120 рублей. Я в училище не ел ничего в буфете, собирал копейки, мне папа по 15-20 копеек давал на обеды. Собрать всю сумму помогли мои несколько одноклассников. Мне было тогда лет 19. В Тбилиси, когда я прилетел из Ленинграда вместе с львятами, меня встречали два этих моих друга, два соседа, мои сестры - делегация, как будто приехал председатель компартии Грузии. Ну и пошла бурная жизнь. Тогда мы уже получили новую, трехкомнатную квартиру с лоджией. Мама мне выделила одну комнату и эту лоджию. И львята спали прямо у меня в комнате.
Про родителей
Если честно, я до сих пор не могу понять, как родители на такое согласились: нас шестеро детей, проблем было и так очень много в семье, надо было всегда нас кормить, одевать, обувать. Папа только один работал, мама моя была домохозяйкой. Но мне удалось им внушить, что я так фанатично люблю свое дело, животных, что без них не могу. Ну и вся семья подключилась помогать мне в воспитании моих животных. Я тогда часто бегал на московский поезд, покупать можайское молоко. Оно очень вкусное было, но я покупал его еще и потому, что оно было не скоропортящееся. Потом, когда львята подросли, я обратился в клуб любителей собаководства и попросил главного начальника помочь мне с питанием животных, потому что мне уже сложно стало. Он сказал: "Давай мы тебя оформим неофициально, что у тебя находится две немецкие овчарки, и ты будешь покупать мясо по 23 копейки и так их кормить". Я тогда взял напрокат второй холодильник - один был на всю семью, а второй для львов. Все перерастало в серьезнее и серьезнее. У меня была частая переписка с Москвой. Писал я всеми любимой и известной дрессировщице Ирине Бугримовой, на что она мне отвечала, что это шутки плохие. "У нас очень много аттракционов со львами, и мы не нуждаемся в очередной клетке". Это меня очень расстраивало. Понятно, у меня нет ни мамы, ни папы в цирке, помочь некому. Когда из Москвы в Тбилиси приезжали цирковые артисты, я не пропускал ни одной программы, ни одной репетиции. Меня выгоняли в дверь, я в окно залезал, на галерке сидел. Мне было важно наблюдать картину, что творится в манеже - как репетируют, как артисты между собой спорят, муж с женой, родители с детьми. И все это мне нравилось.
Про школу
Наша школа была ближе всех к цирку, и когда приезжали цирковые династии, их дети должны были продолжать учиться. И в мой класс раз пять попадали цирковые дети. Я сразу находил с ними контакт, дружил. Говорил им всегда: "Какие вы счастливые ребята, у вас папа и мама в цирке". Они отвечали: "Мы несчастны, мы идем сразу после занятий работать". Потому что там все шло через кнут и пряник. А я говорил: "Я бы сам, пускай меня папа бы наказывал. Я хочу быть в цирке!" Я не понимал всех тонкостей. Это я только сейчас осознаю, что может они и были правы - это большой труд, фактически никакой личной жизни. Полностью отдаешь себя делу.
Про Никулина
И у меня переписка была с одним артистом, другим, третьим. Я набрался наглости написать Юрию Никулину. Ответ получил где-то через полтора месяца. Мне все говорили: "Да ну, не жди ответа. У Никулина таких, как ты, миллионы по всему миру". Я говорил: "Нет, он мне ответит". И был прав. Он написал: "Дорогой Азиз, если человек мечтает о своем будущем и очень этого хочет, то обязательно добьется. Но главное, не отступаться и идти вперед". И многоточие. Я обцеловал это письмо и написал ему еще одно, отправил фотографию своих питомцев, правда, черно-белую. У меня тогда даже фотоаппарата не было, друг снимал на аппарат своего отца, как я репетирую со своими животными. Как мог, так и показал. И написал, что моя мама планирует в Москву ехать. Я попробую убедить ее взять меня с собой. Могу ли я к вам зайти и лично познакомиться? Он ответил: "Почему бы и нет". И вот я в Москве, приезжаю в цирк, а он уже ждал меня на посту. Я взял с собой бутылку хорошего грузинского вина. Мама говорила, нельзя же идти к такому человеку просто так. Я отказывался, мне неудобно было. А она: "Ну, вино - это не взятка, это нормально. Ты из Тбилиси". И я взял бутылку, чурчхелу купил, королек сушеный, это как раз перед Новым годом было. Никулин мне: "Зачем вы потратились, у вас и так мало денег!" Я говорил, что это не я, мама все организовала. И он матери подписал книгу. Я рассказал, кто я такой, какая у нас семья, сколько детей у мамы. И что вот, мечтаю о цирке. Он на меня посмотрел: "А не передумаете? Ну вообще да, что я говорю! Человек в Москву приехал специально, значит, это не пустой разговор". И мы стали с ним именно дружить. Он мне тогда визиточку дал - Азизу звонить в любое время. И в конце нарисовал шарж на себя.
Про е*нутых
В Тбилиси я продолжал общаться с приезжающими артистами цирка, умудрялся их приглашать к себе домой и показывать, какая у меня коллекция животных, что я с ними делаю. Тогда у меня уже было две обезьянки: макака резус и павиан, я с ними репетировал. Никто меня этому не учил, я смотрел чужие репетиции, мыслил и придумывал сам. Конечно, это был не тот уровень, но, учитывая мои условия, и то хорошо, что я делал.
Очень известный в то время режиссер Виль Головко (он ставил Олимпиаду-80) делал программу циркового коллектива Грузии для юбилея. И я пошел к нему. Умудрялся между репетициями с ним разговаривать. Я привел его домой, показал все. Он воскликнул: "Вы сумасшедший!" Потом к маме обратился: "А вы, взрослая женщина, вам что, нечего делать?" Мама в ответ только попросила его помочь мне. Он подумал-подумал и сказал: "Знаешь что, я попробую переговорить в главке нашего управления, но надо прийти очень подготовленным. Одни животные - это ерунда. Надо еще небольшую творческую заявку написать, чего бы ты хотел, как ты видишь себя на манеже, как ты представляешь себя в шоу". Он посоветовал мне обратиться к его знакомому, очень хорошему драматургу - его папа был народным артистом СССР, играл в роли Сталина - Олегу Левицкому. Он как раз приезжал в Тбилиси, делал новую постановку Игоря Кио. Мы познакомились, поговорили с ним, он: "Вы удивительный человек, но моя работа стоит денег". Я говорил: "Хорошо, ну деньги и деньги". Я не задумывался, хотя у меня и ни копейки не было. Уже в Москве на очередной с ним встрече он заявил мне сумму - 700 рублей. Тогда это была просто огромная сумма. Я пришел домой, убитый. Хозяйка квартиры, где мы останавливались в Москве, спросила, что случилось. "Вы знаете, Галина Петровна, мечта как будто сбывается, а вроде и не сбывается. Скоро будет коллегия, надо сценарий выкупать, а у меня нет денег". Она ответила: "Я поговорю со своей соседкой, она моя подружка, но она дает под проценты". Она не сказала тогда, что это она сама и есть. Там было что-то вроде 2%. Я говорю, согласен. Не соображал тогда, как буду отдавать. Решил шикануть. И я забрал сценарий, он назывался "Путешествие в ретро". Это была тематика Тбилиси, питомник Сухуми, воздушный шар, я летаю и мечтаю. Обезьянки спускаются и поднимаются. Фантазия была очень красиво написана.
Сценарий надо было еще в главке пробить, представить на худсовете - не факт, что еще возьмут. А в худсовете кто? Все народные, заслуженные-перезаслуженные сидят. А тут какой-то Азиз из Тбилиси приехал, ну и что? Таких много. Никулин меня знал, но он ничего не обещал.
И вот худсовет, я в коридоре стою, весь зеленый, трясусь. Никулин заходит и как всегда подмигнул, не переживай, выкарабкаемся. Меня вызывают. Несколько вопросов задали. Там такие весомые люди были, то есть те, которые могли сказать: "Знаешь, пошел-ка ты отсюда на хер. У нас хватает людей". И уже после, когда я стоял в коридоре и ждал результатов, выходит Никулин, а я не заметил его. Он подошел сзади, приобнял: "Ну я же сказал вам, что такие как вы, е*нутые, нам нужны". Это его цитата.
Про министра культуры тов. Демичева
Эта эпопея закончилась. Но я все еще не имел права поступать на работу, потому что тогда был Союз и надо было обязательно пройти стажировку под патронажем Министерства культуры СССР. Министром был Петр Демичев, и я сумел попасть на прием даже к нему. Высиживал его у министерства. И он меня принял: "Давайте я вас приму, раз вы такой настойчивый". Я рассказал, какой я хороший и как сильно хочу в цирк. Тогда у меня львы были, я все на них упирался. Он говорит: "Вы такой молодой, худой, и вот вы не боитесь львов своих?" Я отвечал: "Извините, может я кого-то обижу, но сидя у вас в кабинете, я больше боюсь вас". Он заулыбался: "Это правильно". И мне оставалось лишь найти руководителя практики. Но все артисты мне говорили: "Да-да, возьмем", - и потом пропадали. В лицо не могли сказать, что для них это лишний геморрой. Я пошел опять в главк, сил уже не было. И вот идет мне навстречу уже покойный дядя Миша Симонов - русский такой мужик, интересный. Уникальный дрессировщик. Мы были с ним знакомы по Тбилиси. Я ему рассказал о проблеме своей. И он мне сразу: "Да ну! Сейчас, я пока дойду до туалета, напиши заявление на имя генерального о зачислении ко мне на практику. Я потом на вокзал побегу, в Тулу. А ты, как все сделаешь, приказ на руки возьмешь и приезжай". И через два дня я уже ехал в Тулу и так прокатался с Симоновым 3 года.
Про семью
Я разведен. Дочка живет с мамой. Но она в цирк не собирается - хочет быть тележурналистом. Пускай попробует себя в другом мире. Здесь есть свои особенности, я понимаю - цирк всегда красиво, когда со стороны. А внутри не все же все знают, сколько проблем у каждого артиста.
Больше всего в почете те артисты, которые считаются кассовыми, способны привлечь публику. Если я, не дай бог, заболею, как сказал однажды Никулин, "все, мы пропали". Я практически всегда завершаю второе отделение. А в первом отделении работает мой племянник, я ему дал такую возможность. Ему повезло, что я помогаю. Обезьяну ему тоже дал - орангутанга. Династия уже формируется. Есть еще младший племянник, который стал воздушным гимнастом, он окончил факультет режиссуры цирка в ГИТИСе. Но сейчас у него разочарования, хочет уйти из цирка. Я понимаю, что его смутило - нет денег. Постоянная нищета. Если у тебя не будет никакой работы помимо цирка - ты пропал.
Про животных
Мне жалко животных. Но я сам себя успокаиваю: когда смотришь эти передачи про животных, как их истребляют, они умирают мучительно - это ужаснее. В наших условиях выживает больше, чем на воле. Животные чувствуют, как к ним относишься. Если взялся за такое дело, надо их любить, лелеять, чтобы не были голодными. А так... Я не хочу указывать фамилии многих моих коллег, но животные у них в ужасном состоянии, смотришь на эти клетки... Вот это меня пугает. Почему не следит за этим наше руководство, непонятно.
Автор текста: Евгений Нателашвили
С детства мечтавший стать дрессировщиком животных Азиз Аскарян прошел путь от простого разведения львов на балконе до работы в известнейшем цирке страны. Народный артист России - о домашних львах, дружбе с Юрием Никулиным и о том, как его мечта стать артистом цирка привела его на встречу с министром культуры СССР.
Про обезьянью любовь
Я когда только начинал свои репетиции, Никулин помог мне устроиться в костромской цирк. А я только взял молодых шимпанзят, мне выделили маленький спортивный зал. И мне звонит Никулин: "К тебе выезжает завтра сын моего товарища, он журналист. У него тема дипломная - написать об артисте цирка, дрессировщике. Я порекомендовал тебя". Мне было очень интересно. Поезд приходит рано утром, где-то без пятнадцати пять, выходит высокий симпатичный человечек, хорошо одетый, в очках. Была осень. Рано будить обезьян я для него не стал, мы пошли ко мне в гримерку, там было готово кофе, печенье. Мы поговорили, я попросил его подождать, сам пошел проверить, что у меня творится внизу - прибраться надо, чтобы гостя не удивить - утро же было, обезьянам пописать надо. И потом пригласил его вниз. Я говорю: "Вот, это Джуна, это Леля, это Бина, Проша, Гоша, Антоша, Тотоша", - называю питомцев. Тогда у меня было 16 обезьян трех разновидностей. Я рассказываю и заодно пою их чаем. Он записывает. А у Джули и Лели была любимая кукла - из материи, набитая ватой. Без глаза, руки, но любимая. И спят с ней и едят. Меня вызывает вахтер - на проводе Москва. И когда я вернулся в обезьянник, вижу такую картину: стоит журналист, прижат к вольеру лицом, одна обезьяна держит его за ногу, а другая расстегнула ширинку и занимается не тем, чем надо. Смотрит, что там у него висит. "Я же просил вас не подходить", - говорю. Я мягко его отвел, посадил на стул. Журналист смутился: "Она бросила в меня куклу и попросила подать, я думал, подам аккуратно, а она как схватит". Заманила его специально, потянула и пошло... Секс в советское время. А когда я зашел к ней в вольер и стал ругать, что к нам пришел журналист написать о нас, а ты-де ему показываешь, что он напишет? Какие у меня бесстыжие дети? Джуна обиделась, сходила по большому в руку и в него кинула. Он весь был в дерьме. Пришлось стирать его одежду, и уехал он только к утру. Но, как я понял, он ничего обо мне не написал. Обиделся.
Про дом
Я родился и вырос в Тбилиси, на улице Крылова. Закончил тбилисское цирковое-эстрадное училище. Проучился там четыре года, поработал чуть-чуть в нашей грузинской филармонии. Я был артистом оригинального жанра. Ездил с бригадой артистов по стране, с Кикабидзе, например. Это было интересно, но не мое. У меня была мечта - стать дрессировщиком животных. В моей квартире тогда жило много животных, слона только не хватало. У меня были львята, медвежонок-кавказец, две собачки - одна маленькая, другая боксер, множество разных грызунов - морские свинки, белки, кот, кошка, аквариум с рыбками. И все это было в маленьком уютном дворике. Благодаря хорошему мягкому тбилисскому климату все было нормально. Но зимой было тяжело. Зимой все помещались в двухкомнатной квартире. Когда узнавали, что нас живет там 11 человек (мама, папа, нас, шестеро детей, и сестра моя, которая разошлась с мужем и жила с тремя детьми) плюс животные, спрашивали, как так вам удается?
Про львят
Львят я взял в зоопарке Ленинграда. Долго вел переписку с руководством. Убедил, что очень мечтаю стать дрессировщиком и, вообще, мечтаю о львах. Потом, по большому счастью, в Тбилиси приезжает Людмила Андриевская, ныне покойная. Она заведовала секцией хищных животных зоопарка Ленинграда и привезла нам белого медвежонка. Его назвали Дружок. В зоопарке этого медвежонка поручили мне, чтобы я с ним возился. Потом он стал огромным, хорошим. Дружок меня знал, и я имел право быть с ним всегда в контакте, заходить к нему в клетку. А Людмиле Сергеевне я сделал экскурсию по городу, и мы по пути с ней в кафе зашли. Я ей рассказывал, как я люблю животных, как я мечтаю о львах. Она сказала: "Если есть мечта, то считайте, что она сбылась. У нас как раз родились львята. Через месяц-полтора их можно будет забрать". Я ей потом звоню, через месяц: "Как там маленькие львята?" А она: "Ой, они такие хорошенькие, чудные, но единственное, их надо брать двоих, там как раз мальчик и девочка". Я тогда не очень соображал, молодой был - если брать несколько, то надо брать однополых. А цена была за них не дешевая - 120 рублей. Я в училище не ел ничего в буфете, собирал копейки, мне папа по 15-20 копеек давал на обеды. Собрать всю сумму помогли мои несколько одноклассников. Мне было тогда лет 19. В Тбилиси, когда я прилетел из Ленинграда вместе с львятами, меня встречали два этих моих друга, два соседа, мои сестры - делегация, как будто приехал председатель компартии Грузии. Ну и пошла бурная жизнь. Тогда мы уже получили новую, трехкомнатную квартиру с лоджией. Мама мне выделила одну комнату и эту лоджию. И львята спали прямо у меня в комнате.
Про родителей
Если честно, я до сих пор не могу понять, как родители на такое согласились: нас шестеро детей, проблем было и так очень много в семье, надо было всегда нас кормить, одевать, обувать. Папа только один работал, мама моя была домохозяйкой. Но мне удалось им внушить, что я так фанатично люблю свое дело, животных, что без них не могу. Ну и вся семья подключилась помогать мне в воспитании моих животных. Я тогда часто бегал на московский поезд, покупать можайское молоко. Оно очень вкусное было, но я покупал его еще и потому, что оно было не скоропортящееся. Потом, когда львята подросли, я обратился в клуб любителей собаководства и попросил главного начальника помочь мне с питанием животных, потому что мне уже сложно стало. Он сказал: "Давай мы тебя оформим неофициально, что у тебя находится две немецкие овчарки, и ты будешь покупать мясо по 23 копейки и так их кормить". Я тогда взял напрокат второй холодильник - один был на всю семью, а второй для львов. Все перерастало в серьезнее и серьезнее. У меня была частая переписка с Москвой. Писал я всеми любимой и известной дрессировщице Ирине Бугримовой, на что она мне отвечала, что это шутки плохие. "У нас очень много аттракционов со львами, и мы не нуждаемся в очередной клетке". Это меня очень расстраивало. Понятно, у меня нет ни мамы, ни папы в цирке, помочь некому. Когда из Москвы в Тбилиси приезжали цирковые артисты, я не пропускал ни одной программы, ни одной репетиции. Меня выгоняли в дверь, я в окно залезал, на галерке сидел. Мне было важно наблюдать картину, что творится в манеже - как репетируют, как артисты между собой спорят, муж с женой, родители с детьми. И все это мне нравилось.
Про школу
Наша школа была ближе всех к цирку, и когда приезжали цирковые династии, их дети должны были продолжать учиться. И в мой класс раз пять попадали цирковые дети. Я сразу находил с ними контакт, дружил. Говорил им всегда: "Какие вы счастливые ребята, у вас папа и мама в цирке". Они отвечали: "Мы несчастны, мы идем сразу после занятий работать". Потому что там все шло через кнут и пряник. А я говорил: "Я бы сам, пускай меня папа бы наказывал. Я хочу быть в цирке!" Я не понимал всех тонкостей. Это я только сейчас осознаю, что может они и были правы - это большой труд, фактически никакой личной жизни. Полностью отдаешь себя делу.
Про Никулина
И у меня переписка была с одним артистом, другим, третьим. Я набрался наглости написать Юрию Никулину. Ответ получил где-то через полтора месяца. Мне все говорили: "Да ну, не жди ответа. У Никулина таких, как ты, миллионы по всему миру". Я говорил: "Нет, он мне ответит". И был прав. Он написал: "Дорогой Азиз, если человек мечтает о своем будущем и очень этого хочет, то обязательно добьется. Но главное, не отступаться и идти вперед". И многоточие. Я обцеловал это письмо и написал ему еще одно, отправил фотографию своих питомцев, правда, черно-белую. У меня тогда даже фотоаппарата не было, друг снимал на аппарат своего отца, как я репетирую со своими животными. Как мог, так и показал. И написал, что моя мама планирует в Москву ехать. Я попробую убедить ее взять меня с собой. Могу ли я к вам зайти и лично познакомиться? Он ответил: "Почему бы и нет". И вот я в Москве, приезжаю в цирк, а он уже ждал меня на посту. Я взял с собой бутылку хорошего грузинского вина. Мама говорила, нельзя же идти к такому человеку просто так. Я отказывался, мне неудобно было. А она: "Ну, вино - это не взятка, это нормально. Ты из Тбилиси". И я взял бутылку, чурчхелу купил, королек сушеный, это как раз перед Новым годом было. Никулин мне: "Зачем вы потратились, у вас и так мало денег!" Я говорил, что это не я, мама все организовала. И он матери подписал книгу. Я рассказал, кто я такой, какая у нас семья, сколько детей у мамы. И что вот, мечтаю о цирке. Он на меня посмотрел: "А не передумаете? Ну вообще да, что я говорю! Человек в Москву приехал специально, значит, это не пустой разговор". И мы стали с ним именно дружить. Он мне тогда визиточку дал - Азизу звонить в любое время. И в конце нарисовал шарж на себя.
Про е*нутых
В Тбилиси я продолжал общаться с приезжающими артистами цирка, умудрялся их приглашать к себе домой и показывать, какая у меня коллекция животных, что я с ними делаю. Тогда у меня уже было две обезьянки: макака резус и павиан, я с ними репетировал. Никто меня этому не учил, я смотрел чужие репетиции, мыслил и придумывал сам. Конечно, это был не тот уровень, но, учитывая мои условия, и то хорошо, что я делал.
Очень известный в то время режиссер Виль Головко (он ставил Олимпиаду-80) делал программу циркового коллектива Грузии для юбилея. И я пошел к нему. Умудрялся между репетициями с ним разговаривать. Я привел его домой, показал все. Он воскликнул: "Вы сумасшедший!" Потом к маме обратился: "А вы, взрослая женщина, вам что, нечего делать?" Мама в ответ только попросила его помочь мне. Он подумал-подумал и сказал: "Знаешь что, я попробую переговорить в главке нашего управления, но надо прийти очень подготовленным. Одни животные - это ерунда. Надо еще небольшую творческую заявку написать, чего бы ты хотел, как ты видишь себя на манеже, как ты представляешь себя в шоу". Он посоветовал мне обратиться к его знакомому, очень хорошему драматургу - его папа был народным артистом СССР, играл в роли Сталина - Олегу Левицкому. Он как раз приезжал в Тбилиси, делал новую постановку Игоря Кио. Мы познакомились, поговорили с ним, он: "Вы удивительный человек, но моя работа стоит денег". Я говорил: "Хорошо, ну деньги и деньги". Я не задумывался, хотя у меня и ни копейки не было. Уже в Москве на очередной с ним встрече он заявил мне сумму - 700 рублей. Тогда это была просто огромная сумма. Я пришел домой, убитый. Хозяйка квартиры, где мы останавливались в Москве, спросила, что случилось. "Вы знаете, Галина Петровна, мечта как будто сбывается, а вроде и не сбывается. Скоро будет коллегия, надо сценарий выкупать, а у меня нет денег". Она ответила: "Я поговорю со своей соседкой, она моя подружка, но она дает под проценты". Она не сказала тогда, что это она сама и есть. Там было что-то вроде 2%. Я говорю, согласен. Не соображал тогда, как буду отдавать. Решил шикануть. И я забрал сценарий, он назывался "Путешествие в ретро". Это была тематика Тбилиси, питомник Сухуми, воздушный шар, я летаю и мечтаю. Обезьянки спускаются и поднимаются. Фантазия была очень красиво написана.
Сценарий надо было еще в главке пробить, представить на худсовете - не факт, что еще возьмут. А в худсовете кто? Все народные, заслуженные-перезаслуженные сидят. А тут какой-то Азиз из Тбилиси приехал, ну и что? Таких много. Никулин меня знал, но он ничего не обещал.
И вот худсовет, я в коридоре стою, весь зеленый, трясусь. Никулин заходит и как всегда подмигнул, не переживай, выкарабкаемся. Меня вызывают. Несколько вопросов задали. Там такие весомые люди были, то есть те, которые могли сказать: "Знаешь, пошел-ка ты отсюда на хер. У нас хватает людей". И уже после, когда я стоял в коридоре и ждал результатов, выходит Никулин, а я не заметил его. Он подошел сзади, приобнял: "Ну я же сказал вам, что такие как вы, е*нутые, нам нужны". Это его цитата.
Про министра культуры тов. Демичева
Эта эпопея закончилась. Но я все еще не имел права поступать на работу, потому что тогда был Союз и надо было обязательно пройти стажировку под патронажем Министерства культуры СССР. Министром был Петр Демичев, и я сумел попасть на прием даже к нему. Высиживал его у министерства. И он меня принял: "Давайте я вас приму, раз вы такой настойчивый". Я рассказал, какой я хороший и как сильно хочу в цирк. Тогда у меня львы были, я все на них упирался. Он говорит: "Вы такой молодой, худой, и вот вы не боитесь львов своих?" Я отвечал: "Извините, может я кого-то обижу, но сидя у вас в кабинете, я больше боюсь вас". Он заулыбался: "Это правильно". И мне оставалось лишь найти руководителя практики. Но все артисты мне говорили: "Да-да, возьмем", - и потом пропадали. В лицо не могли сказать, что для них это лишний геморрой. Я пошел опять в главк, сил уже не было. И вот идет мне навстречу уже покойный дядя Миша Симонов - русский такой мужик, интересный. Уникальный дрессировщик. Мы были с ним знакомы по Тбилиси. Я ему рассказал о проблеме своей. И он мне сразу: "Да ну! Сейчас, я пока дойду до туалета, напиши заявление на имя генерального о зачислении ко мне на практику. Я потом на вокзал побегу, в Тулу. А ты, как все сделаешь, приказ на руки возьмешь и приезжай". И через два дня я уже ехал в Тулу и так прокатался с Симоновым 3 года.
Про семью
Я разведен. Дочка живет с мамой. Но она в цирк не собирается - хочет быть тележурналистом. Пускай попробует себя в другом мире. Здесь есть свои особенности, я понимаю - цирк всегда красиво, когда со стороны. А внутри не все же все знают, сколько проблем у каждого артиста.
Больше всего в почете те артисты, которые считаются кассовыми, способны привлечь публику. Если я, не дай бог, заболею, как сказал однажды Никулин, "все, мы пропали". Я практически всегда завершаю второе отделение. А в первом отделении работает мой племянник, я ему дал такую возможность. Ему повезло, что я помогаю. Обезьяну ему тоже дал - орангутанга. Династия уже формируется. Есть еще младший племянник, который стал воздушным гимнастом, он окончил факультет режиссуры цирка в ГИТИСе. Но сейчас у него разочарования, хочет уйти из цирка. Я понимаю, что его смутило - нет денег. Постоянная нищета. Если у тебя не будет никакой работы помимо цирка - ты пропал.
Про животных
Мне жалко животных. Но я сам себя успокаиваю: когда смотришь эти передачи про животных, как их истребляют, они умирают мучительно - это ужаснее. В наших условиях выживает больше, чем на воле. Животные чувствуют, как к ним относишься. Если взялся за такое дело, надо их любить, лелеять, чтобы не были голодными. А так... Я не хочу указывать фамилии многих моих коллег, но животные у них в ужасном состоянии, смотришь на эти клетки... Вот это меня пугает. Почему не следит за этим наше руководство, непонятно.
Автор текста: Евгений Нателашвили