Вклад Маркса в социологию и философские идеалисты-плюралисты
Говорить об исходных философских основаниях теории Маркса мне представляется важным, в первую очередь, потому, что без их знания совершенно не ясно, как из одного вытекает другое, и как пользоваться аппаратом этой теории. Но во вторую очередь также и потому, что без этого оказывается неясным, какой вклад он внес в философию и общественные науки: понятно, например, какой в экономику, и почему Нассим Талеб рекомендует читать Маркса всем своим студентам (хотя, конечно, и экономическая часть не вполне ясна без знания исходных философских оснований); понятно, какой в политику (большой организатор, теоретик и практик коммунистического движения, его текущих и будущих задач). Но, мол, почему его также называют внесшим вклад в социологию? Некоторые говорят - потому что «Маркс открыл классовую борьбу». Но это не совсем верно - о классах и противоречиях между ними писал уже Адам Смит и другие в его время. Некоторые говорят, «Маркс первым указал, что человеку нужно есть, чтобы жить, и от этого зависит общественное устройство» - намекая, допустим, на соответствующее место в «Немецкой идеологии». Но тут первенство Маркса тоже очень сомнительно, притом по многим причинам. Чтобы не вдаваться в них все, упомяну Мальтуса и его теорию о том, как перенаселение влияет на отношения между людьми.
Но если мы учтем, что Маркс первым взглянул на человечество как форму движения материи (сродни, например, планетам или звездам) и предложил рассматривать его как подчиненное сходным законам, то, вкупе со всеми иными его достижениями, вклад в социологию представляется несомненным. Хотя и вызывает сожаление, что его часто вульгаризируют до «развитие человечества подчинено его экономике».
Оговорюсь еще, конечно, что я говорю о его первенстве как о «первым среди всех известных мне», а я не самый большой знаток философии. Но с другой стороны, в какой-то степени я с ней знаком и эту степень полагаю достаточной, чтобы отдавать первенство именно ему и говорить о нем уверенно.
До Маркса (да и после него, как мы можем все еще видеть во многих блогах) на историю человечества смотрели идеалистически, то есть полагали, что она руководится чьим-либо сознанием: или Бога-творца-вседержителя, или многих богов и духов, или, во всяком случае, сознанием людей. При этом игнорируя вопрос, откуда это сознание берется и каким закономерностям подчиняется - является ли оно чем-то внешним по отношению к материи (как его все еще часто представляет мой обычный собеседник в блогах), или же формой ее движения.
Такие идеалисты, даже отрицая существование Бога-Творца и языческих божков, представляют себе людей, желающих того или иного (притом эти желания берутся откуда-то в самих людях или их группах, а не являются выражением движения материи в целом) и стремящихся это реализовать. Если же им это не удается, то потому, что воля других людей им противостоит. Или потому, что еще «недостаточно овладели материей» - они полагают сознание человека чем-то внешним по отношению к материи, поэтому говорят про «подчинение природы» не иносказательно, а всерьез: полностью подчинили или не полностью, и к каким последствиям это ведет. В частности, они могут даже соглашаться с тем, что экономика определяет жизнь человечества - уровень производительных сил - но представляют себе при этом что-то вроде «духа, запертого в клетке тела»: то есть они воображают, что дух (их или чужая воля) ищет себе проявления и постепенно все больше подчиняет материю, но, вот беда, пока еще не полностью подчинил, пока все еще ограничен.
Можно еще сказать, что многие из таких - даже не дуалисты, а философские плюралисты: они не просто воображают себе две отдельные субстанции - идей и материи - взаимодействующие или отделенные друг от друга, но они еще полагают каждого человека полностью отдельным. Как будто есть некая человеческая единица, существующая вне и материальной, и идеальной сфер, поэтому от них полностью независимая и существующая автономно, но способная и той, и другой пользоваться, например, брать еду или мысли. И именно столкновение таких индивидов они себе воображают, говоря про то или иное движение человеческого общества.
Если же мы возьмем теорию Маркса, то там развитие человечества представляется сродни, скорее, развитию планеты: вот было сначала скопление газа и пылевых частиц; вот потом образовалось газовое облако; вот оно уплотнилось; вот обрело привычную нам форму и так далее.
Точно так же и человечество как форма движения материи сначала существовало в одном виде (первобытный коммунизм разбросанных по планете общин), потом в другом (множества таких общин стали соединяться в рабовладельческие государства), потом в третьем (феодализм), четвертом (капиталистическом, когда впервые в истории все человечество стало видимым образом единым организмом) и так далее.
Сообразно тому, как менялась форма Земли, менялась ее структура и характер взаимодействия образовывавших ее частиц. И то же самое мы можем сказать про человечество: переходя из одной формы в другую, имело разные структуры, и это находило отражение во взаимодействии образовывавших его частиц (собственно людей). «Если бы летящий камень имел сознание, он бы думал, что хочет упасть». А если бы каждая пылинка имела сознание, то она бы воспринимала трансформации Земли как переход от одной формации общества пылинок к другой.
Самая экономическая деятельность человека тут принимает несколько иной вид: вместо «клетки тела-материи, в которую заключен дух» (какой она видится идеалистам-плюралистам) и даже вместо образа, использовавшегося мной ранее (огонь захватывает все новые источники топлива), мы видим одну и ту же материю, переходящую в иные свои формы вследствие реализации одних и тех же присущих ей законов.
То есть даже использовавшийся мной ранее образ оказывается тут уже не вполне уместным, поскольку в нем огонь как бы действует сам: он захватывает, он разрастается. То есть пусть и иносказательно, но он наделяется субъектностью. В предыдущей иллюстрации это было уместно, поскольку обеспечивало преемственность образов от субъектного человечества к «субъектному» огню. Сейчас же представляется уместным выражаться точнее: ни человечество, ни огонь, ни планета Земля не являются субъектами - сами по себе они ничего не захватывают и не превращают в себя. Окружающие их частицы не являются чем-то, что им противостоит и сопротивляется захвату, а наоборот, они в не меньшей степени «стремятся» к переходу в состояние огня, чем огонь «стремится» поглотить их - поскольку это всего лишь две видимые формы одного и того же движения, движения одной и той же материи.
Поэтому на этом уровне обобщения представляется разумным всегда иметь в виду, что «человечество, покорившее материю (или, там, космос)», как и «человечество, подчинившее себе законы природы», могут употребляться тут только иносказательно, поскольку человечество само подчинено всему перечисленному. Если оно «покорило материю», то это «материя покорила саму себя». Если оно «подчинило себе законы природы», то это «законы природы подчинили сами себя».
На этом уровне и под этим углом зрения тоже есть место и обществу в целом, и индивидам. Только под обществом здесь понимается, скорее, человечество, и поэтому более разумным представляется говорить о «законах развития человечества», нежели о законах общественного развития. Или даже еще строже: о «законах движения человечества», поскольку развитие предполагает некое раскрытие, а движение является более широким понятием - и в той же степени, в какой мне привычно слышать о «законах движения (а не развития) Вселенной», я предпочитаю говорить и о «законах движения человечества».
Индивидам здесь место тоже есть, поскольку хотя человечество является цельной формой движения материи, оно содержит в себе множество частиц (людей). Но это не такие индивиды, которые сами из себя как-то рождают желания и силы, а, скорее, атомы, какие хотя и являются, по определению, неделимыми частицами чего-то, при этом, однако, выражают движение материи и подчинены ее законам.
В качестве не то что резюме, а скорее, побочного, но заключительного размышления: всякая дискуссия обычно очень выигрывает, если обсуждающие договариваются об одинаковом понимании терминов, и наоборот, затрудняется и удлиняется, если несколько собеседников спорят о чем-то, вкладывая в слова совершенно разные смыслы.
И вот я думаю, что если бы в обсуждениях собеседники могли также заранее договариваться, в рамках какой философской картины мира они ведут разговор, - беседы бы тоже очень выигрывали.
Многие известные мне люди смутно представляют себе основания, от которых отталкиваются и из которых исходят, и зачастую даже не вполне отделяют собственные (какие сами считают верными) от случайно у кого-то подхваченных. И тем не менее эти исходные точки задают все направление их мысли на каждом следующем уровне приближения: философский плюралист будет мыслить себя как принципиально отдельного от всех остальных, и поэтому принципиально же будет отрицать саму возможность «общего блага» - это будет именно принципиальное отрицание, поскольку он не мыслит себя общим с другими; идеалист будет полагать, что его сознание контролирует остальных или, наоборот, будет в ужасе склоняться перед каким-нибудь «лидером», которого будет считать обладающим волей, превосходящей всех остальных, и какого поэтому будет практически обожествлять; а монист-материалист, в отличие от двух предыдущих, будет без всякого пиетета относиться к отдельным «лидерам» и при этом полагать, что в кажущихся разнонаправленными и противоречивыми стремлениях людей действует одна и та же сила, притом в совершенно конкретном направлении.
И далее можно длить список вариаций, какие даны в опыте каждому даже в таком маленьком участке реальности, как русскоязычная блогосфера.
И, конечно, рассуждения отдельных людей могут быть ошибочными даже в рамках выбранной ими картины мира - содержать логические противоречия или не соответствовать имеющемуся у них опыту. Но очень часто они их исходным посылкам соответствуют. И противоречия с другими людьми заключаются именно в несоответствиях исходных посылок: монизм неизбежно будет вести к иным выводам (что делать на более низком уровне обобщения - например, в нашем быту и повседневности), нежели плюрализм; идеализм будет вести к иным выводам, нежели материализм, и так далее.
Поэтому интересно, будет ли когда-нибудь определение картины мира (гипотез, в рамках которых ведется обсуждение) таким же общеизвестным упрощающим разговор правилом как договоренность о терминах?
Со всем пониманием, что даже о терминах договариваться считают необходимым не все, я бы поставил, скорее, на то, что да, в ближайшем или, по крайней мере, не слишком далеком будущем прояснение исходных точек разговора будет столь же ясным и очевидным для беседующих, как и договоренность об одинаковых значениях используемых слов.