Левиафан - 2, или Великий страж Томаса Гоббса.
Предыдущая статья: http://aleksey-29.livejournal.com/9792.html
Чтобы понять Левиафана Гоббса, необходимо взглянуть на отношения создателя-Человечества и Левиафана.
Сперва оговорюсь, что Человечество как целое и общее не приравнивается к индивиду как отдельному и единичному. Великий философ определяет человека (отдельного, осознающего свою самость индивида) как равного себе подобному, а отсюда и неизбежность конфликтов. И так как равенство человека человеку (гуманистический принцип, не правда ли!) является естественным свойством, то и естественным состоянием является «война всех против всех», порождаемая этим равенством.
Но почему из великого гуманистического принципа, характерного и для христианской традиции, («Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе.» - Посл. св. ап. Павла к Галатам, 3:28) следует «война всех против всех», именуемая еще принципом «homo homini lupus est», или «человек человеку волк»? Это следует из модели человека, согласно которой человек «волк» и есть. И воюет этот волк против всех остальных.
Вот что пишет Томас Гоббс о человечестве и человеке: «Люди равны от природы. Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть все вместе, то окажется, что разница между ними не настолько велика…
Из-за равенства проистекает взаимное недоверие. Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение целей. Вот почему, если два человека желают [тут и далее выделено мной] одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами…Из-за взаимного недоверия - война.»
Как волк определяется хищным инстинктом, так и «социальный волк» (человек) в рамках данной модели определяется хищным «социальным» инстинктом. Он же - эгоизм и желание, входящее в противоречие с эгоизмом и желаниями других. Рождающий этим противоречием войну всех против всех.
Гоббс пишет: «Естественное право <…> есть свобода всякого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, т. е. собственной жизни [но ведь не всегда речь идет о сохранении жизни!], и, следовательно, свобода делать все то, что, по его суждению, является наиболее подходящим для этого.
Под свободой, подразумевается отсутствие внешних препятствий, которые нередко могут лишить человека части его власти делать то, что он хотел бы…»
Из этого следует, что свобода есть возможность индивида следовать своей природе, ориентируясь на ее «сигналы». Сигналы эти - желание. Ощущая, а порой и осознавая это желание, индивид прилагает волю к его исполнению. Вполне очевидно, что под свободой как таковой Гоббс подразумевает «естественную» свободу, абсолютную свободу, свободу ОТ. Это подтверждается тем, что он свободе абсолютной противопоставляет свободу гражданина (подданного), определяя ее через свободу «делать то, что не указано в соглашениях с властью», то есть в рамках незапрещенного.
Противопоставляя свободу ОТ свободе гражданина, мыслитель противопоставляет естественное право естественному закону, определяя последний (естественный закон, то бишь) как: «…предписание, или найденное разумом (reason) общее правило, согласно которому человеку запрещается делать то, что пагубно для его жизни или что лишает его средств к ее сохранению…»
А противопоставляя естественное право, как свободу следовать своему желанию, естественному закону, как найденному разумом общему правилу, великий Гоббс противопоставляет два источника: желание и разум, то есть бессознательное сознательному.
Таким образом, мы имеем с одной стороны: желание как побудительный мотив; естественное право, как меру возможного воплощения желания; и абсолютную свободу, как возможность такого воплощения. Отмечу, что в случае с мерой речь идет о мере моральной (есть ли внутренние ограничители или нет? Может ли индивид идти на то-то ради удовлетворения желания или нет? Можно или нельзя?). А с учетом того, что в данном случае мы имеем в виду абсолютную свободу, поставленную на службу желанию, то речь будет идти, скорее, не о наличии моральной меры, а о ее отсутствии. Истинно то, что бессознательно. Морально же то, что истинно!
С другой стороны, мы имеем: сохранение жизни как побудительный мотив; естественный закон как меру должного поведения (которая определяется через фундаментальные ограничения, внутри которых индивид свободен); и гражданскую свободу, как возможность действия внутри очерченных рамок.
«Цель государства - как пишет Гоббс - главным образом обеспечение безопасности. Иными словами, при установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны...». И как избавиться? Установить рамки, они же - естественные законы. Кратко перечислю их:
1. Следует искать мира;
2. Следует отказаться от части прав (право как моральная мера делать, что хочешь) ради мира, но не допускать произвола и принимать меры по самозащите;
3. Выполнять заключенные соглашения (что с государством, что с другими людьми). Ибо «несправедливость же есть не что иное, как невыполнение договора. А все, что не несправедливо, справедливо»;
4. Благодарность, то есть не заставлять раскаиваться человека, который сделал тебе предварительную милость;
5. Взаимная уступчивость и любезность (гармоничность и полезность обществу);
6. Прощать обиды во имя мира раскаявшемуся и желающему этого;
7. Месть (то есть плата злом за зло) должна соизмеряться не с размером совершенного зла, а с размером желаемого блага. Иными словами, наказание во имя исправления;
8. Не оскорблять;
9. Не возгордись, ибо всякий равен. А если и не равен, то считает себя равным.
10. Никакой исключительности, то есть всем равные права и возможности («ни один человек не должен требовать предоставления себе какого-нибудь права, предоставить которое любому другому человеку он не согласился бы»);
11. Беспристрастность судей;
12. Равное использование общих (преимущественно неделимых) вещей;
13. В случаях спора за вещи - справедливый жребий (то есть способ обретения права);
14. Право первородства: бывает жребий (право) установленный соглашением и жребий (право) по рождению. То есть неприкосновенность собственности, приобретенной как по жребию (сделка), так и по наследованию;
15. Неприкосновенность посредников-парламентеров в делах, ибо этого требует дело мира;
16. Подчинение справедливому (см. закон 11) арбитру;
17. Никто не может быть арбитром в отношении себя;
18. Незаинтересованность судей (нельзя ставить судьей того, кто явно извлекает больше пользы, чести или удовольствия от победы одной из сторон);
19. Объективность разбирательства в споре (доверять не сторонам спора, а свидетелям и иным незаинтересованным лицам).
Таким образом, как бы упорядочиваются «правила игры», которые подчиняются общим для всех естественным законам (не таки уж и плохим!). Обеспечивает же это подчинение - государство. И получается, что создатель-Человечество само помещает себя в железное кольцо Закона и создает блюстителя над собой. Вражда человеческая из природно-социальной сферы перемещается в куда менее кровавую социально-правовую. Блюститель же, находясь за кругом, за этим рингом частных интересов, следит за правилами игры.
Так можно ли сказать, что Левиафан Томаса Гоббса как некая стихия противостоит человеку? Что пытается подавить его? Очевидно, что нет. Напротив, Левиафан - страж Человечества от человека ради этого человека.
И как Господь создал природу и высшую сущность ее - левиафана, так Человек, уподобившись Творцу своему, создал социальную среду и высшую сущность ее - Государство. И это два творения, но два разных по отношению к человеку левиафана.
Обратимся к третьему Левиафану, а именно - режиссера Андрея Звягинцева.
Чтобы понять Левиафана Гоббса, необходимо взглянуть на отношения создателя-Человечества и Левиафана.
Сперва оговорюсь, что Человечество как целое и общее не приравнивается к индивиду как отдельному и единичному. Великий философ определяет человека (отдельного, осознающего свою самость индивида) как равного себе подобному, а отсюда и неизбежность конфликтов. И так как равенство человека человеку (гуманистический принцип, не правда ли!) является естественным свойством, то и естественным состоянием является «война всех против всех», порождаемая этим равенством.
Но почему из великого гуманистического принципа, характерного и для христианской традиции, («Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе.» - Посл. св. ап. Павла к Галатам, 3:28) следует «война всех против всех», именуемая еще принципом «homo homini lupus est», или «человек человеку волк»? Это следует из модели человека, согласно которой человек «волк» и есть. И воюет этот волк против всех остальных.
Вот что пишет Томас Гоббс о человечестве и человеке: «Люди равны от природы. Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть все вместе, то окажется, что разница между ними не настолько велика…
Из-за равенства проистекает взаимное недоверие. Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение целей. Вот почему, если два человека желают [тут и далее выделено мной] одной и той же вещи, которой, однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами…Из-за взаимного недоверия - война.»
Как волк определяется хищным инстинктом, так и «социальный волк» (человек) в рамках данной модели определяется хищным «социальным» инстинктом. Он же - эгоизм и желание, входящее в противоречие с эгоизмом и желаниями других. Рождающий этим противоречием войну всех против всех.
Гоббс пишет: «Естественное право <…> есть свобода всякого человека использовать собственные силы по своему усмотрению для сохранения своей собственной природы, т. е. собственной жизни [но ведь не всегда речь идет о сохранении жизни!], и, следовательно, свобода делать все то, что, по его суждению, является наиболее подходящим для этого.
Под свободой, подразумевается отсутствие внешних препятствий, которые нередко могут лишить человека части его власти делать то, что он хотел бы…»
Из этого следует, что свобода есть возможность индивида следовать своей природе, ориентируясь на ее «сигналы». Сигналы эти - желание. Ощущая, а порой и осознавая это желание, индивид прилагает волю к его исполнению. Вполне очевидно, что под свободой как таковой Гоббс подразумевает «естественную» свободу, абсолютную свободу, свободу ОТ. Это подтверждается тем, что он свободе абсолютной противопоставляет свободу гражданина (подданного), определяя ее через свободу «делать то, что не указано в соглашениях с властью», то есть в рамках незапрещенного.
Противопоставляя свободу ОТ свободе гражданина, мыслитель противопоставляет естественное право естественному закону, определяя последний (естественный закон, то бишь) как: «…предписание, или найденное разумом (reason) общее правило, согласно которому человеку запрещается делать то, что пагубно для его жизни или что лишает его средств к ее сохранению…»
А противопоставляя естественное право, как свободу следовать своему желанию, естественному закону, как найденному разумом общему правилу, великий Гоббс противопоставляет два источника: желание и разум, то есть бессознательное сознательному.
Таким образом, мы имеем с одной стороны: желание как побудительный мотив; естественное право, как меру возможного воплощения желания; и абсолютную свободу, как возможность такого воплощения. Отмечу, что в случае с мерой речь идет о мере моральной (есть ли внутренние ограничители или нет? Может ли индивид идти на то-то ради удовлетворения желания или нет? Можно или нельзя?). А с учетом того, что в данном случае мы имеем в виду абсолютную свободу, поставленную на службу желанию, то речь будет идти, скорее, не о наличии моральной меры, а о ее отсутствии. Истинно то, что бессознательно. Морально же то, что истинно!
С другой стороны, мы имеем: сохранение жизни как побудительный мотив; естественный закон как меру должного поведения (которая определяется через фундаментальные ограничения, внутри которых индивид свободен); и гражданскую свободу, как возможность действия внутри очерченных рамок.
«Цель государства - как пишет Гоббс - главным образом обеспечение безопасности. Иными словами, при установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны...». И как избавиться? Установить рамки, они же - естественные законы. Кратко перечислю их:
1. Следует искать мира;
2. Следует отказаться от части прав (право как моральная мера делать, что хочешь) ради мира, но не допускать произвола и принимать меры по самозащите;
3. Выполнять заключенные соглашения (что с государством, что с другими людьми). Ибо «несправедливость же есть не что иное, как невыполнение договора. А все, что не несправедливо, справедливо»;
4. Благодарность, то есть не заставлять раскаиваться человека, который сделал тебе предварительную милость;
5. Взаимная уступчивость и любезность (гармоничность и полезность обществу);
6. Прощать обиды во имя мира раскаявшемуся и желающему этого;
7. Месть (то есть плата злом за зло) должна соизмеряться не с размером совершенного зла, а с размером желаемого блага. Иными словами, наказание во имя исправления;
8. Не оскорблять;
9. Не возгордись, ибо всякий равен. А если и не равен, то считает себя равным.
10. Никакой исключительности, то есть всем равные права и возможности («ни один человек не должен требовать предоставления себе какого-нибудь права, предоставить которое любому другому человеку он не согласился бы»);
11. Беспристрастность судей;
12. Равное использование общих (преимущественно неделимых) вещей;
13. В случаях спора за вещи - справедливый жребий (то есть способ обретения права);
14. Право первородства: бывает жребий (право) установленный соглашением и жребий (право) по рождению. То есть неприкосновенность собственности, приобретенной как по жребию (сделка), так и по наследованию;
15. Неприкосновенность посредников-парламентеров в делах, ибо этого требует дело мира;
16. Подчинение справедливому (см. закон 11) арбитру;
17. Никто не может быть арбитром в отношении себя;
18. Незаинтересованность судей (нельзя ставить судьей того, кто явно извлекает больше пользы, чести или удовольствия от победы одной из сторон);
19. Объективность разбирательства в споре (доверять не сторонам спора, а свидетелям и иным незаинтересованным лицам).
Таким образом, как бы упорядочиваются «правила игры», которые подчиняются общим для всех естественным законам (не таки уж и плохим!). Обеспечивает же это подчинение - государство. И получается, что создатель-Человечество само помещает себя в железное кольцо Закона и создает блюстителя над собой. Вражда человеческая из природно-социальной сферы перемещается в куда менее кровавую социально-правовую. Блюститель же, находясь за кругом, за этим рингом частных интересов, следит за правилами игры.
Так можно ли сказать, что Левиафан Томаса Гоббса как некая стихия противостоит человеку? Что пытается подавить его? Очевидно, что нет. Напротив, Левиафан - страж Человечества от человека ради этого человека.
И как Господь создал природу и высшую сущность ее - левиафана, так Человек, уподобившись Творцу своему, создал социальную среду и высшую сущность ее - Государство. И это два творения, но два разных по отношению к человеку левиафана.
Обратимся к третьему Левиафану, а именно - режиссера Андрея Звягинцева.