Dec 19, 2011 11:06
Москва-Саратов скорый, красно-серо-зеленый, бежит, стучит. Вагон плацкартный первый, после перецепки драйвера последний, биосортир засоренный, болтается, храпит, пердит, напирает на нос носками, теплым пивом, недоеденным грилем, пролитым ягуаром, сыростью.
Проводники, парни молоденькие в формах новеньких, взоры расфокусированные, заперлись вдвоем с запахами разными вкусными и звуками интересными.
Четыре утра. В тамбуре курю, втыкаю меланхолично в окошко запотевшее на из-под ног бегущие до самой до Москвы рельсы мокрые темные, рифмы слагаю странные, семафорам дарю.
Проводница в постбальзаке немудром-разговорчивом входит, мусора пакет тащит.
- Как думаете, - спрашивает, - не подожгут мусор-то мне?
- Да что Вы, - ответствую,- дама, кому же нужен этот поезд в огне и нам некуда больше бежать?
- Заплюют, - говорит, - обязательно. Обоссать еще могут. Лишь бы не подожгли. Мужики - они такие, они могут.
Обидно стало за мужиков до дрожи в глубинах душевных. И немедленно захотелось поджечь.
Да не смогла. Не мужик, видать, ох, не мужик... Права поездатая постбальзаковская.
В качестве реабилитации спёрла подстаканник. Да не удержалась, вернула перед выходом.
Никакой силы воли.
разговоры,
о вечном,
слова,
неисповедимые ебанашки