Литература и математика.
Когда мне было 17, я думал - еще чуть-чуть, и я напишу гениальную книгу на тысячу страниц о нелегкой судьбе, трудностях перевода, осознании бездны голодных глаз, о щемящем чувстве алхимического роста, о сердце, которое вырывается из груди - в общем обо всем, что трогает тогда. И вот скоро мне 30 - и единственная книга, которую я могу написать, - это сборник рецептов вкусной и умерено здоровой еды в совокупности с идиотическими историями из жизни. Я вижу эти главы: "Люблю рецепты, в которых в кастрюлю предлагают вылить пол бутылки вина", "За одного битого осьминога дают двух небитых или как отхерачить морегада об железную раковину не разбудив соседей", "Паста для слабаков, ленивые греки, или почему креветок должно быть больше чем макарон, когда вокруг море, а не поля пшеницы".
Проза как инстаграм - требует доработки, приврать непросто не стыдно, скорее наоборот - как фильтр на реальность наложить - почетно и как будто бы норма. Поэзия иная - требует правды и всегда чует, когда ты ее сливаешь. Тонкая наука, как математика в плаще Белой Королевы, строга изящна и зла, как тысяча чертей. Все-то ей не так.
К чему это все? Так к тому, что сентябрь - время поэтического запоя, легкой тревожности и вычислительных процессов. Я восхищаюсь людьми, которые способны складывать слова в Божественную математику. Так вот, спасибо тебе Господи, за гениев среди нас. Ну что, за вином и в парк?
Проза как инстаграм - требует доработки, приврать непросто не стыдно, скорее наоборот - как фильтр на реальность наложить - почетно и как будто бы норма. Поэзия иная - требует правды и всегда чует, когда ты ее сливаешь. Тонкая наука, как математика в плаще Белой Королевы, строга изящна и зла, как тысяча чертей. Все-то ей не так.
К чему это все? Так к тому, что сентябрь - время поэтического запоя, легкой тревожности и вычислительных процессов. Я восхищаюсь людьми, которые способны складывать слова в Божественную математику. Так вот, спасибо тебе Господи, за гениев среди нас. Ну что, за вином и в парк?