Пока на балах хрустели французские булки...
Оригинал взят у putnik_76 в Пока на балах хрустели французские булки...
А потом пришли кровавые Большевики и заставили делиться булками с народом. За это их теперь так и ненавидят, как новые булкохрусты, так и отупевшие до скотства новые нищеброды...
Оригинал взят у tatamo в Матчасть для фантазеров
Взято у d_clarence
Засеяли хлебов 3.929.500 десятин, собрали 42.094.500 пудов, на семена надо 24.269.000. Сельского населения в губернии - 3,45 миллиона душ. Из остатка на одного крестьянина приходится 5 пудов (а минимум, надо 12-18 пудов) - так считает губернатор Протасьев. Земство к народу чуть ближе и оно считает так: рожь да пшеница дали 26.443.200 пудов урожая, на семена надо 18.889.600 пудов, остаток на харч - 7.543.600 пудов, или по 2,2 пуда на прокорм одной крестьянской души.
Эти цифры "средние по больнице": где-то собрали больше, где-то ничего; где-то есть запасы, где-то нет. Сколько из собранного хлеба осело у кулаков и крупных землевладельцев - неведомо. Ну, и не учли еще одно обстоятельство. Слово корреспонденту "Волжского слова" из с.Пестравки, Николаевского уезда:
Крупного скота по губернии - 3.178.500 голов. Рабочих лошадей и верблюдов - 937,3 тысячи. Коров - 697,7 тысяч. Молодняка до 1 года - полтора миллиона. Кормов для скота собрали 40,3% от необходимого минимума. Показатель плохой, но не кошмарный, получился потому... что посчитали еще и заготовленную солому! Сена всего заготовили 14.946.300 пудов. Остальное добиваем соломой. Если лошадь кормить соломой, то на 5,5 месяцев до нового урожая ей надо 200 пудов этого суррогата. Корове - 155 пудов. Всего соломы надо 352 миллиона пудов, а заготовили 123 миллиона. Причем зачастую вот так:
На соломе лошадь зиму выжить может, но к весне за ней придется ухаживать вот так:
Ее подвешивают, чтоб она хоть немного поспала - стоять сил нет. На положение со скотом земство таки обратит свое внимание, с подачи общественности. Губернатор не обратит совсем. А с помощью вышло вот так: сначало земство посчитало, что на прокорм надо выдать населению 1.255.000 пудов хлеба. Когда цифры с мест привели их в чувство, то выдали такое заключение: на семена надо раздать 16,5 миллионов пудов, на еду - 25,7 миллионов, скоту - 222,5 миллионов. В деньгах всего нужно 59 миллионов рублей. 18 августа 1911 года состоялось поистине эпохальное экстренное совместное заседание губернской земской управы и губернского присутствия. Оба ведомства ненавидят друг друга с холерного 1907 года. Тогда земство построило холерные бараки, а губернское присутствие присвоило честь сего себе, оставив при том бараки на балансе земства. На заседании разошлись в двух ключевых вопросах.
1. Земство просит 59 миллионов, а губернатор считает, что достаточно 8 миллионов. С учетом скота - 13,5 миллионов.
2. Как оказывать помощь. Земство по опыту знает - сначала кормить, потом налаживать общественные работы, потом беспроцентно семена. Губернатор считает, что надо четко соблюдать столыпинский законопроект трехлетней давности о продовольственой помощи, исключительно, на трудовом принципе - только через общественные работы. Земство попыталось доказать, что работ сейчас все равно не найти, крестьяне уже помирают и у них тупо сил нет, но губернатор их заткнул.
В итоге, запросили у Столыпина 8 миллионов рублей. А правительство ответило:
Губернатор предложил возложить на земство обязанность в открытии на эту сумму трудовых столовых. Земство его послало. Губернатор в очередной раз написал в центр, что земство саботирует и губернское присутствие начало ковыряться само. Земство же сосредоточилось на врачебной помощи - в сентябре открылись старые знакомые: цинга и тиф. Всего земство открыло 200 врачебных пунктов, правда, нанять удалось только 22 врача и 65 фельдшеров.
Губернское присутствие, постоянно сталкиваясь с суровой реальностью, пошло таки на щедрость и к маю 1912 потратило на помощь голодающим аж 22,2 миллиона рублей (с учетом тех 6). Правда, к этому времени в губернии забили на мясо 126.900 рабочих лошадей (их хозяева не выйдут сеять, а пойдут батрачить). Коров зарезали 144.100 голов и до кучи 700.000 молодняка. Падаль ели массово.
Бузулукские крестьяне у разделанной мертвой лошади:
Разорение крестьян достигло вот таких масштабов:
Как же спасались и выживали? Да опять же, за счет общественных комитетов и кружков помощи. Которые, правда, смогли кормить только 14% голодающих.
Источники:
Земский справочник на 1913 г, сост. П.А. Голубевым.
Волжское Слово # 1426 "Краткий очерк Правительственной продовольственной кампании"
Общественная помощь голодающим в Самарской губернии в 1911-1912 г. Отчет Самарского отдела общества Охранения Народного Здравия. Самара, 1913 год.
Фотографии сделаны земскими фотографами в 1911-12 годах.
========================================================================================
Голод 1906 года страшнее всех ударил по Казанской, Самарской и Саратовской губерниям. Самара - как всегда, эпицентр. Неурожай там случился в два раза сильнее знаменитого 1891 года. Вот такая табличка Губернского Земства по состоянию на 20 июня 1906 года отвечает на большинство вопросов:
Запасы у крестьян земство оценивает в среднем по 0,9 пудов на человека. Статистику отправили в Думу. "Трудовики" подняли вой. Кадеты и октябристы поддержали. Первая Дума была близка принять наш первый в истории закон о голоде, но, забегая вперед, ничего не успела, так как "герой России" Столыпин ее разогнал. В Самаре же творились такие дела. В Губернском Земстве заседали люди повидавшие и поработавшие на голодах 1891-92, 1898 годов. Рассчитали они следующие цифры.
Всего в губернии пока живых крестьян обоего пола 2.745.459 душ. Сколько их мрет в сутки, пока неизвестно, но с мест доносят, что у многих уже с июня нет еды. Так как у крестьян семян не осталось, то на обсеменение озимых требуется 4.448.185 пудов. На яровые - 14.916.569 пудов. На пропитание - 28.028.093 пуда (расчет показали в 10 пудов на душу, чтоб не пугать правительство; в реале собирались (и сделали) добить до 15-18 за счет общественности). На закупку фуража - 3.500.000 рублей. На санитарную помощь (цинга и тиф уже открылись) - 350.000 рублей. На общественные работы (чтоб у крестьян было бабло покупать у кулаков) - 2.000.000 рублей.
Расчет подали в Губернское присутствие. Губернатор Якунин пригласил представителей земства в присутствие и заявил, буквально, следующее (я два раза глаза протер):
Земство, ясное дело, взбеленилось. Губернатору показали большой ФАК и началась канцелярская война. Якунин написал в МВД, что земство отказывается от "руки помощи" и не хочет помогать правительству бороться с голодом. Земство в долгу не оставалось, забрасывая губернатора помоями. И тут на сцене появился главный персонаж. Заместитель и друг Столыпина Владимир Иосифович Гурко. Гурко внимательно прочитал письма двух сторон и предложил следующее: губернское присутствие получает траншами 16.643.473 рубля на закупку продовольствия, земство определяет нужду и потребность для каждой местности, дает цифры губернатору, и тот выделяет земству деньги на закупку продовольствия. План супер, спору нет. И даже то, что на закупку всего по плану требовалось 162 миллиона - пофиг, самарское земство и таких денег никогда от правительства в глаза не видело. (В это время еще в Думе проходил чтения закон, по которому дали бы еще сто миллионов, но мы знаем, что будет с Думой уже через неделю).
Деньгам все обрадовались, протрубили в газетах. Деньги стали поступать в начале сентября. И тут, в который раз - ТА-ДА-ДА-ДАММ! Из МВД поступил составленный Гурко и утвержденный Столыпиным план, согласно которому хлеб надлежало закупать только в двух местах: в южных губерниях - у строго оговоренных купцов и везти пароходами строго оговоренных перевозчиков; в Сибири - у строго оговоренных купцов и везти железной дорогой.
Возражения, что навигация на Волге скоро закончится, а ЖД не приспособлена для специального продовольственного передвижения из Сибири, потому покупать хлеб проще и сподручней на правом берегу Волги, действия не возымели. Поставщиками назначили господ Клейнберга, Молло, Цивиан-Блох и Цивиан-Клейнберг. Кто это такие, не знал даже губернатор, но план надо выполнять. Деньги им перечислили - и земство стало ждать хлеба.
Первый хлеб приполз с юга чуть не с последней навигацией в октябре. Так как губернское присутствие не озаботилось, а земство просто забыло, пункты выдачи назначены не были, и в Самару прибыла огромная масса крестьян. Приехали, не зная точной даты прибытия, за 3-5 дней. За время ожидания продали с себя последнюю одежду - никто их тут бесплатно не кормил. Вся прибывшая партия зерна комиссией земства признана "для посевных целей негодной". Крестьяне с горя тут же стали продавать свои доли мелким спекулянтам "за харч" и пропивать. Криминогенная обстановка обострилась донельзя, губернатор взвыл, назначили распределительные пункты у ЖД станций и стали ждать следующих партий. Заодно, снова запросили Центр: "Можно самим закупать?" Оттуда строго ответили: "Нельзя".
Наконец, в конце октября прибыл хлеб из Сибири. Этот хлеб признали негодным даже для продовольствия из-за преобладания в нем "желудей, отрубей и лебеды". Вторая партия из Сибири представляла собой хлеб "затхлый, гнилой и проросший". Третья партия - "хлеб с мокрой головней".
Всего хлеба с юга, негодного для обсеменения, прибыло 507.535 пудов. Из Сибири, негодного ни на что - 1.016.805 пудов 36 фунтов. И все.
А в Петербурге вовсю заполыхал скандал Гурко-Лидваля. Лидваль занимался поставками унитазов. Сколотив состояние и заведя нужные знакомства во властных кругах, занялся различными аферами и спекуляциями. Все вышеуказанные господа оказались его подставными лицами. Гурко, что называется, поймали за руку. Некоторые бывшие депутаты бросали ему обвинения в лицо, одного он даже вызывал на дуэль. Газеты сначала набросились на сенсацию, но тут Столыпин заткнул им пасть и выступил с заявлением, что Гурко - хороший и предельно честный человек, его завистники и враги России оболгали. Правда, ему все равного пришлось уволить своего зама, лишь бы в Зимнем не проснулись.
Ну, а Самара так и ждала поставок от Лидваля и Ко - приказ есть приказ.
По материалам:
Общественная помощь голодающим. Отчет Самарского Комитета Общественной Помощи Голодающим, местного отделения Пироговского, Московского сельско-хозяйственного и Петербургского Вольно-Экономического Общества за время деятельности в 1906-1907 гг. Самара, 1908.
========================================================================================
Весна 1867 года была на севере очень поздняя и холодная. Хлеба посеяли с большим опозданием. А когда посеяли - ударили заморозки, и все погибло. Звериный и рыбный промыслы тоже не удались из-за сильных штормов и ветров. Ну и плюс губернатор кн. Гагарин допустил вывоз всего хлеба из Архангельского порта, не дожидаясь известий об урожае. По этой причине он запретил упоминать о голоде в печати и официальной корреспонденции. В губернии все спокойно:
2 января 1868 года настоятелем Пертонимского монастыря, что на полпути между Архангельском и Онегой, был назначен о. Феофан Доброленский (в монашестве - Кирилл), служивший в Киевской лавре. В монастырь он прибыл 20-го марта. Монастырь оказался бедным и запущенным.
Первое, что увидел настоятель в окно своей кельи - замерзший труп умершего от голода мещанина Железникова. Железников шел с обозом сена для монастыря, чтоб обменять рубаху на хлеб. Перед самыми стенами силы оставили его, он сел на дорогу и умер. А похоронить его без осмотра тела становым приставом нельзя. Но пристав живет в Архангельске за 120 верст и когда приедет - неизвестно. Образованного киевлянина Феофана эта смерть потрясла до глубины души. Он кинулся распрашивать монахов о происходящем и узнал, что голод свирепствует во всех окрестных селах. Крестьяне не имеют никаких заработков, т.к. в море не выйти, семян засевать поля нет, а до городов очень далеко. Вот они и ходят в монастырь за милостыней и подбрасывают своих детей.
За отсутствием нормальной еды, едят суррогаты: хлеб из оленьего мха и соломы. От такого питания все нестерпимо воняют.
Феофан решился действовать. Вместе с экономом о. Савватием они провели учет имущества монастыря. В буфете обнаружили всю наличность - полкопейки серебра. Запасов продовольствия было на три месяца для братии. Если давать помощь крестьянам двух ближайших сел, то меньше чем на месяц. Кроме того, есть запас семян. Как помочь? Феофан написал статью для петербургских и московских газет (Московские ведомости напечатали) с описанием ужасного положения крестьян и просьбой о помощи. Кроме того, он написал и отправил своим товарищам в Лавру большое письмо, с просьбой донести известие о голоде по церковной линии, а также прислать хоть немного денег:
Далее распорядился закупить в Архангельске хлеба в кредит. При этом произошел замечательный диалог, с легким монастырским юмором:
Еще распорядился при начале теплых и удобных для посева дней выдать крестьянам в беспроцентную ссуду семена. Первые деньги - 200 рублей серебром - пришли к Пасхе. Чуть позже прислал 500 рублей Аксаков. В то же время, статья, вместе с столичными газетами, пришла в Архангельк. Английский консул Рене пошел к местным купцам, спекулировавшим хлебом, купил у них в полцены 100 пудов и отправил за свой счет в монастырь. Епископ Нафанаил прислал 100 рублей и обещал всяческую поддержку.
На полученные деньги Феофан решил дать заработок крестьянам. Т.к. между Архангельском и Онегой не было никакого постоялого двора или магазина, то решено было построить при монастыре гостиницу и лавку товаров первой необходимости. Так у крестьян появились деньги, на которые они смогли покупать у кулаков хлеб, который те отпускали только за наличные.
Так как деньги продолжали поступать, то на совете братии было решено открыть еще и школу. Но учителя ниоткуда выписать не могли. Тогда выкупили у одного купца большую избу и устроили в ней детдом для подкидышей. Старшим воспитателем поставили суровую и честную бабку, которая в свои 75 лет сама рубила дрова. Вроде все пошло на лад, но тут реагировать начали губернские власти - неприятных вопросов из Петербурга никто не хотел.
Сначала кн. Гагарин потребовал у Нафанаила запретить Феофану писать статьи и принудить его покаяться во лжи. Нафанаил потребовал сначала доказательств, а сам послал Феофану предостерегающее письмо и еще денег. Тогда власти (в мае!) провели расследование смерти Железникова, которую Феофан крайне эмоционально описал в своей статье. Пристав под присягой показал, что на трупе Железникова был найден хлеб, а умер он от пьянства. Результаты "расследования" опубликовали в Губернских ведомостях. Кроме того, написали в Петербург, что английский консул ведет какую-то интригу против русского правительства и вовлек в нее настоятеля Пертонимского монастыря. Ну, и для закрепления успеха сделали публикацию об успехе новой посевной:
Официальный Петербург встал на сторону губернатора - голода нет. Именно этой позицией властей Феофан объясняет слабый отклик среди духовенства:
А еще Гагарин не поленился и написал через голову Нафанаила в Синод, что Феофан запойный алкаш. В июле месяце Феофан получил указ о переводе его в Крестный монастырь.
(Доброленский Ф.Л. Воспоминания о голоде на севере России в 1868 г. Спб, 1888)
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Адский ад!
И "Официальный Петербург встал на сторону губернатора - голода нет."
"Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья!"(с)
Твари.
А потом пришли кровавые Большевики и заставили делиться булками с народом. За это их теперь так и ненавидят, как новые булкохрусты, так и отупевшие до скотства новые нищеброды...
Оригинал взят у tatamo в Матчасть для фантазеров
Взято у d_clarence
Засеяли хлебов 3.929.500 десятин, собрали 42.094.500 пудов, на семена надо 24.269.000. Сельского населения в губернии - 3,45 миллиона душ. Из остатка на одного крестьянина приходится 5 пудов (а минимум, надо 12-18 пудов) - так считает губернатор Протасьев. Земство к народу чуть ближе и оно считает так: рожь да пшеница дали 26.443.200 пудов урожая, на семена надо 18.889.600 пудов, остаток на харч - 7.543.600 пудов, или по 2,2 пуда на прокорм одной крестьянской души.
Эти цифры "средние по больнице": где-то собрали больше, где-то ничего; где-то есть запасы, где-то нет. Сколько из собранного хлеба осело у кулаков и крупных землевладельцев - неведомо. Ну, и не учли еще одно обстоятельство. Слово корреспонденту "Волжского слова" из с.Пестравки, Николаевского уезда:
Крупного скота по губернии - 3.178.500 голов. Рабочих лошадей и верблюдов - 937,3 тысячи. Коров - 697,7 тысяч. Молодняка до 1 года - полтора миллиона. Кормов для скота собрали 40,3% от необходимого минимума. Показатель плохой, но не кошмарный, получился потому... что посчитали еще и заготовленную солому! Сена всего заготовили 14.946.300 пудов. Остальное добиваем соломой. Если лошадь кормить соломой, то на 5,5 месяцев до нового урожая ей надо 200 пудов этого суррогата. Корове - 155 пудов. Всего соломы надо 352 миллиона пудов, а заготовили 123 миллиона. Причем зачастую вот так:
На соломе лошадь зиму выжить может, но к весне за ней придется ухаживать вот так:
Ее подвешивают, чтоб она хоть немного поспала - стоять сил нет. На положение со скотом земство таки обратит свое внимание, с подачи общественности. Губернатор не обратит совсем. А с помощью вышло вот так: сначало земство посчитало, что на прокорм надо выдать населению 1.255.000 пудов хлеба. Когда цифры с мест привели их в чувство, то выдали такое заключение: на семена надо раздать 16,5 миллионов пудов, на еду - 25,7 миллионов, скоту - 222,5 миллионов. В деньгах всего нужно 59 миллионов рублей. 18 августа 1911 года состоялось поистине эпохальное экстренное совместное заседание губернской земской управы и губернского присутствия. Оба ведомства ненавидят друг друга с холерного 1907 года. Тогда земство построило холерные бараки, а губернское присутствие присвоило честь сего себе, оставив при том бараки на балансе земства. На заседании разошлись в двух ключевых вопросах.
1. Земство просит 59 миллионов, а губернатор считает, что достаточно 8 миллионов. С учетом скота - 13,5 миллионов.
2. Как оказывать помощь. Земство по опыту знает - сначала кормить, потом налаживать общественные работы, потом беспроцентно семена. Губернатор считает, что надо четко соблюдать столыпинский законопроект трехлетней давности о продовольственой помощи, исключительно, на трудовом принципе - только через общественные работы. Земство попыталось доказать, что работ сейчас все равно не найти, крестьяне уже помирают и у них тупо сил нет, но губернатор их заткнул.
В итоге, запросили у Столыпина 8 миллионов рублей. А правительство ответило:
Губернатор предложил возложить на земство обязанность в открытии на эту сумму трудовых столовых. Земство его послало. Губернатор в очередной раз написал в центр, что земство саботирует и губернское присутствие начало ковыряться само. Земство же сосредоточилось на врачебной помощи - в сентябре открылись старые знакомые: цинга и тиф. Всего земство открыло 200 врачебных пунктов, правда, нанять удалось только 22 врача и 65 фельдшеров.
Губернское присутствие, постоянно сталкиваясь с суровой реальностью, пошло таки на щедрость и к маю 1912 потратило на помощь голодающим аж 22,2 миллиона рублей (с учетом тех 6). Правда, к этому времени в губернии забили на мясо 126.900 рабочих лошадей (их хозяева не выйдут сеять, а пойдут батрачить). Коров зарезали 144.100 голов и до кучи 700.000 молодняка. Падаль ели массово.
Бузулукские крестьяне у разделанной мертвой лошади:
Разорение крестьян достигло вот таких масштабов:
Как же спасались и выживали? Да опять же, за счет общественных комитетов и кружков помощи. Которые, правда, смогли кормить только 14% голодающих.
Источники:
Земский справочник на 1913 г, сост. П.А. Голубевым.
Волжское Слово # 1426 "Краткий очерк Правительственной продовольственной кампании"
Общественная помощь голодающим в Самарской губернии в 1911-1912 г. Отчет Самарского отдела общества Охранения Народного Здравия. Самара, 1913 год.
Фотографии сделаны земскими фотографами в 1911-12 годах.
========================================================================================
Голод 1906 года страшнее всех ударил по Казанской, Самарской и Саратовской губерниям. Самара - как всегда, эпицентр. Неурожай там случился в два раза сильнее знаменитого 1891 года. Вот такая табличка Губернского Земства по состоянию на 20 июня 1906 года отвечает на большинство вопросов:
Запасы у крестьян земство оценивает в среднем по 0,9 пудов на человека. Статистику отправили в Думу. "Трудовики" подняли вой. Кадеты и октябристы поддержали. Первая Дума была близка принять наш первый в истории закон о голоде, но, забегая вперед, ничего не успела, так как "герой России" Столыпин ее разогнал. В Самаре же творились такие дела. В Губернском Земстве заседали люди повидавшие и поработавшие на голодах 1891-92, 1898 годов. Рассчитали они следующие цифры.
Всего в губернии пока живых крестьян обоего пола 2.745.459 душ. Сколько их мрет в сутки, пока неизвестно, но с мест доносят, что у многих уже с июня нет еды. Так как у крестьян семян не осталось, то на обсеменение озимых требуется 4.448.185 пудов. На яровые - 14.916.569 пудов. На пропитание - 28.028.093 пуда (расчет показали в 10 пудов на душу, чтоб не пугать правительство; в реале собирались (и сделали) добить до 15-18 за счет общественности). На закупку фуража - 3.500.000 рублей. На санитарную помощь (цинга и тиф уже открылись) - 350.000 рублей. На общественные работы (чтоб у крестьян было бабло покупать у кулаков) - 2.000.000 рублей.
Расчет подали в Губернское присутствие. Губернатор Якунин пригласил представителей земства в присутствие и заявил, буквально, следующее (я два раза глаза протер):
Земство, ясное дело, взбеленилось. Губернатору показали большой ФАК и началась канцелярская война. Якунин написал в МВД, что земство отказывается от "руки помощи" и не хочет помогать правительству бороться с голодом. Земство в долгу не оставалось, забрасывая губернатора помоями. И тут на сцене появился главный персонаж. Заместитель и друг Столыпина Владимир Иосифович Гурко. Гурко внимательно прочитал письма двух сторон и предложил следующее: губернское присутствие получает траншами 16.643.473 рубля на закупку продовольствия, земство определяет нужду и потребность для каждой местности, дает цифры губернатору, и тот выделяет земству деньги на закупку продовольствия. План супер, спору нет. И даже то, что на закупку всего по плану требовалось 162 миллиона - пофиг, самарское земство и таких денег никогда от правительства в глаза не видело. (В это время еще в Думе проходил чтения закон, по которому дали бы еще сто миллионов, но мы знаем, что будет с Думой уже через неделю).
Деньгам все обрадовались, протрубили в газетах. Деньги стали поступать в начале сентября. И тут, в который раз - ТА-ДА-ДА-ДАММ! Из МВД поступил составленный Гурко и утвержденный Столыпиным план, согласно которому хлеб надлежало закупать только в двух местах: в южных губерниях - у строго оговоренных купцов и везти пароходами строго оговоренных перевозчиков; в Сибири - у строго оговоренных купцов и везти железной дорогой.
Возражения, что навигация на Волге скоро закончится, а ЖД не приспособлена для специального продовольственного передвижения из Сибири, потому покупать хлеб проще и сподручней на правом берегу Волги, действия не возымели. Поставщиками назначили господ Клейнберга, Молло, Цивиан-Блох и Цивиан-Клейнберг. Кто это такие, не знал даже губернатор, но план надо выполнять. Деньги им перечислили - и земство стало ждать хлеба.
Первый хлеб приполз с юга чуть не с последней навигацией в октябре. Так как губернское присутствие не озаботилось, а земство просто забыло, пункты выдачи назначены не были, и в Самару прибыла огромная масса крестьян. Приехали, не зная точной даты прибытия, за 3-5 дней. За время ожидания продали с себя последнюю одежду - никто их тут бесплатно не кормил. Вся прибывшая партия зерна комиссией земства признана "для посевных целей негодной". Крестьяне с горя тут же стали продавать свои доли мелким спекулянтам "за харч" и пропивать. Криминогенная обстановка обострилась донельзя, губернатор взвыл, назначили распределительные пункты у ЖД станций и стали ждать следующих партий. Заодно, снова запросили Центр: "Можно самим закупать?" Оттуда строго ответили: "Нельзя".
Наконец, в конце октября прибыл хлеб из Сибири. Этот хлеб признали негодным даже для продовольствия из-за преобладания в нем "желудей, отрубей и лебеды". Вторая партия из Сибири представляла собой хлеб "затхлый, гнилой и проросший". Третья партия - "хлеб с мокрой головней".
Всего хлеба с юга, негодного для обсеменения, прибыло 507.535 пудов. Из Сибири, негодного ни на что - 1.016.805 пудов 36 фунтов. И все.
А в Петербурге вовсю заполыхал скандал Гурко-Лидваля. Лидваль занимался поставками унитазов. Сколотив состояние и заведя нужные знакомства во властных кругах, занялся различными аферами и спекуляциями. Все вышеуказанные господа оказались его подставными лицами. Гурко, что называется, поймали за руку. Некоторые бывшие депутаты бросали ему обвинения в лицо, одного он даже вызывал на дуэль. Газеты сначала набросились на сенсацию, но тут Столыпин заткнул им пасть и выступил с заявлением, что Гурко - хороший и предельно честный человек, его завистники и враги России оболгали. Правда, ему все равного пришлось уволить своего зама, лишь бы в Зимнем не проснулись.
Ну, а Самара так и ждала поставок от Лидваля и Ко - приказ есть приказ.
По материалам:
Общественная помощь голодающим. Отчет Самарского Комитета Общественной Помощи Голодающим, местного отделения Пироговского, Московского сельско-хозяйственного и Петербургского Вольно-Экономического Общества за время деятельности в 1906-1907 гг. Самара, 1908.
========================================================================================
Весна 1867 года была на севере очень поздняя и холодная. Хлеба посеяли с большим опозданием. А когда посеяли - ударили заморозки, и все погибло. Звериный и рыбный промыслы тоже не удались из-за сильных штормов и ветров. Ну и плюс губернатор кн. Гагарин допустил вывоз всего хлеба из Архангельского порта, не дожидаясь известий об урожае. По этой причине он запретил упоминать о голоде в печати и официальной корреспонденции. В губернии все спокойно:
2 января 1868 года настоятелем Пертонимского монастыря, что на полпути между Архангельском и Онегой, был назначен о. Феофан Доброленский (в монашестве - Кирилл), служивший в Киевской лавре. В монастырь он прибыл 20-го марта. Монастырь оказался бедным и запущенным.
Первое, что увидел настоятель в окно своей кельи - замерзший труп умершего от голода мещанина Железникова. Железников шел с обозом сена для монастыря, чтоб обменять рубаху на хлеб. Перед самыми стенами силы оставили его, он сел на дорогу и умер. А похоронить его без осмотра тела становым приставом нельзя. Но пристав живет в Архангельске за 120 верст и когда приедет - неизвестно. Образованного киевлянина Феофана эта смерть потрясла до глубины души. Он кинулся распрашивать монахов о происходящем и узнал, что голод свирепствует во всех окрестных селах. Крестьяне не имеют никаких заработков, т.к. в море не выйти, семян засевать поля нет, а до городов очень далеко. Вот они и ходят в монастырь за милостыней и подбрасывают своих детей.
За отсутствием нормальной еды, едят суррогаты: хлеб из оленьего мха и соломы. От такого питания все нестерпимо воняют.
Феофан решился действовать. Вместе с экономом о. Савватием они провели учет имущества монастыря. В буфете обнаружили всю наличность - полкопейки серебра. Запасов продовольствия было на три месяца для братии. Если давать помощь крестьянам двух ближайших сел, то меньше чем на месяц. Кроме того, есть запас семян. Как помочь? Феофан написал статью для петербургских и московских газет (Московские ведомости напечатали) с описанием ужасного положения крестьян и просьбой о помощи. Кроме того, он написал и отправил своим товарищам в Лавру большое письмо, с просьбой донести известие о голоде по церковной линии, а также прислать хоть немного денег:
Далее распорядился закупить в Архангельске хлеба в кредит. При этом произошел замечательный диалог, с легким монастырским юмором:
Еще распорядился при начале теплых и удобных для посева дней выдать крестьянам в беспроцентную ссуду семена. Первые деньги - 200 рублей серебром - пришли к Пасхе. Чуть позже прислал 500 рублей Аксаков. В то же время, статья, вместе с столичными газетами, пришла в Архангельк. Английский консул Рене пошел к местным купцам, спекулировавшим хлебом, купил у них в полцены 100 пудов и отправил за свой счет в монастырь. Епископ Нафанаил прислал 100 рублей и обещал всяческую поддержку.
На полученные деньги Феофан решил дать заработок крестьянам. Т.к. между Архангельском и Онегой не было никакого постоялого двора или магазина, то решено было построить при монастыре гостиницу и лавку товаров первой необходимости. Так у крестьян появились деньги, на которые они смогли покупать у кулаков хлеб, который те отпускали только за наличные.
Так как деньги продолжали поступать, то на совете братии было решено открыть еще и школу. Но учителя ниоткуда выписать не могли. Тогда выкупили у одного купца большую избу и устроили в ней детдом для подкидышей. Старшим воспитателем поставили суровую и честную бабку, которая в свои 75 лет сама рубила дрова. Вроде все пошло на лад, но тут реагировать начали губернские власти - неприятных вопросов из Петербурга никто не хотел.
Сначала кн. Гагарин потребовал у Нафанаила запретить Феофану писать статьи и принудить его покаяться во лжи. Нафанаил потребовал сначала доказательств, а сам послал Феофану предостерегающее письмо и еще денег. Тогда власти (в мае!) провели расследование смерти Железникова, которую Феофан крайне эмоционально описал в своей статье. Пристав под присягой показал, что на трупе Железникова был найден хлеб, а умер он от пьянства. Результаты "расследования" опубликовали в Губернских ведомостях. Кроме того, написали в Петербург, что английский консул ведет какую-то интригу против русского правительства и вовлек в нее настоятеля Пертонимского монастыря. Ну, и для закрепления успеха сделали публикацию об успехе новой посевной:
Официальный Петербург встал на сторону губернатора - голода нет. Именно этой позицией властей Феофан объясняет слабый отклик среди духовенства:
А еще Гагарин не поленился и написал через голову Нафанаила в Синод, что Феофан запойный алкаш. В июле месяце Феофан получил указ о переводе его в Крестный монастырь.
(Доброленский Ф.Л. Воспоминания о голоде на севере России в 1868 г. Спб, 1888)
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Адский ад!
И "Официальный Петербург встал на сторону губернатора - голода нет."
"Вы держитесь здесь, вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья!"(с)
Твари.