Неизвестная книга о войне
Через пять дней будем отмечать 72 - летие Победы в Великой Отечественной войне.
У меня есть книга о тех страшных днях чудовищной бойни 1941-1945 года. Ее почти никто не читал, рукопись не была издана. Написал свои воспоминания о войне мой отец, Герой Советского Союза Елецких Гавриил Никифорович. Он прошел всю войну с боями от Львова до Сталинграда и потом обратно до Кракова.
День 9 мая был для него самым большим праздником в жизни. Поэтому в своем живом журнале к этой славной дате опубликую несколько отрывков из книги. Этот- про Сталинград ( отец на фото внизу по центру)
Сталинградская битва была тяжелой и кровавой.
К началу контрнаступления наших войск с обеих сторон в ней одновременно участвовало свыше 2 миллионов человек, более 2 тысяч танков, около 25,8 тысяч орудий и минометов, более 2,5 тысяч самолетов. Она продолжалась шесть с половиной месяцев, а точнее 200 дней и ночей.
Мне довелось участвовать в этой битве с ее начала и до конца в 8-ом; полку 8-ой воздушной армии в качестве штурмана звена, а затем и эскадрильи, и совершить около пятидесяти успешно боевых вылетов на разведку немецко-фашистских войск.
В первой половине июля 1942 года 8-ой отдельный дальнеразведывательный авиационный полк находился уже на сталинградском аэродроме. Организационно полк состоял из двух авиационных эскадрилий и звена управления.
В составе полка должно было быть больше двадцати самолетов, но прибыло на аэродром только двенадцать. Это было неплохое положение. В период работы боевой работы полка с этого аэродрома были случаи, когда всего два - три самолета были исправны.
Аэродром располагался в двух-трех километрах северо-западнее Мамаева кургана после окончания лесополос, идущих со стороны тракторного завода в западном направлении. В последней лесополосе, которая являлась и восточной окраиной аэродрома, были размещены наши самолеты.
Их маскировали невысокие лиственные деревья. Кроме того, укрывали машины срубленными ветками. Здесь же были оборудованные большие и хорошо сделанные щели. Сверху они имели два-три наката толстых бревен и до метра земли. Такая щель могла вместить до 30 человек и более. Построили их жители города.
Для полка был оборудован и командный пункт с двумя подземными помещениями: в одном располагалось командование полка, где ставили боевые задачи экипажам и опрашивали их после выполнения боевых задач. А во втором помещении размещались летные экипажи. На южной окраине аэродрома находилась столовая , а дальше, в сторону города, авиационный городок.
Летный состав полка был размещен в четырехэтажном здании авиагородка, которое фасадом было обращено в сторону Мамаева кургана. Прямо перед окнами дома располагалась батарея зенитной артиллерии крупного калибра. Она почти не прекращала огня. В доме, конечно, стекол в окнах не было.
Тяжесть нашего положения на земле на сталинградском аэродроме определялась тем, что нас очень часто бомбили. От взрывов бомб, почти непрерывной стрельбы зенитной артиллерии днем и ночью в городе стоял несмолкаемый гул. Воздух был перенасыщен дымом, особенно в дни, когда горела нефтебаза. Тяжело было дышать, в горле сильно першило. Видимость была ограниченной.
Большие потери были не только в воздухе, но и на аэродроме. Однажды после бомбового удара нескольких десятков фашистских самолетов по аэродрому мне пришлось откапывать погибших летчиков соседнего полка. Бомба большого калибра разорвалась в метре от середины щели, в которой было не менее тридцати человек.
При раскопках мы обнаружили пять-шесть человек, которые дышали. Тела остальных были искалечены, разорваны на части и смешаны с землей. Эта щель явилась своеобразной братской могилой.
Покопавшись в этом месиве, я стал недолюбливать эти большие щели. При извлечении останков своих товарищей у меня произошел какой-то психологический надлом. При последующих налетах я никогда больше не шел в укрытие.
Просто ложился на землю лицом в вверх и вел наблюдение за группой бомбардировщиков противника. Группа, как правило, состояла из нескольких девяток самолетов, которые шли в колонне . Чаще всего, на высоте не менее четырех тысяч метров. Я видел момент сброса бомб и мог прогнозировать место вероятного их разрыва.
Если видел, что бомбы разорвутся далеко, лежал спокойно. Если место разрыва было недалеко от меня, быстро перемещался метров на 200 в другую сторону.
Однажды одна из сильных бомбежек аэродрома застала меня в столовой. Здание столовой было большим и одноэтажным. Сидя за столом , можно было получить удар по голове какой-либо металлической балкой. В столовой были крепкие дверные проемы, вот я и стал в одном из них. При этой бомбежке несколько бомб разорвалось вблизи столовой.
Осколки одной из бомб накрыли группу офицеров у самолета ЛИ-2, который собирался вылетать в Москву. Несколько человек было убито и ранено, в том числе и один генерал( ему оторвало ногу) Самолет стоял в нескольких десятков метров от входа в столовую.
Фашистская авиация совершала на Сталинград до тысячи-тысячи пятьсот самолето-вылетов в сутки. Были случаи, когда количество этих вылетов достигало двух тысяч. Бомбили нас и днем и ночью. Часто утром, выйдя из дома, обнаруживали прямые попадания бомб в соседние дома и воронки на улицах.
В квартире, в которой ночевал наш экипаж - летчик Петя Рожков , стрелок радист Михаил Хлякин и я на кухне было оставлено много различной посуды. В одной из комнат стояли три железные кровати с матрацами. Спали на них без постельного белья. Летние ночи были жаркими. Мы снимали хлопчатобумажные комбинезоны и подкладывали их с пистолетами под голову. ( фото лета 1942 года. Крайний слева -отец, второй слева- Петр Рожков, третий слева Михаил Хлякин?)
Матрац, на котором я спал, оказался более жестким, чем у моих товарищей, хотя внешне ничем не отличался от других. В один из вечеров решил проверить его на жесткость. Распорол и извлек три шерстяных отреза английского производства по три метра каждый. Найденные отрезы распределили между членами экипажа, поскольку возвращать их было некому.
Петр Рожков и Михаил Хлякин погибли 10 ноября 1942 года во время выполнения боевого задания. Так получилось, что в этот день вместо меня полетел на месте штурмана другой летчик.
На земле большие помехи нам создавали и мелкие бомбы , которые фашисты сбрасывали для минирования аэродрома. Мы их называли « лягушками».
Это название они получили из-за лапок, которые были у них.
В этих бомбах был небольшой заряд. Но если кто-то нечаянно наступал на нее- то ноги нет. Самолет нарулил на бомбу-нет покрышки.
Поэтому после сброса этих мелких осколочных бомб надо было их умело собрать и обезвредить, что, естественно, требовало времени.
Несмотря на сложную воздушную и наземную обстановку под Сталинградом экипажи-разведчики полка добывали необходимые разведывательные данные и выполняли стоящие боевые задачи. Успешно действовали экипажи В. Балашова, В. Шаповалова, П. Рожкова, В. Борисова и другие.
Об этом будет следующий рассказ.
У меня есть книга о тех страшных днях чудовищной бойни 1941-1945 года. Ее почти никто не читал, рукопись не была издана. Написал свои воспоминания о войне мой отец, Герой Советского Союза Елецких Гавриил Никифорович. Он прошел всю войну с боями от Львова до Сталинграда и потом обратно до Кракова.
День 9 мая был для него самым большим праздником в жизни. Поэтому в своем живом журнале к этой славной дате опубликую несколько отрывков из книги. Этот- про Сталинград ( отец на фото внизу по центру)
Сталинградская битва была тяжелой и кровавой.
К началу контрнаступления наших войск с обеих сторон в ней одновременно участвовало свыше 2 миллионов человек, более 2 тысяч танков, около 25,8 тысяч орудий и минометов, более 2,5 тысяч самолетов. Она продолжалась шесть с половиной месяцев, а точнее 200 дней и ночей.
Мне довелось участвовать в этой битве с ее начала и до конца в 8-ом; полку 8-ой воздушной армии в качестве штурмана звена, а затем и эскадрильи, и совершить около пятидесяти успешно боевых вылетов на разведку немецко-фашистских войск.
В первой половине июля 1942 года 8-ой отдельный дальнеразведывательный авиационный полк находился уже на сталинградском аэродроме. Организационно полк состоял из двух авиационных эскадрилий и звена управления.
В составе полка должно было быть больше двадцати самолетов, но прибыло на аэродром только двенадцать. Это было неплохое положение. В период работы боевой работы полка с этого аэродрома были случаи, когда всего два - три самолета были исправны.
Аэродром располагался в двух-трех километрах северо-западнее Мамаева кургана после окончания лесополос, идущих со стороны тракторного завода в западном направлении. В последней лесополосе, которая являлась и восточной окраиной аэродрома, были размещены наши самолеты.
Их маскировали невысокие лиственные деревья. Кроме того, укрывали машины срубленными ветками. Здесь же были оборудованные большие и хорошо сделанные щели. Сверху они имели два-три наката толстых бревен и до метра земли. Такая щель могла вместить до 30 человек и более. Построили их жители города.
Для полка был оборудован и командный пункт с двумя подземными помещениями: в одном располагалось командование полка, где ставили боевые задачи экипажам и опрашивали их после выполнения боевых задач. А во втором помещении размещались летные экипажи. На южной окраине аэродрома находилась столовая , а дальше, в сторону города, авиационный городок.
Летный состав полка был размещен в четырехэтажном здании авиагородка, которое фасадом было обращено в сторону Мамаева кургана. Прямо перед окнами дома располагалась батарея зенитной артиллерии крупного калибра. Она почти не прекращала огня. В доме, конечно, стекол в окнах не было.
Тяжесть нашего положения на земле на сталинградском аэродроме определялась тем, что нас очень часто бомбили. От взрывов бомб, почти непрерывной стрельбы зенитной артиллерии днем и ночью в городе стоял несмолкаемый гул. Воздух был перенасыщен дымом, особенно в дни, когда горела нефтебаза. Тяжело было дышать, в горле сильно першило. Видимость была ограниченной.
Большие потери были не только в воздухе, но и на аэродроме. Однажды после бомбового удара нескольких десятков фашистских самолетов по аэродрому мне пришлось откапывать погибших летчиков соседнего полка. Бомба большого калибра разорвалась в метре от середины щели, в которой было не менее тридцати человек.
При раскопках мы обнаружили пять-шесть человек, которые дышали. Тела остальных были искалечены, разорваны на части и смешаны с землей. Эта щель явилась своеобразной братской могилой.
Покопавшись в этом месиве, я стал недолюбливать эти большие щели. При извлечении останков своих товарищей у меня произошел какой-то психологический надлом. При последующих налетах я никогда больше не шел в укрытие.
Просто ложился на землю лицом в вверх и вел наблюдение за группой бомбардировщиков противника. Группа, как правило, состояла из нескольких девяток самолетов, которые шли в колонне . Чаще всего, на высоте не менее четырех тысяч метров. Я видел момент сброса бомб и мог прогнозировать место вероятного их разрыва.
Если видел, что бомбы разорвутся далеко, лежал спокойно. Если место разрыва было недалеко от меня, быстро перемещался метров на 200 в другую сторону.
Однажды одна из сильных бомбежек аэродрома застала меня в столовой. Здание столовой было большим и одноэтажным. Сидя за столом , можно было получить удар по голове какой-либо металлической балкой. В столовой были крепкие дверные проемы, вот я и стал в одном из них. При этой бомбежке несколько бомб разорвалось вблизи столовой.
Осколки одной из бомб накрыли группу офицеров у самолета ЛИ-2, который собирался вылетать в Москву. Несколько человек было убито и ранено, в том числе и один генерал( ему оторвало ногу) Самолет стоял в нескольких десятков метров от входа в столовую.
Фашистская авиация совершала на Сталинград до тысячи-тысячи пятьсот самолето-вылетов в сутки. Были случаи, когда количество этих вылетов достигало двух тысяч. Бомбили нас и днем и ночью. Часто утром, выйдя из дома, обнаруживали прямые попадания бомб в соседние дома и воронки на улицах.
В квартире, в которой ночевал наш экипаж - летчик Петя Рожков , стрелок радист Михаил Хлякин и я на кухне было оставлено много различной посуды. В одной из комнат стояли три железные кровати с матрацами. Спали на них без постельного белья. Летние ночи были жаркими. Мы снимали хлопчатобумажные комбинезоны и подкладывали их с пистолетами под голову. ( фото лета 1942 года. Крайний слева -отец, второй слева- Петр Рожков, третий слева Михаил Хлякин?)
Матрац, на котором я спал, оказался более жестким, чем у моих товарищей, хотя внешне ничем не отличался от других. В один из вечеров решил проверить его на жесткость. Распорол и извлек три шерстяных отреза английского производства по три метра каждый. Найденные отрезы распределили между членами экипажа, поскольку возвращать их было некому.
Петр Рожков и Михаил Хлякин погибли 10 ноября 1942 года во время выполнения боевого задания. Так получилось, что в этот день вместо меня полетел на месте штурмана другой летчик.
На земле большие помехи нам создавали и мелкие бомбы , которые фашисты сбрасывали для минирования аэродрома. Мы их называли « лягушками».
Это название они получили из-за лапок, которые были у них.
В этих бомбах был небольшой заряд. Но если кто-то нечаянно наступал на нее- то ноги нет. Самолет нарулил на бомбу-нет покрышки.
Поэтому после сброса этих мелких осколочных бомб надо было их умело собрать и обезвредить, что, естественно, требовало времени.
Несмотря на сложную воздушную и наземную обстановку под Сталинградом экипажи-разведчики полка добывали необходимые разведывательные данные и выполняли стоящие боевые задачи. Успешно действовали экипажи В. Балашова, В. Шаповалова, П. Рожкова, В. Борисова и другие.
Об этом будет следующий рассказ.