Мастер карикатуры
В этом году некогда греческий, а ныне глобальный режиссер Йоргос Лантимос («Клык», «Лобстер», «Фаворитка», «Poor things») прибавил к своей и без того богатой коллекции наград еще и «Золотую пальмовую ветвь» недавнего Каннского фестиваля - за ленту «Kinds of kindness». Русскоязычные прокатчики перевели это название буквально: «Виды доброты», что имеет к содержанию фильма еще меньшее отношение, чем «Бедные-несчастные» - к содержанию «Poor things».
Лантимос известен своим шокирующим сюрреализмом. Нашумевшая антиутопия «Лобстер» (Оскар за сценарий плюс еще дюжина разнообразных призов) прямо отсылает нас к рассказу Кафки о трансформации человека в жука (в данном случае - в лобстера). Даже банальную костюмированную драму «Фаворитка», где режиссеру был заранее задан довольно невинный готовый сценарий, он ухитрился расцветить бунюэлевским абсурдистским сюром.
Добавьте к этому откровенные эротические, на грани порнографии, сцены, а также несомненное режиссерское мастерство вкупе с удачно подобранными актерами - и вы получите готовый рецепт удачи - если не кассовой, то фестивальной. Кинокритики обожают Лантимоса - неслучайно значительная часть его номинаций и наград получена именно от соответствующих около-киношных гильдий, ассоциаций и союзов.
Правда, я совсем не уверен, что они правильно понимают смысл безжалостной - временами античеловеческой - сатиры этого режиссера. Думаю, в этом Лантимос продолжает линию Ларса Триера - хотя и сильно уступает последнему в глубине. Триер изготовлял многозначные человеконенавистнические живописные полотна; Лантимоса я бы назвал всего лишь рисовальщиком, мастером человеконенавистнической карикатуры.
На мой взгляд, расценить сюрреалистическую пародию на женскую сексуальность (оскароносный фильм «Poor things») как гимн феминизму может либо полный болван, либо предельно запуганный профессионал, чьи мозги настолько закомпостированы прогрессизмом, что бедняга даже не различает откровенной издевки.
Женщины в этой злобной полупорнографической карикатуре Лантимоса - дебильные существа с недоразвитым детским сознанием, которые в состоянии думать и чувствовать только, простите, передком. И это даже не образ, не фигура речи: детский мозг во взрослом теле - реальная и важная деталь сценария! Пресловутые «poor things» в этом блестяще отснятом кинофильме - именно они, женщины. Если таков идеал феминистского движения, то его приверженцам следует еще раз обдумать свое участие в нем.
«Kinds of kindness» получил это название не сразу. Сначала Лантимос (режиссер, продюсер и автор сценария) планировал назвать свое творение «R.M.F» - по обозначению сквозного, хотя и третьестепенного, персонажа трех отдельных новелл, из которых составлен этот довольно длинный, почти трёхчасовой фильм. Но, видимо, прокатчики воспротивились. Впрочем, загадочная аббревиатура осталась в названиях частей «Смерть R.M.F», «R.M.F летит» и «R.M.F ест сэндвич».
Что означают эти три буквы? Автор пока отмахивается от вопросов - мол, ничего такого особенного, о чем стоило бы говорить, но критики упорно продолжают гадать. Наиболее популярный вариант отгадки: R.M.F = Redemption - Manipulation - Faith (искупление - манипуляция - вера).
Уже эта версия намекает на возможную трактовку значения замысловатых сюрреалистических построений «Kinds of kindness». Успешно и безнаказанно расправившись в предыдущем фильме с дебильными человеческими самками, на сей раз Лантимос, ничтоже сумняшеся, смело взялся за тему религии и веры в Бога.
Соответственно и «kindness» вряд ли стоит переводить первым пришедшим в голову русским словом «доброта». Тут явно имеется в виду что-то вроде «божественной доброты», или «благоволения»: какими бывают его «виды», и что оно, это божественное благоволение, делает с людьми. Этот вопрос, понятное дело, рассматривается режиссером в привычном карикатурном ключе.
При всем уважении к вышеприведенному популярному варианту расшифровки R.M.F, я понял смысл новелл несколько иначе: «Безоговорочное послушание - Жертвенное смирение - Самозабвенное служение». Любители кроссвордов могут поискать английские аналоги этих понятий, с тем чтобы присобачить их к той же таинственной аббревиатуре (что-нибудь типа Respectfulness - Mortification - Favor), но, видимо, вряд ли стоит стараться. Возможно, Лантимос и в самом деле имел в виду что-то случайное, личное - к примеру, чьи-то инициалы.
Дальше неизбежны «спойлеры», так что те, кому это мешает, должны прекратить чтение, начиная со следующей точки. Итак, Послушание, Смирение, Служение. Легко заметить, что речь идет о трех непременных атрибутах религиозного культа. Их и крошит православный грек Йоргос Лантимос в своем талантливо снятом кино - крошит жестоко, безжалостно и карикатурно.
Роберт, герой первой новеллы (Послушание) во всем следует указаниям своего бога-отца: тот диктует ему буквально всё - от ежедневного расписания, меню, прически и режима совокупления с супругой до планирования семьи. И Роберт покорно исполняет все эти заповеди, пока бог не приказывает совершить убийство (целью объявляется тот самый R.M.F). Тут коса находит на камень, но, как выясняется, ненадолго. Вывод напрашивается сам собой: Послушание (то есть исполнение божественных заповедей) не только нивелирует индивидуальность человека, но и прямо ведет к злодейству.
Героиня второй новеллы (Смиренное самопожертвование), ученый-океанолог Лиз, возвращается домой из экспедиции, которая считалась пропавшей. Истощенную, но живую-здоровую Лиз доставляет на вертолете пилот R.M.F (отсюда и название второй новеллы). Теперь женщине предстоит убедить мужа-бога в том, что она - та самая Лиз, которую он любил и которая любила его. Долгое отсутствие Лиз можно уподобить временному вероотступничеству; поэтому бог не верит, что она действительно та, за кого себя выдает, и требует жертвы, причем, кровавой. Богу недостаточно говядины, ему нужна человечина, конкретно - части тела жены: сначала пальцы, а затем и печень.
Смиренное исполнение последнего божьего пожелания становится для Лиз последним действием в жизни: она умирает, оставив господину свою свежевырезанную печенку. В этот момент слышится стук в дверь. На пороге стоит живая-здоровая Лиз, и бог радостно заключает ее в объятия (тут, по-видимому, имеется в виду посмертное слияние с божеством в блаженном раю). Вывод: изуверский характер бога, который буквально пожирает человека, требуя от него все новых и новых жертв - вплоть до смерти.
В третьей части Лантимос утверждает бессмысленность Служения богу. Эмили, героиня новеллы (главные женские роли в фильме отданы бесподобной Эмме Стоун) - самозабвенный адепт религиозного культа, практикующего строжайшую ритуальную чистоту и ритуальные совокупления с богом-гуру. Ради служения ему Эмили бросила свою семью - любящего мужа и малолетнюю дочь, которая напрасно молит маму о возвращении.
В обязанности женщины входит поиск Спасителя-оживляющего-мертвецов - прозрачный намек на ожидание второго пришествия Христа. После некоторых разборок Эмили обнаруживает претендентку, которая не только соответствует параметрам Спасителя по своим антропологическим данным (рост, вес и объем груди), но и действительно оживляет мертвеца.
К вящему разочарованию Эмили, происходит автокатастрофа, и уникальный, долгожданный, только что найденный Спаситель погибает, вылетев через лобовое стекло. Вывод тоже понятен: бог отрывает человека от истинных ценностей (семья, дочь), отправляя его в погоню за бессмысленными религиозными миражами.
Новелла, а с нею и фильм, завершается сценой возле придорожной забегаловки, где оживленный погибшим Спасителем мертвец (он же - R.M.F) с аппетитом поедает гамбургер. Таким образом, сюжет закольцовывается: этому персонажу суждено раз за разом погибать в первой части, с тем чтобы затем воскреснуть в третьей и снова отправиться в первую. Так же, согласно кино-карикатуре Лантимоса, и глупое человечество безнадежно замкнуто в самовозобновляющемся, изуверском, бессмысленном и лживом кольце религиозной веры.
Такое вот кино. Интересно, с чем/кем будет расправляться Йоргос Лантимос в своем следующем фильме? Кого заклеймит, что растопчет? Могу поделиться с ним идеей: потоптать лису. Не в прямом смысле, а фигурально. Типа, лиса-режиссер (чтобы запутать критиков, пусть это будет та, говорящая, из фильма Ларса Триера) снимает кино про то, как виноград зелен, а значит, пригоден лишь для топтания на предмет вина.
И вот кино отснято, показано, восхвалено, и лиса-лауреат возвращается в виноградник посмотреть, что к чему. И видит, что виноград, который давным-давно должен был упасть, сгнить, исчезнуть, пропасть, всё еще прекрасен, налит сладким соком, прозрачен солнечному лучу и не тронут ни птицами, ни гниением, ни глупыми лисами. И лиса-лауреат тянется к нему, чтобы сорвать… тянется, тянется, тянется… - и по-прежнему не может достать. Конец фильма.
Лантимос известен своим шокирующим сюрреализмом. Нашумевшая антиутопия «Лобстер» (Оскар за сценарий плюс еще дюжина разнообразных призов) прямо отсылает нас к рассказу Кафки о трансформации человека в жука (в данном случае - в лобстера). Даже банальную костюмированную драму «Фаворитка», где режиссеру был заранее задан довольно невинный готовый сценарий, он ухитрился расцветить бунюэлевским абсурдистским сюром.
Добавьте к этому откровенные эротические, на грани порнографии, сцены, а также несомненное режиссерское мастерство вкупе с удачно подобранными актерами - и вы получите готовый рецепт удачи - если не кассовой, то фестивальной. Кинокритики обожают Лантимоса - неслучайно значительная часть его номинаций и наград получена именно от соответствующих около-киношных гильдий, ассоциаций и союзов.
Правда, я совсем не уверен, что они правильно понимают смысл безжалостной - временами античеловеческой - сатиры этого режиссера. Думаю, в этом Лантимос продолжает линию Ларса Триера - хотя и сильно уступает последнему в глубине. Триер изготовлял многозначные человеконенавистнические живописные полотна; Лантимоса я бы назвал всего лишь рисовальщиком, мастером человеконенавистнической карикатуры.
На мой взгляд, расценить сюрреалистическую пародию на женскую сексуальность (оскароносный фильм «Poor things») как гимн феминизму может либо полный болван, либо предельно запуганный профессионал, чьи мозги настолько закомпостированы прогрессизмом, что бедняга даже не различает откровенной издевки.
Женщины в этой злобной полупорнографической карикатуре Лантимоса - дебильные существа с недоразвитым детским сознанием, которые в состоянии думать и чувствовать только, простите, передком. И это даже не образ, не фигура речи: детский мозг во взрослом теле - реальная и важная деталь сценария! Пресловутые «poor things» в этом блестяще отснятом кинофильме - именно они, женщины. Если таков идеал феминистского движения, то его приверженцам следует еще раз обдумать свое участие в нем.
«Kinds of kindness» получил это название не сразу. Сначала Лантимос (режиссер, продюсер и автор сценария) планировал назвать свое творение «R.M.F» - по обозначению сквозного, хотя и третьестепенного, персонажа трех отдельных новелл, из которых составлен этот довольно длинный, почти трёхчасовой фильм. Но, видимо, прокатчики воспротивились. Впрочем, загадочная аббревиатура осталась в названиях частей «Смерть R.M.F», «R.M.F летит» и «R.M.F ест сэндвич».
Что означают эти три буквы? Автор пока отмахивается от вопросов - мол, ничего такого особенного, о чем стоило бы говорить, но критики упорно продолжают гадать. Наиболее популярный вариант отгадки: R.M.F = Redemption - Manipulation - Faith (искупление - манипуляция - вера).
Уже эта версия намекает на возможную трактовку значения замысловатых сюрреалистических построений «Kinds of kindness». Успешно и безнаказанно расправившись в предыдущем фильме с дебильными человеческими самками, на сей раз Лантимос, ничтоже сумняшеся, смело взялся за тему религии и веры в Бога.
Соответственно и «kindness» вряд ли стоит переводить первым пришедшим в голову русским словом «доброта». Тут явно имеется в виду что-то вроде «божественной доброты», или «благоволения»: какими бывают его «виды», и что оно, это божественное благоволение, делает с людьми. Этот вопрос, понятное дело, рассматривается режиссером в привычном карикатурном ключе.
При всем уважении к вышеприведенному популярному варианту расшифровки R.M.F, я понял смысл новелл несколько иначе: «Безоговорочное послушание - Жертвенное смирение - Самозабвенное служение». Любители кроссвордов могут поискать английские аналоги этих понятий, с тем чтобы присобачить их к той же таинственной аббревиатуре (что-нибудь типа Respectfulness - Mortification - Favor), но, видимо, вряд ли стоит стараться. Возможно, Лантимос и в самом деле имел в виду что-то случайное, личное - к примеру, чьи-то инициалы.
Дальше неизбежны «спойлеры», так что те, кому это мешает, должны прекратить чтение, начиная со следующей точки. Итак, Послушание, Смирение, Служение. Легко заметить, что речь идет о трех непременных атрибутах религиозного культа. Их и крошит православный грек Йоргос Лантимос в своем талантливо снятом кино - крошит жестоко, безжалостно и карикатурно.
Роберт, герой первой новеллы (Послушание) во всем следует указаниям своего бога-отца: тот диктует ему буквально всё - от ежедневного расписания, меню, прически и режима совокупления с супругой до планирования семьи. И Роберт покорно исполняет все эти заповеди, пока бог не приказывает совершить убийство (целью объявляется тот самый R.M.F). Тут коса находит на камень, но, как выясняется, ненадолго. Вывод напрашивается сам собой: Послушание (то есть исполнение божественных заповедей) не только нивелирует индивидуальность человека, но и прямо ведет к злодейству.
Героиня второй новеллы (Смиренное самопожертвование), ученый-океанолог Лиз, возвращается домой из экспедиции, которая считалась пропавшей. Истощенную, но живую-здоровую Лиз доставляет на вертолете пилот R.M.F (отсюда и название второй новеллы). Теперь женщине предстоит убедить мужа-бога в том, что она - та самая Лиз, которую он любил и которая любила его. Долгое отсутствие Лиз можно уподобить временному вероотступничеству; поэтому бог не верит, что она действительно та, за кого себя выдает, и требует жертвы, причем, кровавой. Богу недостаточно говядины, ему нужна человечина, конкретно - части тела жены: сначала пальцы, а затем и печень.
Смиренное исполнение последнего божьего пожелания становится для Лиз последним действием в жизни: она умирает, оставив господину свою свежевырезанную печенку. В этот момент слышится стук в дверь. На пороге стоит живая-здоровая Лиз, и бог радостно заключает ее в объятия (тут, по-видимому, имеется в виду посмертное слияние с божеством в блаженном раю). Вывод: изуверский характер бога, который буквально пожирает человека, требуя от него все новых и новых жертв - вплоть до смерти.
В третьей части Лантимос утверждает бессмысленность Служения богу. Эмили, героиня новеллы (главные женские роли в фильме отданы бесподобной Эмме Стоун) - самозабвенный адепт религиозного культа, практикующего строжайшую ритуальную чистоту и ритуальные совокупления с богом-гуру. Ради служения ему Эмили бросила свою семью - любящего мужа и малолетнюю дочь, которая напрасно молит маму о возвращении.
В обязанности женщины входит поиск Спасителя-оживляющего-мертвецов - прозрачный намек на ожидание второго пришествия Христа. После некоторых разборок Эмили обнаруживает претендентку, которая не только соответствует параметрам Спасителя по своим антропологическим данным (рост, вес и объем груди), но и действительно оживляет мертвеца.
К вящему разочарованию Эмили, происходит автокатастрофа, и уникальный, долгожданный, только что найденный Спаситель погибает, вылетев через лобовое стекло. Вывод тоже понятен: бог отрывает человека от истинных ценностей (семья, дочь), отправляя его в погоню за бессмысленными религиозными миражами.
Новелла, а с нею и фильм, завершается сценой возле придорожной забегаловки, где оживленный погибшим Спасителем мертвец (он же - R.M.F) с аппетитом поедает гамбургер. Таким образом, сюжет закольцовывается: этому персонажу суждено раз за разом погибать в первой части, с тем чтобы затем воскреснуть в третьей и снова отправиться в первую. Так же, согласно кино-карикатуре Лантимоса, и глупое человечество безнадежно замкнуто в самовозобновляющемся, изуверском, бессмысленном и лживом кольце религиозной веры.
Такое вот кино. Интересно, с чем/кем будет расправляться Йоргос Лантимос в своем следующем фильме? Кого заклеймит, что растопчет? Могу поделиться с ним идеей: потоптать лису. Не в прямом смысле, а фигурально. Типа, лиса-режиссер (чтобы запутать критиков, пусть это будет та, говорящая, из фильма Ларса Триера) снимает кино про то, как виноград зелен, а значит, пригоден лишь для топтания на предмет вина.
И вот кино отснято, показано, восхвалено, и лиса-лауреат возвращается в виноградник посмотреть, что к чему. И видит, что виноград, который давным-давно должен был упасть, сгнить, исчезнуть, пропасть, всё еще прекрасен, налит сладким соком, прозрачен солнечному лучу и не тронут ни птицами, ни гниением, ни глупыми лисами. И лиса-лауреат тянется к нему, чтобы сорвать… тянется, тянется, тянется… - и по-прежнему не может достать. Конец фильма.