(no subject)
Он продлевает её в себе, и слышит эхо в пустыне Ордос
Он спит в её платьях, как будто натягивает на себя её образ,
Призраки лаковых туфель в чёрных чулках чеканят хокку Басё,
Он запоминает сны, что ей снятся, а она забывает всё.
Проснувшись, он красит губы, ресницы, делает яблочный фрэш
Её каждая вещь в его доме, убьёт его вещь.
Он мастурбирует перед зеркалом, шепчет «я это ты, отныне»,
И её молчание всего лишь эхо в пустыне.
Молчание женщины, как вдох в лабиринте времени,
Его на песке рисуют пальцем юные эллины.
Мальчики с грешными лицами и девственными ягодицами
Знают о будущем больше, чем может ему присниться.
Мальчики с грешными лицами смотрят в пространство ясно,
В пределе дома им тесно, а за пределом опасно.
Он спит в её платьях и слышит эхо в пустыне,
Продлевая в себе любовь, как шизофрению.
Он спит в её платьях, как будто натягивает на себя её образ,
Призраки лаковых туфель в чёрных чулках чеканят хокку Басё,
Он запоминает сны, что ей снятся, а она забывает всё.
Проснувшись, он красит губы, ресницы, делает яблочный фрэш
Её каждая вещь в его доме, убьёт его вещь.
Он мастурбирует перед зеркалом, шепчет «я это ты, отныне»,
И её молчание всего лишь эхо в пустыне.
Молчание женщины, как вдох в лабиринте времени,
Его на песке рисуют пальцем юные эллины.
Мальчики с грешными лицами и девственными ягодицами
Знают о будущем больше, чем может ему присниться.
Мальчики с грешными лицами смотрят в пространство ясно,
В пределе дома им тесно, а за пределом опасно.
Он спит в её платьях и слышит эхо в пустыне,
Продлевая в себе любовь, как шизофрению.