Героическое
Сняли гипс. Пытаюсь разрабатывать бабоягину костяную ногу. Дается с трудом и болью.
Вчера целый один раз выводила гулять собака. На двух ногах, без костылей, опа как!
Штормовой ветер. Косой дождь, перемежающийся мелким градом. Шустро шурующие по небу тучи. Засыпанные выше щиколотки яркими мокрыми листьями дорожки. "Буря, скоро грянет буря!" Собак, обожающий такую погоду, встает в наикрасивейшие боевые стойки и рвет поводок, как будто этот раз в его жизни - последний, и надо успеть всё. Я, с перекошенным от усилий таблом и стиснутыми зубами, через боль ковыляю за ним, прогоняя по извилинам мозга всю ненормативную лексику на трех языках и чувствуя себя гибридом Сашки Матросова и Павки Корчагина.
Меня обгоняют двое: ископаемая бабулька ведет из школы девочку лет семи-восьми, видимо, правнучку. Уверенно ведущий мелодию старческий голос скрашивает девочкино путешествие: "Расправив широкие плечи, вперед комсомольцы идут".
Вчера целый один раз выводила гулять собака. На двух ногах, без костылей, опа как!
Штормовой ветер. Косой дождь, перемежающийся мелким градом. Шустро шурующие по небу тучи. Засыпанные выше щиколотки яркими мокрыми листьями дорожки. "Буря, скоро грянет буря!" Собак, обожающий такую погоду, встает в наикрасивейшие боевые стойки и рвет поводок, как будто этот раз в его жизни - последний, и надо успеть всё. Я, с перекошенным от усилий таблом и стиснутыми зубами, через боль ковыляю за ним, прогоняя по извилинам мозга всю ненормативную лексику на трех языках и чувствуя себя гибридом Сашки Матросова и Павки Корчагина.
Меня обгоняют двое: ископаемая бабулька ведет из школы девочку лет семи-восьми, видимо, правнучку. Уверенно ведущий мелодию старческий голос скрашивает девочкино путешествие: "Расправив широкие плечи, вперед комсомольцы идут".