Тоскую по лету
...блог совсем не веду. Из меня блоггер тот еще.
Поэтому просто что-то из новых стихов.
Любовь богов
1.
Что помнит кролик под соусом бешамель?
Невнятный бормот. Разбитые губы пней.
Шагов зарубки. Над ними родную цвель
Неспешно чавкающих приболотных дней.
Что знает соус? Растерянность диких трав.
И радость друга, который попал в еду.
И то, как волю в кувшине свою собрав,
Не портить праздник, а чинно залить беду.
Тарелка-дура была бы без них пуста,
Но нежность богов так сблизила их троих,
Что кролик сегодня будет на всех устах:
Откроют железный купол - и рай притих.
И, вознесённому на десяти руках,
Ему разжуют на сто шестьдесят зубов:
Зря он так долго томился в лесных силках,
Лишь после смерти есть истинная любовь.
Природа растрогана. Что им ещё желать?
И боги выйдут покуролесить в сад.
А мне, убирающей крошки из-под стола,
Послышится: «Глянь, какой аппетитный зад!»
2.
Рассядутся на пеньках, чтобы помнить лес.
Заноют пальцы от множественных колец.
Бинтуешь, бинтуешь совесть, но виден срез.
Не обижайся, дерево-праотец.
Когда-то мы были вами. И Николай,
Учитель богов древесных, своё твердил:
«Теки по венам темнеющая смола,
Покуда мы ещё не совсем тверды».
Теперь мы можем вырезать кукол для
Своих детей, а для стариков - гробы.
Раскладывать по вагонам и жизнь продлять
Соснам и кедрам, если они слабы.
Ткни себя побольнее, кору сорви,
Видишь, по нашим жилам течёт закон:
Если бог отрекается от любви,
За ним назавтра тоже придёт вагон.
И брата рубить придётся, не то отца…
Мой друг кареглазый, люби нашу дочь сильней.
Пока я могу отличить от её лица
Сотни других - и вас обессмертить с ней.
3.
Пусть любим как рубим. И щепки над головой.
Пусть мир усыпан обломками дураков.
Но стоит притихнуть, и он поднимает вой,
Тоскуя по необъятной любви богов.
Поэтому просто что-то из новых стихов.
Любовь богов
1.
Что помнит кролик под соусом бешамель?
Невнятный бормот. Разбитые губы пней.
Шагов зарубки. Над ними родную цвель
Неспешно чавкающих приболотных дней.
Что знает соус? Растерянность диких трав.
И радость друга, который попал в еду.
И то, как волю в кувшине свою собрав,
Не портить праздник, а чинно залить беду.
Тарелка-дура была бы без них пуста,
Но нежность богов так сблизила их троих,
Что кролик сегодня будет на всех устах:
Откроют железный купол - и рай притих.
И, вознесённому на десяти руках,
Ему разжуют на сто шестьдесят зубов:
Зря он так долго томился в лесных силках,
Лишь после смерти есть истинная любовь.
Природа растрогана. Что им ещё желать?
И боги выйдут покуролесить в сад.
А мне, убирающей крошки из-под стола,
Послышится: «Глянь, какой аппетитный зад!»
2.
Рассядутся на пеньках, чтобы помнить лес.
Заноют пальцы от множественных колец.
Бинтуешь, бинтуешь совесть, но виден срез.
Не обижайся, дерево-праотец.
Когда-то мы были вами. И Николай,
Учитель богов древесных, своё твердил:
«Теки по венам темнеющая смола,
Покуда мы ещё не совсем тверды».
Теперь мы можем вырезать кукол для
Своих детей, а для стариков - гробы.
Раскладывать по вагонам и жизнь продлять
Соснам и кедрам, если они слабы.
Ткни себя побольнее, кору сорви,
Видишь, по нашим жилам течёт закон:
Если бог отрекается от любви,
За ним назавтра тоже придёт вагон.
И брата рубить придётся, не то отца…
Мой друг кареглазый, люби нашу дочь сильней.
Пока я могу отличить от её лица
Сотни других - и вас обессмертить с ней.
3.
Пусть любим как рубим. И щепки над головой.
Пусть мир усыпан обломками дураков.
Но стоит притихнуть, и он поднимает вой,
Тоскуя по необъятной любви богов.