Край суровый тишиной объят
В чёрно-белом варианте сооружения комплекса «Сейфгард» выглядят особенно зловеще.
После рассказа о первых шагах советской и американской систем противо-ракетной обороны следующим этапом разумно рассказать о «золотом веке» ПРО, который пришёлся на 1970-е годы.
Именно на это время пришлась разработка и внедрение самых сложных и комплексных систем ПРО - советской А-135 (которой Москва пользуется и до сих пор) и американской «Сейфгард», которая стояла на боевом дежурстве очень краткий период времени, с конца 1975 по середину 1976 года и была установлена в американском штате Северная Дакота, на стартовых позициях МБР «Минитмен» возле города Некома.
В двух этих системах соединились все лучшие разработки обеих стран в области ракет, радаров и компьютеров, проведенные в 1950е-1960е годы. Основой советской системы А-135 стала предыдущая система А-35, а в создании американского «Сейфгарда» были учтен весь опыт и наработки сразу нескольких предыдущих систем: «Найк Зевса», его развития «Найк Икс» и ещё одного проекта американского ПРО - системы «Сентинель» («Часовой»).
Надо сказать, что к концу 1960-х годов у обеих стран уже сложилось чёткое понимание того, что обеспечить 100% безопасность от массированного ядерного нападения не способна ни одна из систем ПРО. Связано это было с массой факторов: МБР получалось произвести с меньшими трудозатратами и с меньшей стоимостью, чем противоракету системы ПРО, на каждую МБР приходилось тратить одну, а то и две противоракеты, а установка на МБР разделяющихся боеголовок индивидуального наведения (MIRV) - и вообще превращала задачу ПРО в «войну с ветряными мельницами»: ПРО просто не могла перехватить все запущенные МБР и их боеголовки.
Итогом этого печального факта и стала известная «дилемма ПРО»: в условии невозможности парировать первый, сильный удар вражеских МБР, каждая из сторон глобального ядерного конфликта вынужденно планировала скорее осуществить первой именно свой обезоруживающий первый ядерный удар, а потом уже - отразить ослабевший удар противника с помощью своей ПРО, которая в этом случае уже вполне могла задержать десяток, а не тысячу прорвавшихся боеголовок.
Любите бомбу! «Мисс Ядерная Бомба» Ли Мерлин, Лас-Вегас, 1957 год.
Именно этот концепт был заложен в основу советско-американского Договора о ПРО, подписанного в 1972 году и денонсированного США в начале 2000-х годов.
А вот предпосылкой для его подписания и были планы создания систем А-135 и «Сентинель»/«Сейфгард», которые к концу 1960-х годов уже мыслились именно, как системы глобального ПРО, которые могли бы, при должных усилиях, прикрыть от второго, ответного удара как территорию США, так и территорию СССР. И, конечно же, заставляли обе стороны, в случае полного развёртывания системы ПРО, «горячо любить бомбу» и боготворить свой первый ядерный удар по врагу.
Что же включали в себя системы глобального ПРО в представлении их авторов в 1960-х годах, что получилось испытать и развернуть в 1970х-1980х - и в чём состоит сегодняшняя опасность в отказе от Договора по ПРО?
Во-первых, обе системы (советская А-135 и американская «Сейфгард») были основаны на похожих, а во многом - и идентичных и одинаковых технических и технологических решениях. И дело тут не в шпионах / разведчиках, а в том, что конструкторы и инженеры, столкнувшись с практически одинаковой постановкой задач от военных, в итоге реализовали эти задачи в одинаковом металле, на одной и той же планете и в рамках единой физики и химии.
Обе системы были двухэшелонными. Первый эшелон составляли мощные, заатмосферные ракеты-перехватчики, которые должны были встретить приближающиеся боеголовки МБР ещё за пределами линии Кармана, в условиях космического безвоздушного пространства.
В американской системе это были ракеты LIM-49A Spartan («Спартанец»), а в советской системе А-135 функции ракеты дальнего перехвата выполняла ракета 51Т6 «Азов», в американской классификации ABM-4 Gorgon.
LIM-49A Spartan. Меньше, чем 51Т6 и почти то же самое, что «Найк-Зевс».
В итоге, в силу того, что модернизация 51Т6 «Азов» от уровня противоракеты 5В61 системы А-35 была проведена в гораздо большей степени, нежели изменился «Спартанец» по сравнению со своим родным братом «Найк-Зевсом», отличались и параметры ракет.
Советская ракета «Азов» имела массу в районе 45 тонн, дальность поражения около 600 километров и высоту поражения до 700 километров, оснащалась ядерными боеголовками мощностью до 3 мегатонн. Точнее вам всё равно никто не скажет, так как данные по А-135 не рассекречены и до сих пор.
Американский «Спартанец» имел более скромные параметры - стартовую массу в 13,1 тонны, дальность поражения около 500 километров высоту поражения до 550 километров, но снабжалась более совершенной ядерной боеголовкой W71, которая весила около 1300 кг и имела впечатляющую мощность в 5 мегатонн.
Иногда для 51Т6 называют дальность в 900 километров, а для «Спартанца» - 740 километров, но это, скорее, учитывает уже их баллистические возможности, что я уже разбирал на примере комплекса А-35.
В силу того, что обычный ядерный взрыв вызывает достаточно жёсткий всплеск гамма-излучения, которое способно ионизировать при космическом взрыве достаточно обширную по простиранию область верхней атмосферы и, кроме того, вызвать ЭМИ на большой площади, для боеголовки W71 «Спартанца» и, скорее всего, боеголовки дальнего перехватчика 51Т6 «Азов» был выбран вариант ядерного боезаряда, который максимально излучает в области мягкого рентгеновского излучения.
За пределами атмосферы, поток рентгеновских лучей мог распространяться на значительные дистанции без особого ослабления. Попадая на корпус неприятельской боеголовки, мощные рентгеновские лучи мгновенно разогревали материал корпуса до испарения, что приводило к взрывоподобному расширению испарённого материала и полному выходу боеголовки из строя. Для увеличения выхода мягкого рентгеновского излучения, внутренняя оболочка боеголовки W71 была изготовлена из такого «распространённого» материала, как золото.
Согласно расчётам, в идеальной ситуации боеголовка W71 могла поразить цель на расстоянии в 46 километров от эпицентра. Реалистичным, однако считалось гарантированное уничтожение неприятельской боеголовки в 19 километрах от эпицентра, а если неприятельская боеголовка имела специальную защиту, радиус сокращался до 6,4 км. В любом случае, столь мощная детонация противоракеты уничтожала значительное количество фольги, ложных целей и постановщиков помех вокруг защищённых боеголовок, тем самым нейтрализуя средства противодействия и облегчая дальнейший перехват головных блоков.
Ложная атмосферная цель (слева) и реальные боеголовки РГЧ ИН (справа). Вторые - тяжелее и лучше защищены.
Целеуказание для первого эшелона в системах А-135 и «Сейфгард» осуществлялось с помощью радара дальнего радуса действия. В «Сейфгарде» он носил наименование PAR (Perimeter Acquisition Radar, радар обнаружения на периметре) и представлял из себя огромную РЛС с пиковой мощностью более 15 мегаватт и с пассивной фазированной решёткой. Отказ от сканирующих вращающихся радаров позволил устранить в «Сейфгарде» недостатки «Найк-Зевса» и обеспечить аа дистанции до 3200 километров обнаружения объекта диаметром около 24 сантиметров (футбольный мяч), а также - значительно сократить время реакции системы ПРО.
Радар PAR системы «Сейфгард» в Некоме.
В советской системе А-135, в силу ряда причин (обширность территории СССР, больший радиус эффективного действия противоракет 51Т6, изначальный, хотя и не задекларированный официально подход к построению глобального ПРО) радары дальнего обнаружения, построенные на схожем с американскими принципе активной фазированной решётки, были расположены на значительных расстояниях от основного позиционного района ПРО города Москвы и основывались в начальной системе А-135 на радарах типа «Дарьял». Сегодня старые «Дарьялы» уже практически везде заменены на новые, модульные «Воронежи» или разрушены (как в бывших республиках СССР), однако станция «Дарьяла» в Печоре (Республика Коми), по последним сообщениям МО РФ, вскорости пройдт модернизацию и продолжит свою службу.
РЛС типа «Дарьял» в Печоре.
В силу выбора активной, а не пассивной фазированной решётки, размера радара «Дарьял» и разнесения передающей и принимающей антенн оказалось и выдающейся его разрешающая способность, которая как минимум вдвое превосходит возможности PAR: «Дарьял» способен засечь тот же футбольный мяч, но уже на растоянии в 6000 километров.
Дополнительную помощь в целеуказании для первого эшелона оказывали в советской системе и аппараты космической группировки - системы «Око», «Око-1», а теперь и нового типа, «Тайга». О внешнем виде этих аппаратов известно немного, кроме представления весьма схематических макетов на военных выставках в 1990х-2000х годах, а о новом аппарате «Тайга» известно и того меньше:
Спутник системы «Око-1» - макет на фотографии и описание компонентов.
Известно, что для фиксации пусков МБР и БРПЛ спутники обладают инфракрасным телескопом с зеркалом диаметром 1 метр и солнечным защитным экраном размером 4,5 метра, что позволяет определять ракеты по факелу из двигателей. В отличии от систем «Око» и «Око-1», которые лишь фиксировали сам факт запуска, а затем задачу поределения траектории передавали на радары системы дальнего обнаружения, аппарат «Тайга», запущенный в ноябре 2015 года, судя по всему, сможет определять траектории ракет и самостоятельно.
Однако, следует учитывать, что для постоянного наблюдения за района возможных пусков МБР и, особенно, американских БРПЛ орбитальная группировка системы «Тайга» должна состоять минимум из четырёх спутников на высокоэллиптических орбитах, в силу чего сегодняшнее состояние орбитального эшелона российского ПРО находится далеко от оптимального.
Однако, вернёмся в 1970-е годы.
Второй эшелон систем А-135 и «Сейфгард» пытался перехватить прорвавшиеся боеголовки уже в пределах земной атмосферы, в течении последних десятков секунд до момента их падения на цели.
Дальность перехвата в 500-700 километров, которую обеспечивал первый эшелон противоракет, была, с другой стороны, и минимальной - чем ближе происходили ядерные взрывы противоракет к собственным радарам, тем труднее было избегать эффектов ЭМИ и ионизации верхнего слоя атмосферы, который слепил собственные радары системы.
В итоге для второго эшелона А-135 и «Сейфгарда» была выбрана другая концепция: подрыв боеголовок в пределах плотных слоёв атмосферы, которые гасили ЭМИ и не ионизировали стратосферу. Кроме того, атмосфера легко отделяла от реальных, тяжёлых боеголовок все ложные цели - фольгу, постановщики помех, надувные и макетные ложные цели.
В результате второй эшелон должен был сбивать боеголовки, которые бы входили в плотную атмосферу на скоростях в 4-8 км/с уже на высоте от 30 до 6 километров, что оставляло системе ПРО практически мгновения на реакцию: боеголовки буквально пронзали эти слои атмосферы за время нескольких секунд:
Вход боевых блоков ракеты МХ в атмосферу Земли: плазменные следы.
Для этих целей в СССР была создана ракета 53Т6 (ПРС-1), по классификации НАТО - ABM-3A Gazelle, а в США функцию ракеты ближнего перехвата выполняла противоракета «Спринт».
И «Спринт», и 53Т6 были рассчитаны на громадные перегрузки: у «Спринта» они доходили до 100g, а советская ракета стартовала ещё вдвое быстрее - с перегрузкой в 210g. «Спринт» достигал своей максимальной скорости уже на 5-й секунде полёта и был рассчитан на перехват боеголовки максимум за 15 секунд, советская «Газель» была ещё быстрее, достигая скорости 5 км в секунду за 3-4 секунды и перехватывая цель максимум за 12 секунд.
53Т6 (ПРС-1) / ABM-3A «Газель» - самая быстрая ракета в мире.
Если и «Спартан», и «Азов» всё-таки были более похожи на классические зенитные ракеты, то «Спринт» и совеская «Газель» оказались в силу своих уникальных характеристик более похожими на баллистические снаряды конической формы.
Для поражения цели они тоже использовали ядерные боезаряды, но близость их взрывов к собственной территории и, опять-таки, вопрос «засветки» своих радаров, заставляли ограничивать их мощность - на «Спринте» была установлена боеголовка W66 мощностью в «несколько» килотонн, на «Газели» устанавливали ядерный заряд мощностью в 10 килотонн.
Соперник «русской газели» - американский «Спринт»
В итоге, к началу 1970-х годов, когда и США, и СССР осознали, что каждая из сторон уже имеет тысячи МБР и стремительно приближается к построению ещё и систем глобального ПРО, встал вопрос о той самой «дилемме ПРО», существование которой всё время подталкивало стороны найти узкую, опасную, но столь привлекательную тропинку в сторону от доктрины «гарантированного взаимного уничтожения» к возможности «обезуруживающего ответного удара» и попытки потом купировать ответный удар с помощью разветвлённой системы собственного ПРО.
В результате осознания этой проблемы и начались переговоры по Договору о ПРО, который и был подписан сторонами в 1972 году.
По условиям Договора о ПРО каждая сторона обязалась иметь не более двух систем ПРО: один - вокруг столицы, а второй - в любом из районов сосредоточения пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет.
В каждом из районов, в радиусе не более 150 километров могло быть развернуто не более 100 пусковых неподвижных противоракетных установок.
Позже, в июле 1974 года, по дополнительному протоколу к этому Договору, стороны согласились иметь только по одной такой системе: либо вокруг столицы, либо в районе пусковых установок МБР (для СССР - это стала система А-135 с центром в В Москве, а для США - один из комплексов «Сейфгард» на базе Гранд-Форкс, в Северной Дакоте.
Все иные системы ПРО, разработку которых вели и в СССР, и в США были запрещены Договором о ПРО, в силу чего многие системы, проходившие разработку в 1960е годы, так и остались лишь на бумаге.
Одной из идей американской ПРО была в конце 1960-х годов система «Дип Блю», которую разрабатывал концерн «Хьюз» и которая подразумевала установку противоракет на специальных кораблях-арсеналах.
В итоге СССР успешно построил позиционный район обороны города Москвы, который встал на боевое дежурство незадолго до развала СССР, в 1990-м году. При этом США несколько раз обвиняли СССР в нарушении отдельных положений Договора о ПРО, что касалось в основном вопросов установки радарного оборудования (так, например, СССР решил не заканчивать постройку РЛС «Дарьял» в районе Красноярска), что, в общем-то, было понятно, так как радарные комплексы СССР и его орбитальная группировка вполне тянули на глобальную ПРО.
США же, со своей стороны, реализовав всё же в 1975 году проект одного позиционного района системы «Сейфгард» в Северной Дакоте, уже в середине 1976 года решили снять его с боевого дежурства.
Связано это было с тем, что уже через неделю после начала эксплуатации «Сейфгарда» в США была изменена доктрина обеспечения безопасности стратегических ракетных сил - американские подводные лодки начали перевооружать на ракеты UGM-73 «Посейдон» с РГЧ ИН.
Рассредоточенные в мировом океане, подводные ракетоносцы, как я уже писал, были в 1970-е годы практически неуязвимы для обезоруживающих ударов, как остаются и сейчас. Американский флот располагал сорок одной ракетоносной субмариной, каждая - с шестнадцатью ракетными шахтами, что при условии перевооружения их на ракеты «Посейдон» позволяло базировать на подводных лодках общим счетом 6560 боеголовок. Значительный радиус действия «Посейдонов», более 4600 км, позволял им избегать районов плотной ПЛО неприятеля, запуская баллистические ракеты по СССР с безопасной дистанции. В перспективе же ожидалось появление баллистической ракеты подводных лодок «Трайдент», обладавшей межконтинентальной дальностью и способной запускаться из любых точек мирового океана, что и произошло чуть позднее.
А «Сейфгард», «Спартан» и «Спринт» навсегда остались в виде памятников 1970-м годам.
Но ещё более интересные сюжеты ждали вопрос ПРО в 1980е-2010е годы.