Ланцберг
Наткнулась на просторах интернета на замечательные строки о любимом авторе.
zhurnal.lib.ru/i/iwanow_dmitrij_aleksandrowich/lancberg.shtml
Утащу себе на память, так созвучны эти мысли моим, так близки и дороги и мне, и автору тех строк творчество Владимира Ланцберга.
Чваков Димыч
"НЕВИДИМКОЙ СТРАННЫЙ ДЫМ..."
(памяти Владимира Ланцберга, Поэта от Бога, Барда по Совести)
"НЕВИДИМКОЙ СТРАННЫЙ ДЫМ..."
(памяти Владимира Ланцберга, Поэта от Бога, Барда по Совести)
"Поэт должен жить долго -
чтобы все успеть сочинить,
чтобы успели издать его стихи,
чтобы успели его заметить,
чтобы успели воздать должное...
А я ждать не люблю.
Написал, что хотел, - и помер:
лучше не буду поэтом!"
Владимир Ланцберг
1986
Невидимкой странный дым
По земле расползся плоско.
Это утро пахнет воском,
Что за год идет за ним?
Может, тот грядет в дыму
Год непрошенный, который
Похоронною конторой
Станет мне,
Тебе,
Ему?
Пальцы чьей-нибудь руки
Между прочим (впрочем, дескать)
С восковым мертвящим блеском
День и ночь плетут венки.
Солнце в них мигнет, взойдя.
Вот и первая примерка -
Чтобы память не померкла
До апрельского дождя.
Невидимкой странный дым
По земле расползся плоско.
Это утро пахнет воском -
Страшный год идет за ним?..
Врешь! И дым совсем не тот -
Это запах вешних вишен,
Это гул пчелиный слышен,
Это май.
Он здесь.
Он ждет!
Из песен Владимира Ланцберга, 3 января 1976 г.
На СИ одно время было поветрие: многие поэты сочиняли эпиграммы, Друг на друга и на людей известных. А у меня противоветрие. Я попытался написать серьёзную заметку о великом барде, который не был так популярен, как Высоцкий, Окуджава и Визбор...
Попытался и понял, что не осилю. Неподъёмно получается... для меня...
А с чего всё началось?
Месяцев девять назад я обнаружил, пожалуй, наиболее полный сайт, освещающий жизнь бардовской песни и всего, что с ней связано. Сетевой ресурс, на котором каждому желающему доступны тексты песен бардов советского и постсоветского времени.
Для меня не было сомнений. Первым делом - на странички авторов, с которыми связана студенческая, питерская и киевская, юность. Сухарев, Луферов, Виктор Фёдоров, Кимельфельд, Александр Мирзоян и, конечно же, Владимир Ланцберг.
И тут сразу... как обухом по голове. 29 сентября 2005 года умер... Берг... Так называли Ланцберга друзья. Берг, гора... Огромная гора, поросшая тенистыми лесами метафор, ароматными травами терпких рифм, в которых водятся певчие птицы гитарных аккордов...
Оказывается Ланцберг умер почти год назад... Вот не знал...
"...и уходит из-под ног небосвод голубой, самый трудный, самый главный перевал..." Пришло в голову сразу... Берг... перевал... из-под ног... ушёл... не спеши трубить отбой...
Бардовскую песню услышал впервые в 1975-ом... До поступления на мат-мех ЛГУ не доводилось. В провинции слушали только радио. А там: "Мой адрес Советский Союз" по "Маяку" и Сева Новгородцев под вокал Фредди Меркьюри на BBC. Ну, разве что, "За туманом" Кукина в оркестровой версии... и Высоцкий в исполнении "летающей легенды Северов", командира ЛИ-2, дяди Миши Чернобая. Но для этого нужно тихонько сидеть под дверями кухни, где взрослые пока не наладились говорить о работе...
И вот Питер. Знакомство началось с классиков бардовской песни. Окуджава, Кукин, Клячкин, Городницкий, Дольский... А "Зелёный поезд" существовал сам по себе. Это для меня была уже народная песня, ни за кем из авторов не закреплённая. Что-то вроде куплетов. И холера в ней воспринималась в качестве какого-то умозрительно-ругательного оборота. Не осознавалось, что речь идёт о вполне конкретной эпидемии, которая ещё совсем недавно...
И тут мне говорят, будто эту песню написал некий Ланцберг, саратовский студент, который не смог выехать не то из зоны дислокации стройотряда (Астраханская область), не то с места прохождения производственной практики по причине карантина. Холера ясна... знаете ли. Почти Пушкин в Болдине.
Потом были другие.... Другие встречи с песнями Берга. И, о, чудо (!), практически очно, практически глаза в глаза. Конечно, не на тесной кухне застойного застолья, но тоже не худо... Клуб КСП "Восток". Двойное посвящение. Ртутное солнце. Сознательно пишу названия песен без кавычек, поскольку это для меня уже НА-РИ-ЦА-ТЕЛЬ-НО! И ещё... и ещё... Другие песни, их много...
Ланцбергом нельзя насытиться. Пусть меня упрекнут, пусть меня поставят на место, дескать, негоже лицедея равнять с гением... а я скажу всё равно: песни Владимира Ланцберга можно слушать и слушать, рассыпаясь в мелкую пыль собственного восторга. Тексты его глубоки и проникновенны почти всегда. А вместе со звучанием гитары и тембром его негромкого с юношеским придыханием голоса получается такой бешеный букет неконтролируемого восхищения, готового выплеснуться наружу, несмотря на кажущуюся меланхоличность автора (читай - исполнителя), что... И в самом деле, ЧТО?
Неужели негромкий голос? Так таких много...
Невероятная мелодичность музыки? Не сказал бы...
Качество стихов? Пожалуй, но есть много бардов, которые умеют не хуже...
Тогда ЧТО? А то, что песни Ланцберга - это АБСОЛЮТНОЕ попадание в унисон мыслям студента технического ВУЗа, в меру ироничного, в меру подверженного хандре, с безразмерным оптимизмом и неувядающим чувством юмора. Это Ланцберг. Это мой Ланцберг.
Здравствуйте, сливоглазые, длиннокепкие братья армяне... Саратовский вальс...
Этюд ночью...
Опять я различаю нерв этих песен... Хотя их редко можно услышать по радио. Вернее сказать, никогда...
Ланцберг сделал из меня мужчину. Вернее, не совсем так. Его романтизм... сделал ЭТО со мной. Помните? "Последний товарняк", "Анкерок".
Когда я учился в Киеве, песня Берга "Пора в дорогу" стала гимном нашего Самотлорского стройотряда "Бумеранг-79". Мы привезли её с Серёгой Платоновым после поездки в Питер в период каникул по моим старым связям.
А были же ещё...
Разговор с помешанным, Дым, Про Христа, Колыбельная, Голова... Ртутное солнце. Я не знаю, что делать... Сколько раз я вспоминал эту песню, когда было кисло и гадко на душе? Сколько?
Я не знаю, что делать, помоги, старина, посоветуй... И Ланцберг советовал, помогал. Он всегда был рядом...
Я не знаю, что делать, помоги, старина, посоветуй.
Не ищу я ни денег, ни жены и ни нового света.
Мне б осеннюю полночь, да звенящую тонкую нить,
Чтобы главное вспомнить, а все остальное забыть.
Паутина и плесень, город грязи и каменной скуки,
Тесный круг старых песен и далекие нежные руки.
Темной улочки тайны, да дождливых ночей забытье,
Да раскрытые ставни в бессонном окошке ее.
Все, что было - исчезло, тех, кто дорог, дороги умчали,
И, старик, если честно, что-то плохо мне спится ночами.
И на небо рябое, в ожиданье, гляжу я с утра,
И работа, работа, и отложенных строчек гора...
Владимир Ланцберг редко выступал со сцены. Сольные концерты не для него. Берг не считал это необходимым... до поры...
А мне посчастливилось... Три раза. У Берга была совершенно особенная манера пения. Она многим не нравилась. Ланцберг никогда не заигрывал с залом и не пытался установить с ним контакт. Он строил себе воображаемую декорацию... Палатку, там, избу, непротопленную русскую баню зимой, парапет набережной под утро...
Все кто хотел, могли попасть в это авторское пространство... остальные с концерта уходили. Это не касается тех, разумеется, кто шёл конкретно "на Ланцберга" или был фанатом бардовской песни. Я имею в виду людей достаточно случайных, которые попадали на концерты Берга, поскольку КСП-шники были в моде в то время.
Возможно, что я не совсем прав, но так мне представлялось тогда... да, и сейчас, пожалуй, тоже...
Пир, чума...
Если генерал попросит барда...
Когда я видел его в последний раз? В 1988-ом году... Весной... В Печорском доме офицеров. Он исполнял свои песни, будто бы находясь в особом пространстве, которое строил себе прямо на сценических подмостках... Ему там пелось уютнее, чем с ощущением полного контакта с залом, как это принято у маститых эстрадных исполнителей... Можно было попасть в это пространство. Только очень тихо войти в него... и сидеть, затаив дыхание.
А он пел... "Три квартала на Вольской", "Синеву", "Песню старика"... Помните: "...а у года в обойме в пружины свиты времена, знать в моей продырявленной шкуре добавится дыр..."?
Он пел "Этюд ночью", "Этюд в сумерки"... "про Христа" ("тишина, и куда глаза не пяль...")
В годы Михайломки, которую многие до сих пор называют Перестройкой, хотя ничего в те времена не перестраивалось, а попросту уничтожалось, как виноградники под ножом бульдозера, Ланцберг ездил по стране и пытался своим необычным виденьем мира вселить в обессиленных леденящей пустотой магазинных полок людей веру. Веру в то, что всё будет прекрасно, когда есть такая, казалось бы, тихая поэзия, исполняемая негромким голосом под нежную гитару, и всё это вместе бередит душу, не оставляет равнодушным, призывает любить жизнь, как бы ни было трудно.
А ломалось на старте либеральной танковой речи всё. Цинизм и непрофессионализм проникали во все отрасли. Тогда это не носило массового характера, как в более поздние годы, но именно в то время пугало наиболее сильно. Профессионалы начинали заниматься кооперативной ерундой, чтобы выжить, на их место, как по мановению волшебной палочки от Алена Даллеса, становились деятельные дилетанты. Не минула чаша сия и сферу нематериальных ценностей. У Ланцберга тоже было что сказать, хотя говорил он тогда немного...
Великий русский писатель
Аристарх Геннадьевич Буроперов
сказал, что все относительно,
и был относительно прав.
Великий русский читатель
Владимир Исаакович Ланцберг
потому, вероятно, и великий,
что в этом абсолютно убежден.
Великий русский издатель
весь, какой был, уже вышел,
и эти великие мысли
вряд ли увидят свет.
1988 г.
И снова ко мне приходят стихи Ланцберга... "Жизнь, как жизнь... проскакиваешь мимо..."
А сейчас я вспоминаю "Кривой сучок", когда умники из числа ныне читающих пытаются облить меня грязью. Помогает. Спасибо, Владимир Исаакович.
А эту колыбельную хотелось бы спеть над могилой Ланцберга...
Колыбельная для Саши
Владимир Ланцберг А.Краснопольскому
Не зима, не весна, не осень...
На распутье застрял слегка.
В небе месяц плывет без весел,
Зарывается в облака.
Все естественно так и мило,
Самый раз рубануть сплеча.
Что ж не вовремя защемила
Та, чье имя - "тоска-печаль"?
Что грустишь у себя ж в опале?
Чем душа твоя нечиста?
Может, снится, что враз опали
Все четыре звезды Креста?
И нетронутым струнам песни
Что ж не скажешь, мол, не пора ль?
Март - он явится, даже если
Не окончился твой февраль.
Этот март не последний вовсе,
Просто ты не в себе пока,
Просто месяц плывет без весел,
Зарывается в облака.
29 февраля 1976 г.
Только теперь саму песню нужно назвать колыбельной для Володи... Не возражаете?
А вот моя любимая... из Ланцберга...
Это только расставанье...
Владимир Ланцберг, посвящение О.К.
Это только расставанье.
Как ни жаль, но навсегда.
Вот и все. Прощай - не мучься и не мучай.
Два весла, и скрип уключин,
И тяжелая вода,
И под банкой - анкерок
На всякий случай.
Можно в ветер окунуться,
Можно с чертом на пари,
Все несчастья, все напасти накликая.
Одиноко режут воду
Золотые фонари.
Фрези Грант - простите, кто она такая?
Может, странно, но, признаться,
Я совсем ее не жду
И в ночи ей фонарем махать
Не буду.
Просто, каюсь, не расслышал
В лихорадочном бреду,
Как зовут
Мое обманчивое чудо.
Два весла, и скрип уключин,
И восток светлей чуть-чуть...
Может, вовсе мне искать ее
Не надо?
Просто мне в бреду казалось:
Суждено когда-нибудь
Обнаружить, что Несбывшееся -
Рядом!
Это только расставанье.
Как ни жаль, но навсегда.
Вот и все. Прощай - не мучься и не мучай.
Два весла, и скрип уключин,
И тяжелая вода,
И под банкой - анкерок
На всякий случай.
1970 г.
... и ещё... простите, что не о том всё... получается...
Извините, мне не до красоты слога сейчас. Я прощался с другом. Другом, с которым не был знаком лично... но который ухитрился вдохнуть в вашего покорного слугу что-то такое, от чего нет мне теперь спокойной жизни.
Чувствую, не просто так прошла наша странная дружба, наше одностороннее общение. Будто сосуд моего воображения был наполнен мыслями и чувствами Барда. Они перебродили, наполнились новой силой и теперь всё время просятся на бумагу, в материальный мир, где уже нет Ланцберга. Но на нашей старушке-Земле ещё звучат с космическим потрескиванием шумов Вселенной старые записи Владимира Исааковича, ещё исполняются его песни у костров и в студенческих общежитиях, на бардовских фестивалях и в тесных кухоньках из давно замешанного хрущовского теста... И значит - жизнь продолжается!
"Пора в дорогу, старина, подъём пропет,
Ведь ты же сам мечтал услышать, старина,
Как на заре стучатся волны в парапет,
И чуть звенит бакштаг, как первая струна".
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
29 сентября 2006 года
zhurnal.lib.ru/i/iwanow_dmitrij_aleksandrowich/lancberg.shtml
Утащу себе на память, так созвучны эти мысли моим, так близки и дороги и мне, и автору тех строк творчество Владимира Ланцберга.
Чваков Димыч
"НЕВИДИМКОЙ СТРАННЫЙ ДЫМ..."
(памяти Владимира Ланцберга, Поэта от Бога, Барда по Совести)
"НЕВИДИМКОЙ СТРАННЫЙ ДЫМ..."
(памяти Владимира Ланцберга, Поэта от Бога, Барда по Совести)
"Поэт должен жить долго -
чтобы все успеть сочинить,
чтобы успели издать его стихи,
чтобы успели его заметить,
чтобы успели воздать должное...
А я ждать не люблю.
Написал, что хотел, - и помер:
лучше не буду поэтом!"
Владимир Ланцберг
1986
Невидимкой странный дым
По земле расползся плоско.
Это утро пахнет воском,
Что за год идет за ним?
Может, тот грядет в дыму
Год непрошенный, который
Похоронною конторой
Станет мне,
Тебе,
Ему?
Пальцы чьей-нибудь руки
Между прочим (впрочем, дескать)
С восковым мертвящим блеском
День и ночь плетут венки.
Солнце в них мигнет, взойдя.
Вот и первая примерка -
Чтобы память не померкла
До апрельского дождя.
Невидимкой странный дым
По земле расползся плоско.
Это утро пахнет воском -
Страшный год идет за ним?..
Врешь! И дым совсем не тот -
Это запах вешних вишен,
Это гул пчелиный слышен,
Это май.
Он здесь.
Он ждет!
Из песен Владимира Ланцберга, 3 января 1976 г.
На СИ одно время было поветрие: многие поэты сочиняли эпиграммы, Друг на друга и на людей известных. А у меня противоветрие. Я попытался написать серьёзную заметку о великом барде, который не был так популярен, как Высоцкий, Окуджава и Визбор...
Попытался и понял, что не осилю. Неподъёмно получается... для меня...
А с чего всё началось?
Месяцев девять назад я обнаружил, пожалуй, наиболее полный сайт, освещающий жизнь бардовской песни и всего, что с ней связано. Сетевой ресурс, на котором каждому желающему доступны тексты песен бардов советского и постсоветского времени.
Для меня не было сомнений. Первым делом - на странички авторов, с которыми связана студенческая, питерская и киевская, юность. Сухарев, Луферов, Виктор Фёдоров, Кимельфельд, Александр Мирзоян и, конечно же, Владимир Ланцберг.
И тут сразу... как обухом по голове. 29 сентября 2005 года умер... Берг... Так называли Ланцберга друзья. Берг, гора... Огромная гора, поросшая тенистыми лесами метафор, ароматными травами терпких рифм, в которых водятся певчие птицы гитарных аккордов...
Оказывается Ланцберг умер почти год назад... Вот не знал...
"...и уходит из-под ног небосвод голубой, самый трудный, самый главный перевал..." Пришло в голову сразу... Берг... перевал... из-под ног... ушёл... не спеши трубить отбой...
Бардовскую песню услышал впервые в 1975-ом... До поступления на мат-мех ЛГУ не доводилось. В провинции слушали только радио. А там: "Мой адрес Советский Союз" по "Маяку" и Сева Новгородцев под вокал Фредди Меркьюри на BBC. Ну, разве что, "За туманом" Кукина в оркестровой версии... и Высоцкий в исполнении "летающей легенды Северов", командира ЛИ-2, дяди Миши Чернобая. Но для этого нужно тихонько сидеть под дверями кухни, где взрослые пока не наладились говорить о работе...
И вот Питер. Знакомство началось с классиков бардовской песни. Окуджава, Кукин, Клячкин, Городницкий, Дольский... А "Зелёный поезд" существовал сам по себе. Это для меня была уже народная песня, ни за кем из авторов не закреплённая. Что-то вроде куплетов. И холера в ней воспринималась в качестве какого-то умозрительно-ругательного оборота. Не осознавалось, что речь идёт о вполне конкретной эпидемии, которая ещё совсем недавно...
И тут мне говорят, будто эту песню написал некий Ланцберг, саратовский студент, который не смог выехать не то из зоны дислокации стройотряда (Астраханская область), не то с места прохождения производственной практики по причине карантина. Холера ясна... знаете ли. Почти Пушкин в Болдине.
Потом были другие.... Другие встречи с песнями Берга. И, о, чудо (!), практически очно, практически глаза в глаза. Конечно, не на тесной кухне застойного застолья, но тоже не худо... Клуб КСП "Восток". Двойное посвящение. Ртутное солнце. Сознательно пишу названия песен без кавычек, поскольку это для меня уже НА-РИ-ЦА-ТЕЛЬ-НО! И ещё... и ещё... Другие песни, их много...
Ланцбергом нельзя насытиться. Пусть меня упрекнут, пусть меня поставят на место, дескать, негоже лицедея равнять с гением... а я скажу всё равно: песни Владимира Ланцберга можно слушать и слушать, рассыпаясь в мелкую пыль собственного восторга. Тексты его глубоки и проникновенны почти всегда. А вместе со звучанием гитары и тембром его негромкого с юношеским придыханием голоса получается такой бешеный букет неконтролируемого восхищения, готового выплеснуться наружу, несмотря на кажущуюся меланхоличность автора (читай - исполнителя), что... И в самом деле, ЧТО?
Неужели негромкий голос? Так таких много...
Невероятная мелодичность музыки? Не сказал бы...
Качество стихов? Пожалуй, но есть много бардов, которые умеют не хуже...
Тогда ЧТО? А то, что песни Ланцберга - это АБСОЛЮТНОЕ попадание в унисон мыслям студента технического ВУЗа, в меру ироничного, в меру подверженного хандре, с безразмерным оптимизмом и неувядающим чувством юмора. Это Ланцберг. Это мой Ланцберг.
Здравствуйте, сливоглазые, длиннокепкие братья армяне... Саратовский вальс...
Этюд ночью...
Опять я различаю нерв этих песен... Хотя их редко можно услышать по радио. Вернее сказать, никогда...
Ланцберг сделал из меня мужчину. Вернее, не совсем так. Его романтизм... сделал ЭТО со мной. Помните? "Последний товарняк", "Анкерок".
Когда я учился в Киеве, песня Берга "Пора в дорогу" стала гимном нашего Самотлорского стройотряда "Бумеранг-79". Мы привезли её с Серёгой Платоновым после поездки в Питер в период каникул по моим старым связям.
А были же ещё...
Разговор с помешанным, Дым, Про Христа, Колыбельная, Голова... Ртутное солнце. Я не знаю, что делать... Сколько раз я вспоминал эту песню, когда было кисло и гадко на душе? Сколько?
Я не знаю, что делать, помоги, старина, посоветуй... И Ланцберг советовал, помогал. Он всегда был рядом...
Я не знаю, что делать, помоги, старина, посоветуй.
Не ищу я ни денег, ни жены и ни нового света.
Мне б осеннюю полночь, да звенящую тонкую нить,
Чтобы главное вспомнить, а все остальное забыть.
Паутина и плесень, город грязи и каменной скуки,
Тесный круг старых песен и далекие нежные руки.
Темной улочки тайны, да дождливых ночей забытье,
Да раскрытые ставни в бессонном окошке ее.
Все, что было - исчезло, тех, кто дорог, дороги умчали,
И, старик, если честно, что-то плохо мне спится ночами.
И на небо рябое, в ожиданье, гляжу я с утра,
И работа, работа, и отложенных строчек гора...
Владимир Ланцберг редко выступал со сцены. Сольные концерты не для него. Берг не считал это необходимым... до поры...
А мне посчастливилось... Три раза. У Берга была совершенно особенная манера пения. Она многим не нравилась. Ланцберг никогда не заигрывал с залом и не пытался установить с ним контакт. Он строил себе воображаемую декорацию... Палатку, там, избу, непротопленную русскую баню зимой, парапет набережной под утро...
Все кто хотел, могли попасть в это авторское пространство... остальные с концерта уходили. Это не касается тех, разумеется, кто шёл конкретно "на Ланцберга" или был фанатом бардовской песни. Я имею в виду людей достаточно случайных, которые попадали на концерты Берга, поскольку КСП-шники были в моде в то время.
Возможно, что я не совсем прав, но так мне представлялось тогда... да, и сейчас, пожалуй, тоже...
Пир, чума...
Если генерал попросит барда...
Когда я видел его в последний раз? В 1988-ом году... Весной... В Печорском доме офицеров. Он исполнял свои песни, будто бы находясь в особом пространстве, которое строил себе прямо на сценических подмостках... Ему там пелось уютнее, чем с ощущением полного контакта с залом, как это принято у маститых эстрадных исполнителей... Можно было попасть в это пространство. Только очень тихо войти в него... и сидеть, затаив дыхание.
А он пел... "Три квартала на Вольской", "Синеву", "Песню старика"... Помните: "...а у года в обойме в пружины свиты времена, знать в моей продырявленной шкуре добавится дыр..."?
Он пел "Этюд ночью", "Этюд в сумерки"... "про Христа" ("тишина, и куда глаза не пяль...")
В годы Михайломки, которую многие до сих пор называют Перестройкой, хотя ничего в те времена не перестраивалось, а попросту уничтожалось, как виноградники под ножом бульдозера, Ланцберг ездил по стране и пытался своим необычным виденьем мира вселить в обессиленных леденящей пустотой магазинных полок людей веру. Веру в то, что всё будет прекрасно, когда есть такая, казалось бы, тихая поэзия, исполняемая негромким голосом под нежную гитару, и всё это вместе бередит душу, не оставляет равнодушным, призывает любить жизнь, как бы ни было трудно.
А ломалось на старте либеральной танковой речи всё. Цинизм и непрофессионализм проникали во все отрасли. Тогда это не носило массового характера, как в более поздние годы, но именно в то время пугало наиболее сильно. Профессионалы начинали заниматься кооперативной ерундой, чтобы выжить, на их место, как по мановению волшебной палочки от Алена Даллеса, становились деятельные дилетанты. Не минула чаша сия и сферу нематериальных ценностей. У Ланцберга тоже было что сказать, хотя говорил он тогда немного...
Великий русский писатель
Аристарх Геннадьевич Буроперов
сказал, что все относительно,
и был относительно прав.
Великий русский читатель
Владимир Исаакович Ланцберг
потому, вероятно, и великий,
что в этом абсолютно убежден.
Великий русский издатель
весь, какой был, уже вышел,
и эти великие мысли
вряд ли увидят свет.
1988 г.
И снова ко мне приходят стихи Ланцберга... "Жизнь, как жизнь... проскакиваешь мимо..."
А сейчас я вспоминаю "Кривой сучок", когда умники из числа ныне читающих пытаются облить меня грязью. Помогает. Спасибо, Владимир Исаакович.
А эту колыбельную хотелось бы спеть над могилой Ланцберга...
Колыбельная для Саши
Владимир Ланцберг А.Краснопольскому
Не зима, не весна, не осень...
На распутье застрял слегка.
В небе месяц плывет без весел,
Зарывается в облака.
Все естественно так и мило,
Самый раз рубануть сплеча.
Что ж не вовремя защемила
Та, чье имя - "тоска-печаль"?
Что грустишь у себя ж в опале?
Чем душа твоя нечиста?
Может, снится, что враз опали
Все четыре звезды Креста?
И нетронутым струнам песни
Что ж не скажешь, мол, не пора ль?
Март - он явится, даже если
Не окончился твой февраль.
Этот март не последний вовсе,
Просто ты не в себе пока,
Просто месяц плывет без весел,
Зарывается в облака.
29 февраля 1976 г.
Только теперь саму песню нужно назвать колыбельной для Володи... Не возражаете?
А вот моя любимая... из Ланцберга...
Это только расставанье...
Владимир Ланцберг, посвящение О.К.
Это только расставанье.
Как ни жаль, но навсегда.
Вот и все. Прощай - не мучься и не мучай.
Два весла, и скрип уключин,
И тяжелая вода,
И под банкой - анкерок
На всякий случай.
Можно в ветер окунуться,
Можно с чертом на пари,
Все несчастья, все напасти накликая.
Одиноко режут воду
Золотые фонари.
Фрези Грант - простите, кто она такая?
Может, странно, но, признаться,
Я совсем ее не жду
И в ночи ей фонарем махать
Не буду.
Просто, каюсь, не расслышал
В лихорадочном бреду,
Как зовут
Мое обманчивое чудо.
Два весла, и скрип уключин,
И восток светлей чуть-чуть...
Может, вовсе мне искать ее
Не надо?
Просто мне в бреду казалось:
Суждено когда-нибудь
Обнаружить, что Несбывшееся -
Рядом!
Это только расставанье.
Как ни жаль, но навсегда.
Вот и все. Прощай - не мучься и не мучай.
Два весла, и скрип уключин,
И тяжелая вода,
И под банкой - анкерок
На всякий случай.
1970 г.
... и ещё... простите, что не о том всё... получается...
Извините, мне не до красоты слога сейчас. Я прощался с другом. Другом, с которым не был знаком лично... но который ухитрился вдохнуть в вашего покорного слугу что-то такое, от чего нет мне теперь спокойной жизни.
Чувствую, не просто так прошла наша странная дружба, наше одностороннее общение. Будто сосуд моего воображения был наполнен мыслями и чувствами Барда. Они перебродили, наполнились новой силой и теперь всё время просятся на бумагу, в материальный мир, где уже нет Ланцберга. Но на нашей старушке-Земле ещё звучат с космическим потрескиванием шумов Вселенной старые записи Владимира Исааковича, ещё исполняются его песни у костров и в студенческих общежитиях, на бардовских фестивалях и в тесных кухоньках из давно замешанного хрущовского теста... И значит - жизнь продолжается!
"Пора в дорогу, старина, подъём пропет,
Ведь ты же сам мечтал услышать, старина,
Как на заре стучатся волны в парапет,
И чуть звенит бакштаг, как первая струна".
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
29 сентября 2006 года