Как-то так. В порядке бреда.
А-ля 50-е в рамках маленького и незаслуженно похеренного литмоба.
Холодильник был открыт. В нем было сухо, тепло и полбутылки водки. Двое с ностальгическим трепетом взирали на грязноватую этикетку "Путинка", опасаясь нарушить идиллическую тишину и историчность момента.
Первые минуты культурного шока прошли.
- Надо же, - раздался шепот первого. - Какая древность...
- Сколько мы сможем выручить за раритет? - Второй был настроен экономически-приоритетно.
- Вечно ты о... Просто смотри. Где еще такое увидишь?
- Нигде. Даже в легендах только смутные упоминания. И без анализов ясно, что это подлинник. В такой глуши, в такой сохранности... Мы богаты, друг! Мы отвратительно, нецензурно, вопиюще, скандально богаты!
- Я... Да. но я... Я не уверен... Это может быть опасно.
- Что? Выставим на аукцион, оторвут с руками, а с такими средствами какое нам опасность? Ах, почет и поклонение, ах, власть, ах, девочки, ах, мать их...
- Опасно. Ты помнишь?
- Ох уж эта родовая память! Погоди... Ты что - хочешь попробовать???
- Не знаю. Не уверен. А вдруг? Ты же политик, ты всегда хотел изменить мир, разве нет?
- Ну не такими же способами! Хотя я полагаю, что эти предания - редкостная дезинформация, призванная поддерживать социальную стабильность и политическую толерантность нашего общества. К тому же это - отрава. К тому же подобное мало того, что запрещено всеми законами, да еще и отвратительно вандально. Как, давясь древним мрамором, жевать ноги Венере Милосской, как испражняться на Матиссовский "Танец"... И вообще я не Он. Я высокоразвитое существо, черт дери. Потому в честь меня не называют убийственные демотиваторы. Так что безопасно будет. По чуть-чуть? Там много, никто не заподозрит, остатков более чем для выставления на аукцион, такая замануха, ох, умеешь ты раскордажить психику...
- По чуть-чуть. Я чувствую себя преступником... Это так возбуждает. Клянись, что не расскажешь.
- Я в деле, друг. Глаз даю.
Покореженный, ржавый, косо вросший в запекшуюся в стародавние времена землю тундры холодильник был открыт. В нем было сухо и тепло. Все эти разговоры о ядерной зиме - хрень собачья и человечья, нарушающая законы физики. Один из факторов ядерного взрыва, если этих взрывов от всех и всем - залог вечного лета и расширения идеальной среды обитания для сильнейших.
- Забавно! - Пошевелил усиками первый, отбрасывая пустую бутылку. - Такая легкость, четкость сознания и вселенская любовь к себе и близким в организме! И этот прогнивший насквозь мир... И эти остальные ушлепки... Ненавижу! Что за мерзость, что за жизнь, что за...
- Хочется песен орать, тебя и барышень любить, и хитин неебически чешется. И насрать на всё остальное. Задрали. Слышь, а у меня в министерстве есть какой-то чемодан с красной кнопкой. В музее лежит. Говорят, сильная вещь. Врут небось, что Его еще. Тот самый, который он обнимал после полбутылки демотиватора имени себя. Хочешь посмотреть?
- А то!
Холодильник был открыт и вопиюще пуст. Два высокопоставленных пьяных таракана в обнимку маршировали к правительственному планетолету.
Из-за косой дверцы древнего морозильного агрегата за ними наблюдала плешивая крыса. "Валяйте, господа, как долго мы этого ждали. Очень скоро этот мир будет наш!"
Холодильник был открыт. Умудрен и насмешливо-печален. Родившийся в незапамятные годы под воздействием электромагнитного импульса мозг в его термостате философски улыбался и смутно сожалел только о том, что Арнольд Шварценеггер сгинул в Лету. В ближайшем будущем руинам холодильников понадобится вождь.
Холодильник был открыт. В нем было сухо, тепло и полбутылки водки. Двое с ностальгическим трепетом взирали на грязноватую этикетку "Путинка", опасаясь нарушить идиллическую тишину и историчность момента.
Первые минуты культурного шока прошли.
- Надо же, - раздался шепот первого. - Какая древность...
- Сколько мы сможем выручить за раритет? - Второй был настроен экономически-приоритетно.
- Вечно ты о... Просто смотри. Где еще такое увидишь?
- Нигде. Даже в легендах только смутные упоминания. И без анализов ясно, что это подлинник. В такой глуши, в такой сохранности... Мы богаты, друг! Мы отвратительно, нецензурно, вопиюще, скандально богаты!
- Я... Да. но я... Я не уверен... Это может быть опасно.
- Что? Выставим на аукцион, оторвут с руками, а с такими средствами какое нам опасность? Ах, почет и поклонение, ах, власть, ах, девочки, ах, мать их...
- Опасно. Ты помнишь?
- Ох уж эта родовая память! Погоди... Ты что - хочешь попробовать???
- Не знаю. Не уверен. А вдруг? Ты же политик, ты всегда хотел изменить мир, разве нет?
- Ну не такими же способами! Хотя я полагаю, что эти предания - редкостная дезинформация, призванная поддерживать социальную стабильность и политическую толерантность нашего общества. К тому же это - отрава. К тому же подобное мало того, что запрещено всеми законами, да еще и отвратительно вандально. Как, давясь древним мрамором, жевать ноги Венере Милосской, как испражняться на Матиссовский "Танец"... И вообще я не Он. Я высокоразвитое существо, черт дери. Потому в честь меня не называют убийственные демотиваторы. Так что безопасно будет. По чуть-чуть? Там много, никто не заподозрит, остатков более чем для выставления на аукцион, такая замануха, ох, умеешь ты раскордажить психику...
- По чуть-чуть. Я чувствую себя преступником... Это так возбуждает. Клянись, что не расскажешь.
- Я в деле, друг. Глаз даю.
Покореженный, ржавый, косо вросший в запекшуюся в стародавние времена землю тундры холодильник был открыт. В нем было сухо и тепло. Все эти разговоры о ядерной зиме - хрень собачья и человечья, нарушающая законы физики. Один из факторов ядерного взрыва, если этих взрывов от всех и всем - залог вечного лета и расширения идеальной среды обитания для сильнейших.
- Забавно! - Пошевелил усиками первый, отбрасывая пустую бутылку. - Такая легкость, четкость сознания и вселенская любовь к себе и близким в организме! И этот прогнивший насквозь мир... И эти остальные ушлепки... Ненавижу! Что за мерзость, что за жизнь, что за...
- Хочется песен орать, тебя и барышень любить, и хитин неебически чешется. И насрать на всё остальное. Задрали. Слышь, а у меня в министерстве есть какой-то чемодан с красной кнопкой. В музее лежит. Говорят, сильная вещь. Врут небось, что Его еще. Тот самый, который он обнимал после полбутылки демотиватора имени себя. Хочешь посмотреть?
- А то!
Холодильник был открыт и вопиюще пуст. Два высокопоставленных пьяных таракана в обнимку маршировали к правительственному планетолету.
Из-за косой дверцы древнего морозильного агрегата за ними наблюдала плешивая крыса. "Валяйте, господа, как долго мы этого ждали. Очень скоро этот мир будет наш!"
Холодильник был открыт. Умудрен и насмешливо-печален. Родившийся в незапамятные годы под воздействием электромагнитного импульса мозг в его термостате философски улыбался и смутно сожалел только о том, что Арнольд Шварценеггер сгинул в Лету. В ближайшем будущем руинам холодильников понадобится вождь.