"Жестокий век". Цитаты. Люди.
Продолжение темы предыдущего поста "Жестокий век" https://aleksej-cccp.livejournal.com/616988.html
А это не было в опубликованных цитатах, но помню из романа "Жестокий век" русского советского писателя Исая Калистратовича Калашникова (действительно великого Мастера, куда там булгаковскому персонажу "Мастера и Маргариты", до Калашникова ему - как до другой галактики!) и хочу сохранить у себя в журнале:
- Если в твоем сердце так крепка память о моем отце, сними с меня колодку, дай коня и седло. А?
------------------------------------------------------------------------
- Лучшего господина вы и не заслуживаете! Смирный конь одинаково везет и хозяина и вора.
------------------------------------------------------------------------
- Да я же шучу. Вот чудак какой! Если бы вправду я стал хозяином, разве стал бы держать в колодке и заставлять работать на себя! Иди куда хочешь, делай что хочешь. У меня свои руки есть.
------------------------------------------------------------------------
Неуверенно, оглядываясь на всадников, молчаливо стоящих в темноте, нукеры Хасара двинулись к братьям. Джэлмэ поднял руку.
- Именем хана Тэмуджина - не двигайтесь!
«Именем хана Тэмуджина»… Кто получил право говорить так, неприкосновенен, как сам хан. Слова Джэлмэ не только остановили, заставили попятиться нукеров, но и образумили Хасара. Он увидел перед собой лицо старшего брата с гневно растопыренными колючками рыжих усов и холодным пламенем в глазах… Попробуй тронь его любимчиков - родного брата предаст злой казни. Что ему братья… Пусть считают хвосты и головы. А ханством будут править такие вот бесстыдники.
- Ну, Джэлмэ, ты еще дождешься…
Угроза прозвучала слабо - тявканье собаки, которой дали пинка.
- Не грози, Хасар. И мой отец, и мой дед знали, как обращаться с железом, в их руках и самое твердое становилось мягким. Свое умение отец передал мне с Субэдэем. Уезжай, Хасар, не порть свою печень. Эй, пастух! Ну, где твоя жена?
Из юрты (Хасар и не видел, как он туда прошел) показался Кишлик. С опущенной головой, ни на кого не взглянув, подошел к Джэлмэ, сдавленным голосом сказал:
- Спасибо, справедливые нойоны.
- Благодари не нас, а хана Тэмуджина. Он сказал: в дни битв воин должен быть подобен тигру рычащему, в дни мира - телку, сосущему вымя матери. И никому не дано переиначить его слово. Даже брату, даже лучшему другу самого хана.
------------------------------------------------------------------------
Джучи глянул на караульного, велел ему уйти, наклонился к Хултугану.
- Я помогу тебе бежать.
Хултуган держал в руках чашу с шулюном, дул на черные крошки лука, плавающего в блестках жира, старался собрать их в кучу. Но крошки, кружась, расплывались.
- Я ждал, что ты это скажешь. Спасибо. Но я не побегу. У меня были братья - их нет. Была жена… Были друзья… Была родная земля… Были удалые кони-бегунцы, был тугой лук в руках… Ничего не осталось. Куда я побегу? Зачем? Для чего, для кого жить буду?
- Напрасно вы не попросили пощады. Напрасно!
- Почему мы должны были просить пощады?
- Разве не виноваты перед нами?
- А вы?
- Мы тоже. - Джучи вздохнул, задумался. - Мы с тобой понимаем друг друга… Понимаем, а? Понимаем. Но для этого тебе и мне надо было глянуть смерти в лицо. Неужели и народы должны пройти через то же, чтобы понять друг друга?
------------------------------------------------------------------------
- Землю свою человек должен любить.
------------------------------------------------------------------------
"В стяжательстве друг с другом состязаясь,
Все ненасытны в помыслах своих,
Себя прощают, прочих судят строго,
И вечно зависть гложет их сердца,
Все, как безумные, стремятся к власти…
Цюй Юань (340-278 гг. до н. э.)"
(Эпиграф к книге второй романа, "Гонители".)
------------------------------------------------------------------------
- Ты почему не спишь, Судуй?
- Да так. О справедливости думаю. О милости неба. Почему одним оно дает много, а у других и малое отбирает? И отбирает чаще всего у людей добросердных. [...] Сорган-Шира умер богатым человеком. Он оставил своим детям и внукам табуны, стада, белые юрты. За что милостиво к нему небо? Нет, он не был злым человеком, но и добрым не был…
------------------------------------------------------------------------
Мы отдаем в руки врага селения.
Люди скажут, что мы всегда на месте, когда приходит время сбора налогов, и нас нет, когда подступает враг. И это будет справедливо.
------------------------------------------------------------------------
Хан подошел к Отрару, когда ему донесли, что шах растолкал свое войско по городам и сам куда-то уехал. Хан презрительно усмехнулся. С тех пор как опоясался мечом, не встретил ни одного достойного врага. Все на одно лицо: мелки в помыслах, малодушны, не горячая кровь - моча течет в их жилах. Ни защитить себя, ни умереть, как подобает воинам, не могут. Когда шах убил посла, подумал было: этот другой. Такой же! Трус. Дурак. И держал в руках такое владение. Ему бы не народами, а стадом коров править.
Рядом с этой забилась другая, радостная мысль. То, что совершает он, предопределено небом. Оно лишает врагов ума и мужества, дарует ему великое счастье побеждать, оставаясь непобедимым.
------------------------------------------------------------------------
Когда-то он предателей близко к себе не подпускал, рубил им головы без разговоров, теперь же притерпелся. Они тоже бывают полезными.
------------------------------------------------------------------------
- Чагадай и Угэдэй, вы останетесь тут, возьмете Отрар. И живого живого! - приведите мне Гайир-хана. Вверх по реке я направлю кого-нибудь из нойонов. А с тобой, Тулуй, мы пойдем на Бухару. Из Бухары - на Самарканд. Мы вспорем брюхо шаху Мухаммеду. Сделаем это, не трудно будет добраться и до сердца. Помните, мы пришли сюда, чтобы утвердиться навеки.
Будьте безжалостны с теми, кто считает себя хозяевами этой земли. Люди трава. Этих побьешь, другие вырастут. Но эти другие будут знать, что властелин на земле - один. Мы избраны небом, чтобы повелевать, кто не хочет покориться, тот противится воле неба.
------------------------------------------------------------------------
- Дозволь спросить, отец, - сказал Джучи.
- Спрашивай…
- Человек появляется на земле по соизволению неба - так?
- Надо думать, что так.
- Почему же он должен умирать по чьей-то воле, по моей, скажем?
- Вот ты о чем… Тогда тебе следовало бы не воином быть, а… - Не договорил, почувствовал, что сейчас смертельно оскорбит Джучи.
Без того сын как-то весь ужался, но смотрел в лицо отцу твердо, без страха, какой накатывал на него в детские годы.
- Я хочу понять, отец, не разгневаем ли мы когда-нибудь небо тем, что человеческая жизнь для нас - травинка. У каждого из живущих есть душа, сердце, свои думы, есть духи-покровители…
------------------------------------------------------------------------
- Тебе ли, не видевшему жизни, говорить о смерти!
- Всем когда-то надо умирать. Немного раньше, немного позже. Достоин жизни тот, кто не страшится смерти.
------------------------------------------------------------------------
- Клянусь всемогущим, я никого не стану удерживать.
- Мы будем драться, - сказал пожилой воин, одетый в полосатый халат.
- Враг идет, чтобы вытоптать наши поля, вырубить сады. Он будет насиловать наших женщин. Допустив такое, сможем ли смотреть в глаза наших детей?
Воины одобрительно зашумели.
- Спасибо вам, - тихо сказал Гайир-хан. - Враг может убить нас, но не лишить достоинства. Мы умрем, и наши имена будут вечным укором черной совести тех, кто купил свою жизнь предательством.
------------------------------------------------------------------------
- Я, Судуй, тоже не все понимаю. Слышишь, воет собака? Ее кто-то кормил, гладил по голове… Его убили. За что, Судуй? Не знаешь? Вот и я не знаю. Отец мне отдал эти земли и города. Если мы спалим города, поубиваем всех людей, останется голая земля. Но земли и у нас много. Для чего же мы проливаем кровь, свою и чужую? Не знаешь. И я не знаю. Мне, наверно, надо отказаться и от удела, и от всего. Оставлю себе юрту, немного скота и буду где-нибудь жить, никого не беспокоя.
------------------------------------------------------------------------
- Ты что, Джучи? Как это можно - отказаться? Не вечно же будет война.
В своем улусе ты станешь править справедливо и милостиво.
- А что такое справедливость? Не знаешь, Судуй?
- Почему же… Кто делает так, чтобы людям жилось легче, поступает справедливо.
- Тогда справедливейший из людей - мой отец. Многие из тех, кому раньше нечем было прикрыть свою наготу, ходят в шелках, кто не ел досыта, пьет кумыс из золотой чаши. Но эти шелка содраны с чужих плеч, эти чаши вырваны из чужих рук.
------------------------------------------------------------------------
- И смирный жеребенок, если ему подкрутить хвост, станет лягаться.
------------------------------------------------------------------------
В каждом городе, кроме Гайир-хана, есть свой Караджи-хан.
------------------------------------------------------------------------
- Мне не в чем оправдываться. Оправдываться должен ты, хан. Не я, ты грабитель и преступник. Я сделал то, что повелевала мне моя совесть. А ты крался, как вор…
------------------------------------------------------------------------
- Ты понимаешь, что значит смерть?
- Понимаю.
- Нет, ты не понимаешь. Смерть - конец всему. Всему.
- Для чего тебе эти разговоры, хан? - сердито спросил Гайир-хан. Какое тебе дело до того, понимаю я или не понимаю? Я умру сегодня и предстану перед всевышним молодым. Таким и останусь вечно. Ты умрешь через несколько лет сморщенным старикашкой, согнутым тяжестью содеянного…
------------------------------------------------------------------------
- В любом правлении есть и хорошее и плохое. Плохое надлежит отвергать, хорошее перенимать.
- Хорошее берешь - не возьмешь, а плохое липнет само. Потому лучше ничего не перенимать, утверждать повсюду свое. В землях Алтан-хана и тут были дома, просторные и теплые, поля и сады давали изобилье еды. Кто скажет, что это плохо? Но сытость портит нравы. Мужчины перестают быть воинами, и народы гибнут. Не я, небо карает людей. Я же употребляю силу, чтобы достигнуть продолжительного покоя. Остановлюсь, когда все сердца покорятся мне.
--------------------------------------------------------------------------
- Чье имя будет прославлено, чье проклято - аллаху ведомо.
- Я спрашиваю: что думаешь об этом ты?
- Аллах всемилостивый, помоги мне…
- Ну, чего бормочешь? Говори! Что бы ни сказал - слово хана: с тобой ничего не случится.
- Твое имя некому будет прославлять. Ты оставляешь за собой пустыню, залитую кровью.
- Я понял. Мое имя будет проклято?
--------------------------------------------------------------------------
Воинов посылать за Джучи нельзя. Если все верно, что говорят, взять Джучи будет не просто, он станет драться. Джучи многим по душе. Станут перебегать на его сторону. Войско расколется. Многочисленные враги подымут голову. Всего того, что у него есть, не удержать в руках. Вырос змееныш под собственным боком. Задушить надо было еще в колыбели.
--------------------------------------------------------------------------
- На силу есть сила. Что везут два верблюда, не поднять одному.
--------------------------------------------------------------------------
- Для чего, отче, летопись?
- У дерева есть корни, у людей прошлое. Осеки корни - усохнет дерево.
То же бывает и с людьми, если они жизнь своих дедов и отцов не пожелают знать. Человек на землю приходит и уходит, а дело его - злое или доброе остается, и оттого, какое дело оставлено, живущим радость либо тягота и горе. Дабы не увеличивать тягот и не множить горя, живущие должны знать, откуда что проистекает.
-----------------------------------------------------------------------------
«Князь не имел покоя ниоткуда. Много питию вдавался, женами водим был, мало о устрое земли печалился, и слуги его повсеместно зло творили. За все сие киянами нелюбим был».
------------------------------------------------------------------------------
Золото высоко ценят, за крупицы лишают жизни, но и горой золота нельзя купить жизни.
-------------------------------------------------------------------------------
С берега Днепра Судуй видел город Захария, его Кивамень. Где-то там был и сам Захарий, его анда. Переплыть бы реку, разыскать своего светлобородого брата, весело гаркнуть под ухо, крепко стукнуть кулаком по спине, потом лежать где-нибудь на траве, разговаривать… Нельзя… Захарий - урусут. А урусуты - враги. Их надо убивать. Но почему они враги? Стал же Захарий его братом…
В схватке с урусутами тяжелела его рука. Каждое светлобородое лицо казалось ему лицом Захария. Он боялся убить его. Лучше умереть самому, чем убить брата, хотя бы и клятвенного.
--------------------------------------------------------------------------------
Наверное, лучше не замечать, что где-то там, в чьем-то колчане, - твоя смерть, что в твоих ножнах, на острие меча, на кончике копья - тоже смерть, но она не твоя, и чем чаще ты будешь омывать кровью свое оружие, тем славнее твое имя. Но несущий смерть, боль, муки разве достоин счастья и радости? Разве проклятья порубленных, замученных, обездоленных, порабощенных не падут когда-нибудь на головы своих мучителей или их потомства? Разве небо останется безучастным к тому, что делается на земле?
--------------------------------------------------------------------------------
Встав перед Мстиславом Романовичем на колени, Захарий почти закричал:
- Князь, вглядись, наших побивают!
- Кое-кого побить и надо. Поумнее будут. Вдругорядь не высунутся.
Шум битвы подстегивал Захария:
- Князь, кровь наших братьев льется! Грех на душу берешь!
Лицо Мстислава Романовича побагровело.
- Изыди, сатана!
- Ты не знаешь, что за войско перед тобой…
- От привязливый! Выпорите его.
Захария отволокли в сторону, резанули несколько раз плетью по спине.
Не больно. Прежде, в Хорезме, был бит куда более жестоко. Но там били чужие. А тут свои, русские братья… Захарий едва сдержал слезы. Горькой, невыносимой была обида. Он лежал ничком на траве. Трудно было поднять голову и посмотреть людям в глаза.
--------------------------------------------------------------------------------
Захарий вскочил на коня, протиснулся в узкий проход среди белеющих остриями кольев, помчался вниз. Суждено - уйдет вместе со всеми, не суждено - падет в борьбе. Все лучше, чем быть зарезанным, как барану.
--------------------------------------------------------------------------------
Не увидят больше мать и отец своего сына. Осиротели твои дети, друг. Овдовела жена…
Стона, заставившего Захария ползти, больше не было слышно. Шлемом прикрыл лицо Судуя. Жаль было друга, его детей, самого себя, Федю и Анну… Хотелось лежать тут, плакать и ждать конца, но не дал себе послабления, поднялся, шатаясь, спотыкаясь, со стиснутыми зубами пошел среди павших. К живым.
--------------------------------------------------------------------------------
Битва на Калке закончилась жесточайшим поражением русских. Из князей только Мстислав Удатный и Даниил сумели уйти за Днепр. Мстислава Святославича, когда он побежал из стана, смятого половцами, настигла монгольская стрела. Князь Мстислав Романович поддался на прельстительные речи нойонов, выторговал себе жизнь и велел киянам сложить оружие. Нойоны не сдержали слова. Князь принял мучительную и бесславную смерть… Погибли тысячи воинов. Домой возвратился из десяти один. Дорого обошлось земле Русской высокоумие и горделивость княжеская. «И бысть вопль и плачь по градам по всем и по селам…»
--------------------------------------------------------------------------------
В кочевьях хана встречали величественными песнопениями. Но он был равнодушен к славословию, оно не трогало душу, остуженную одиночеством, ущемленную обидой на сына.
Кажется, впервые увидел: курени в родной степи уже не те, что были в годы его молодости. Многолюдьем, толчеей, суетным духом своим они напоминали сартаульские и китайские города. Рабы, согнанные отовсюду, ковали железо, тесали дерево, чеканили медь, ткали холсты, валяли сукна, шили одежду… Среди юрт как в городах, шумели базары. Тут выменивали, продавали серебро и золото, мешки с просом и плетенки с плодами садов, жемчуга и камни-самоцветы, юртовые войлоки и волосяные веревки; жарили мясо, пекли лепешки, варили лапшу, наливали жаждущим вино; сизый чад и духота чуждых запахов висели над куренями; разноязыкий говор теснил монгольскую речь; мелькали чалмы сартаулов, головные платки китайцев, валяные шапочки киданей… Временами хану казалось, что не он завоевал чужие земли, а завоеватели пришли в степи.
--------------------------------------------------------------------------------
Вечерами у огня пили вдвоем кумыс или чай, приправленный молоком, почти без слов вспоминали годы молодости, людей, давно покинувших землю. Хану было и тоскливо, и хорошо от этих немногословных разговоров… Хулан, встречая его, щурила свои дерзкие глаза… Он позволял ей это. Пусть думает, что он стал совсем старик. Все равно ей не понять, что люди из прошлого - само прошлое, а оно на склоне лет нередко бывает дороже настоящего. Борте - его молодость. Потому она дороже любой из жен.
--------------------------------------------------------------------------------
Он совершил то, что не удавалось ни одному правителю, но это полдела, главное впереди: он должен достигнуть того, что было не по силам ни одному из живших на земле, - продлить свое время до бесконечно далеких пределов. В нем росла уверенность, что в местах своей молодости обретет что-то такое, что поможет ему преодолеть непреодолимое и стать не нареченным, а истинным сыном неба.
--------------------------------------------------------------------------------
Все чаще он угрюмо смотрел на буйство красок цветущей степи, мял в кулаке седую бороду и пытался понять, почему же друзья перестали быть друзьями.
- Джэлмэ, в давние годы я дал слово твоему отцу, кузнецу Джарчиудаю, принести мир и покой в степи, сделать людей счастливыми… Посмотри на юрты пастухов. Я сдержал свое слово. [...]
Хан, разминая ноги, обошел вокруг юрты. Рыжий войлок был ветхим, лохматым по краям, с дырами. В такой юрте жил когда-то и он…
Ни кумыса, ни дуга у пастухов не оказалось.
- Чем же вы питаетесь? - спросил Джэлмэ.
- Хурутом, великий нойон.
Хан сел на камень у огнища с истоптанной вокруг него травой. Он почувствовал, что не ради кумыса позвал их Джэлмэ к юрте, стал настороженно следить за разговором.
- Чьи стада пасете?
- Брата великого хана Тэмугэ-отчигина.
- Довольны своей жизнью?
- Мы благоденствуем, великий нойон.
- Где ваши дети?
- Детей нет, великий нойон.
- Разве могут благоденствовать люди, не породившие детей?
- У нас были дети. Пять сыновей. Самый старший пал в битве с найманами. Один сложил голову в тангутских землях, двое - в земле Алтан-хана. Самого последнего убили сартаулы. - Старик покосился на хана, поспешно добавил:
- Видно, мы прогневили небо. [...]
На Джэлмэ он не мог смотреть. Не друг ему Джэлмэ, давно не друг. Уличить вздумал, что он разорил не только чужие земли… Дурак. Родятся и вырастут новые люди, не такие, как этот раболепствующий старик-харачу, гордые, сильные повелители чужих народов.
--------------------------------------------------------------------------------
Не станет он отбирать у них рабов и стада, не унизится до этого. Они просто люди, слабые люди. На высоте, куда он поднялся, рядом с ним не устоит ни один смертный. А ему надо не только устоять, но и идти дальше, подняться выше, достичь недостижимого.
--------------------------------------------------------------------------------
- Вот… умер… - сказал он.
- Отравили, - чужим, хриплым голосом поправила она.
- Может быть и нет. Он болел.
- Его отравили.
- Может быть… я разыщу убийцу!
- Убийцу искать не надо. Ты убил его!
- Борте! - Предостерегаясь и защищаясь, он поднял руку. - Думай, что говоришь!
- Ты всю жизнь ненавидел Джучи. За что? За то, что у него не окостенело сердце… Я жалела тебя, я ждала, что ты очнешься. Не его, тебя надо было отравить, мангус, пьющий кровь своих детей! Волк уносит от беды свое дитя, птица гибнет, отводя опасность от птенцов, а ты, человек, наделенный небом разумом, хуже пустоголовой птицы и кровожадного зверя.
--------------------------------------------------------------------------------
Когда-то первое нападение на тангутов указало ему путь к сердцу воинов, осада Чжунсина родила веру в свои силы. После того он разгромил Алтан-хана, покорил сартаулов. И вот - снова земли тангутов. Один жизненный круг завершается. Но это не конец. Это начало другого круга. И то, что он снова начинается тут, в тангутских землях, радовало его. В этом он видел предопределение неба и верил, что сможет осилить все.
По его повелению Чу-цай собрал ученых людей из сартаулов и китайцев.
Они сделали чертеж земель, известных им. Рукодельницы перенесли чертеж на шелковое полотно, вышив цветными нитками реки и озера, горы и равнины, леса и пустыни. Он часто разворачивал полотно, в одиночестве рассматривал его. Он был рад, что земля так велика, что еще много мест, где не ступали копыта монгольских коней. Он пройдет ее всю из края в край, подчинит всеязычные народы.
--------------------------------------------------------------------------------
Только что обретенную уверенность в себе, в своем предназначении начали подтачивать сомнения. Душными ночами, измученный бессонницей, он уходил из стана на каменистую гору, вставал на колени, обращал лицо к небу, тихо спрашивал:
- Неужели я должен уйти, как уходят другие?
На небе горели крупные звезды. От камней исходило сухое тепло. Он опускал голову. Перед его мысленным взором проплывали лица Сача-беки, Алтана, Ван-хана, Джамухи, Теб-тэнгри… Все они умерли, потому что были слабы. В битве первыми гибнут робкие. Неужели им начинает овладевать робость перед вечностью? Неужели, победив всех и все, он все-таки потерпит поражение? Неужели это не обойдет его?
--------------------------------------------------------------------------------
Едва стала спадать жара, хан устремился к столице тангутского государства - к Чжунсину. По пути без пощады и жалости уничтожал селения и города, оставляя за собой развалины и горы трупов. Осадив Чжунсин, он оставил под его стенами сыновей, сам с частью войска пошел громить тангутские округа. Какое-то нетерпение гнало его, не позволяя останавливаться. Битвы, требующие напряжения ума, воли, всех душевных сил, заставляли забывать о самом себе. [...] К осени года свиньи тангутское государство было разгромлено. Но столица продолжала держаться. Хан возвратился к Чжунсину. Его прибытие вызвало ликование осаждающих и лишило всяких надежд осажденных. Император прислал сановников для переговоров. Он готов признать монгольского хана своим отцом. Он прекратит сопротивление, если хан пообещает сохранить ему жизнь и поклянется в этом. Хан поклялся не убивать бурхана. Тангуты попросили месяц отсрочки, чтобы подготовиться к сдаче города. Хан согласился и на это.
--------------------------------------------------------------------------------
Однажды ночью он пробудился от зыбкого сна-забытья. Лекари, утомленные бдением, дремали на войлоке. Красный туман не клубился перед глазами. Он хорошо видел треногий столик у своей постели, на нем горели огни светильников, пламя то вспыхивало, то оседало, и он слышал легкое потрескивание и шипение. Вдруг ясно, всем существом ощутил, что покидает землю. Небо не одобрило его дерзновенных замыслов. Небо отвергло его, как отвергало других. Он умрет, как умирают все. Никому не дано жить вечно.
Светлая, щемящая печаль охватила его. Он смотрел на огни светильников и тихо, без слез, плакал. Жизнь обманула его. Правы были те, кто хотел, чтобы он остановился, пожил обычными человеческими радостями. Он почти не знал этих радостей. Он держал себя взнузданным. Все силы души и ума отдавал войску, битвам, разрушениям…
--------------------------------------------------------------------------------
- Я ухожу… Похороните меня на горе Бурхан-Халдун…
Замолчал. Это была уступка своей слабости. Он хотел бы лежать на солнечном косогоре, под соснами, над долинами, где в дни детства и юности среди горестей, тревог и обид выпадали мгновения счастья, чистого, как капли росы. Пусть уступка… Но последняя.
- Праху моему не поклоняйтесь. Могилу на веки вечные скройте от глаз людей. Дух мой - в делах моих, в войске моем. Этому поклоняйтесь. Храните мои заветы. Ведите воинов в битвы, не останавливаясь, завоюйте все земли.
Моя душа будет с вами. [...]
- Бурхана убейте.
- Но ты дал клятву… - напомнил Чагадай.
- Я дал клятву… бурхану. Без владений - он не бурхан. Я давал клятву человеку с одним именем, вы дайте ему другое имя… Убейте…
------------------------------------------------------------------------------------
Наконец ворота Чжунсина распахнулись. Воины вошли в город, и по улицам потекли ручьи крови. Воины приносили жертву духу своего повелителя.
------------------------------------------------------------------------------------
- Я не хвастаюсь. Вот. - Он подхватил внука на руки, поднял над головой - мальчик взвизгнул, болтнул ногами. - Видишь, сила есть. А мы родились в один день с Тэмуджином. Почему он состарился и умер раньше? Не знаешь, жена моя Каймиш.
Внук лез к нему, хотел, чтобы он подкинул его еще раз.
- Потом… - отмахнулся Тайчу-Кури. - Хан ел, что хотел, я - что давали, он делал, что хотел, я - что велели. И били-колотили меня сама знаешь как. Почему же я крепче оказался? Хан не слезал с коня, а я топал ногами по матери-земле. От земли моя сила. Через ноги - сюда. - Тайчу-Кури выпятил грудь, постучал по ней кулаком, засмеялся.
Ярко пылал в очаге огонь, озарял юрту живым, трепетным светом. Гудел на разные голоса буран, швыряя снег в дымовое отверстие. Дети забрались под шубу к своей матери. Она, покашливая, рассказывала им сказку.
Тайчу-Кури прислушивался к вою ветра, к поскрипыванию решетчатых стен. Не опрокинулась бы юрта… Старая… Зима впереди - длинная, много еще будет буранов, вьюг и метелей. Но какой бы длинной зима ни была, за ней следует весна.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Роман "Жестокий век".
"Автор: Калашников И. К.
Издательство: Жазушы
Место издания: Алма-Ата
Год издания: 1985
Аннотация
Роман Исая Калашникова - широкое художественное полотно, выдержанное в традициях русской реалистической прозы. Оно воссоздает красочную картину жизни монголов в конце XII - начале XIII века. В центре романа образ Тэмуджина - Чингисхана. На глазах читателя происходит разрушение личности. Мстительность и злоба, характерные для Чингисхана, с годами проявляются все острее. Желание стать единственным правителем вселенной толкает его к новым и новым кровавым завоевательным походам. Населив роман многими героями, писатель значительное место отвел людям из народа, показал страдания, которые принес им жестокий век, и в то же время подчеркнул их силу, их волю к свободе и к созиданию."
Опубликовано на сайте: https://rusbuk.ru/offer/zhestokii_veks_11
Книга 1: "Гонимые" https://www.litmir.me/bd/?b=12948
Книга 2: "Гонители" https://www.litmir.me/bd/?b=12949