Хех...
Самая неприятная из тех временных мелкопакостей, которые имеют привычку случаться с завидной периодичностью - потеря трудоспособности ввиду отказа средств производства.
Особенно при теплом отношении как к самому процессу производства, так и к конечному его продукту.
Если вы вдруг подумали, что у старого финансиста аналитические винтики за синтетические ролики в мозгах зашли, и он вместо генерации профессиональных суждений сидит и складывает из карандашей и степлеров слово "жопа", или что у прикладного программиста накрылась последняя, отлаженная до оргастических звезд в глазах и неотбэкапленная версия шаблона пакетной загрузки данных, и он вместо починки оной сидит и пишет столбиком if-then-else-goto на хуй, то ошиблись. Ибо это совершенно нормально, и к самым неприятным производственным мелкопакостям отношение имеет поверхностное.
Машинка у меня швейная сломалась.
Что, впрочем, неудивительно. Тихая, нежная, ласковая и изящная японская девочка, мечтающая о шифоновых туманах, воздушном трепете кружев, мягких атласных волнах, любви и ласке была жестокой непреодолимой силой брошена на скорняжное производство. По законам военного времени, ненормируемо, без выходных, без жалости. С любовью не заботливой, а "давай, милая, ты у меня молодец, еще немножко, ты сможешь, всем тяжело, но надо, перерыв на перекур и чтобы потом без капризов". Вместо тонких и умелых пальцев шелкового денди в ее сокровенном нутре рвал уздечку грубый пейзанский вощёный лавсан. Вместо одухотворенно-салонной компании резных пуговок, разноцветных лент, потайных молний, шляпных резиночек над ней в груде разнокалиберного металла нависал брутальный промышленный пресс с закаленными пробойниками. Она сделала для фронта и для победы все, что могла. Ломая руки, надрывно плача, пытаясь откосить от выхода на работу и все равно выходя на нее после получения пайки. И из уважения и понимания. Она сделала даже больше, чем могла.
Три дня клинической смерти. Варианты уговоров, обнажения и любовного перебирания со знанием дела всех частей тела, просьб, рыка и даже "RTFM, Аленушка" с последующим трудоемким нахождением в закромах родины этого самого fm в попытке выяснить, может, чего в японских девушках есть непознанного, не привели к желаемому результату. Полевая хирургия дает положительный результат минут на десять, после чего положение пациента опять приходит в состояние "капец".
Доктору совершенно ясно, что без длительного и недешевого процесса трансплантации органов и протезирования японочка на ноги не встанет...
Жаль девчонку. Она действительно молодец, и любим мы друг друга сильно, хоть и своеобразно, и скучать друг по другу будем.
И все же поступлю я по-скотски. Пока она валяется в анабиозе, сделаю подарок на день рождения себе. На заработанные ей деньги. Габаритного мужика-немца куплю. Пусть на скорняжке себе бицуху надрывает. А ее лечить потом уже буду, к лету. И никаких больше дратв-шкур-железок, исключительно дыша духами и туманами, рождая нежное и странное...
А немец - это хорошо. Самый лучший из подельников немец у меня был. Старый, матерый, красавец. Без хитрых всяких талантов, но такой профи, что офигеть. Но это совсем другая история, я ее как-нибудь потом расскажу...
Особенно при теплом отношении как к самому процессу производства, так и к конечному его продукту.
Если вы вдруг подумали, что у старого финансиста аналитические винтики за синтетические ролики в мозгах зашли, и он вместо генерации профессиональных суждений сидит и складывает из карандашей и степлеров слово "жопа", или что у прикладного программиста накрылась последняя, отлаженная до оргастических звезд в глазах и неотбэкапленная версия шаблона пакетной загрузки данных, и он вместо починки оной сидит и пишет столбиком if-then-else-goto на хуй, то ошиблись. Ибо это совершенно нормально, и к самым неприятным производственным мелкопакостям отношение имеет поверхностное.
Машинка у меня швейная сломалась.
Что, впрочем, неудивительно. Тихая, нежная, ласковая и изящная японская девочка, мечтающая о шифоновых туманах, воздушном трепете кружев, мягких атласных волнах, любви и ласке была жестокой непреодолимой силой брошена на скорняжное производство. По законам военного времени, ненормируемо, без выходных, без жалости. С любовью не заботливой, а "давай, милая, ты у меня молодец, еще немножко, ты сможешь, всем тяжело, но надо, перерыв на перекур и чтобы потом без капризов". Вместо тонких и умелых пальцев шелкового денди в ее сокровенном нутре рвал уздечку грубый пейзанский вощёный лавсан. Вместо одухотворенно-салонной компании резных пуговок, разноцветных лент, потайных молний, шляпных резиночек над ней в груде разнокалиберного металла нависал брутальный промышленный пресс с закаленными пробойниками. Она сделала для фронта и для победы все, что могла. Ломая руки, надрывно плача, пытаясь откосить от выхода на работу и все равно выходя на нее после получения пайки. И из уважения и понимания. Она сделала даже больше, чем могла.
Три дня клинической смерти. Варианты уговоров, обнажения и любовного перебирания со знанием дела всех частей тела, просьб, рыка и даже "RTFM, Аленушка" с последующим трудоемким нахождением в закромах родины этого самого fm в попытке выяснить, может, чего в японских девушках есть непознанного, не привели к желаемому результату. Полевая хирургия дает положительный результат минут на десять, после чего положение пациента опять приходит в состояние "капец".
Доктору совершенно ясно, что без длительного и недешевого процесса трансплантации органов и протезирования японочка на ноги не встанет...
Жаль девчонку. Она действительно молодец, и любим мы друг друга сильно, хоть и своеобразно, и скучать друг по другу будем.
И все же поступлю я по-скотски. Пока она валяется в анабиозе, сделаю подарок на день рождения себе. На заработанные ей деньги. Габаритного мужика-немца куплю. Пусть на скорняжке себе бицуху надрывает. А ее лечить потом уже буду, к лету. И никаких больше дратв-шкур-железок, исключительно дыша духами и туманами, рождая нежное и странное...
А немец - это хорошо. Самый лучший из подельников немец у меня был. Старый, матерый, красавец. Без хитрых всяких талантов, но такой профи, что офигеть. Но это совсем другая история, я ее как-нибудь потом расскажу...