Аня Старобинец. Про любовь
Сохраню здесь, чтоб не потерять.
Текст, прочитанный в ФБ.
Про любовь.
Когда я была ребенком, в семье не было принято говорить о любви. Подразумевалось, что любовь нужно демонстрировать - а то и доказывать - поведением и поступками. Словами тоже не возбранялось, но не в лоб, а как-то в обход, намеками, косвенно.
Я выросла с уверенностью, что фраза «я люблю тебя» произносится в начале отношений как, грубо говоря, обозначение серьезности намерений, а затем может быть повторена только на пике эмоций, в ситуации напряженно-катарсической или даже скорее трагической, после скандала, на грани разрыва, в попытке примирения. Допускалось также написать ее или произнести в трубку в процессе долгой разлуки. Я использовала эту фразу именно так на протяжении многих лет, и мои партнеры вели себя так же - либо в силу аналогичного склада характера и воспитания, либо боясь показаться мне излишне пафосными и сентиментальными.
Примерно так же все затевалось и с Сашей. Он признался в любви в самых изысканных выражениях в письме, за которым последовали два года взаимной нервотрепки с разрывами и воссоединениями, жили мы при этом в разных странах, так что, в общем, «пафос» казался вполне уместным.
Когнитивный диссонанс случился спустя два года, когда Саша ко мне переехал. Оказалось, что фразу «я люблю тебя» он считает нужным говорить человеку, с которым живет, не просто каждый день, и даже не несколько раз в день, а примерно раз в полчаса. Он произносил ее так естественно, настолько без усилий и без надрыва, настолько вне контекста, он при этом так простодушно ждал того же в ответ и так бесцеремонно меня теребил, если я пыталась не отвечать, что первые пару недель я пребывала в состоянии изумления и ступора. «Я люблю тебя. Я тебя люблю. А ты меня любишь? А чего не говоришь? Скажи, что ты меня любишь!». Это было примерно как если ты решил завести овчарку, чтобы вместе с ней защищать от злых соседей свою избу суровыми зимними вечерами, а в итоге обнаружил себя живущим с огромным веселым щенком, который скачет вокруг тебя, лижет руки и молотит хвостом, опрокидывая стоящее в прихожей ружье.
Еще примерно с месяц я смущенно, неловко и уж точно не каждый раз, а в лучшем случае каждый пятый, выдавливала из себя ответные три слова - которые, по моему разумению, не следовало «растрачивать по пустякам», и ценность которых, по моему ощущению, от частоты эксплуатации падала.
Саша, наблюдая мои мучения, периодически цитировал про «старого солдата, который не знает слов любви», был терпелив, но при этом непреклонен - и через полгода добился результата: я научилась говорить эту фразу непринужденно и перестала смущаться, когда слышала ее в свой адрес «без повода». Еще через полгода я перестала понимать, как и зачем я раньше жила иначе, в этой своей холодной и суровой избе, без любви и без ее слов, естественных, как «передай соль».
Наша дочь тоже подхватила эти три слова, повторяя их за нами автоматически, получая их от нас, особенно от Саши, без ограничений. Она выросла с привычкой говорить и слышать эту фразу каждый день - без надрыва, без пафоса, не для того, чтобы загладить вину, не для чего, не вкладывая в нее никаких дополнительных смыслов…
Мы закончили тем, с чего начинали, только наоборот, в зеркальном отражении смерти. Все последние дни я говорила ему эти три слова, раз в полчаса, не реже, а он лишь изредка отвечал, он уже с трудом говорил. И у этих слов была ценность последних слов, произносимых перед разлукой.
...И вот - Левочка. Ему три года, он скачет вокруг меня, как щенок, - неуклюжий, слюнявый, с большими лапами. Говорят, что мальчики грубее и жестче, чем девочки, но мне достался нежный щенок. Он давно уже умеет говорить всё, но эти три слова употребляет осознанно месяца три. «Я люблю тебя», - то, что я слышу (и говорю в ответ), проснувшись и засыпая. «Я люблю тебя» - то, что я слышу (и говорю в ответ) раз где-то в полчаса, без всякого повода, просто так. Потому, что ему хочется это сказать и это услышать.
Потому, что из этих слов сплетена невидимая веревочка, которую протягивают и за которую цепляются, чтобы жить.