Лев Конорев и Александр Филатов часть 4
Говорят, чтобы лучше узнать поэта, надо побывать на его малой родине. Такая возможность представилась мне в конце лета восемьдесят шестого года.
Саша уже не раз заводил разговор о том, чтобы я побывал в его родной Топлинке, что в десятке километров от Белгорода, в окрестностях большого села Никольское - центральной усадьбы тогдашнего передового колхоза «Путь Ленина». Однако за сутолокой дел все никак не удавалось туда съездить. Но на этот раз, собираясь с семьей погостить у родителей в Топлинке, Саша взял с меня слово, что в эти дни я обязательно побываю в его селе.
Спустя дня три у меня в квартире настойчиво зазвонил телефон, и я услышал в трубке радостный, чуть хрипловатый Сашин голос: «Добрый день!.. Я уже прочно обосновался в своих пенатах. Какая благодать, лепота!.. Я и Мальцеву позвонил, тоже пригласил в гости. Жду вас обоих завтра, и никаких отговорок!.. Все, до встречи!..».
Назавтра после полудня мы напару с писателем Владимиром Ивановичем Мальцевым отправились на моих тассовских «Жигулях» в Топлинку. Миновав Дубовое, выехали на проселочный шлях и, не доезжая до Никольского, по названным Сашей приметам повернули влево, на узкую пыльную полевую дорогу, потом оказались на луговой низине, и, проехав ее, изрядно протрясшись на кочковатых неровностях, свернули в проулок с несколькими редко стоящими избами. Дом Сашиных родителей мы приметили еще издали: возле него, у палисадника находилась группа людей, и впереди всех - улыбающийся Саша, сидевший в коляске.
Мы познакомились с родителями Саши и его братом. Здесь же находилась и Зинаида, а вот сына Филатовых, розовощекого Саню-младшего не припоминаю, кажется, был он тогда где-то в другом месте. Нас тотчас усадили за столик, выставленный у палисадника, угостили настоянным на травах чаем с домашним вареньем и пышными, еще теплыми ватрушками с творогом.
Саша был нетерпелив, и как только встали из-за стола, позвал нас, как он выразился, «на экскурсионную прогулку». Первым делом направились к кирпичному двухэтажному зданию средней школы, где Саша Филатов учительствовал в течение пятнадцати лет. Саша увлеченно, с легкой грустинкой рассказывал нам о годах своей работы в школе, которой много было отдано и сил, и души, а мы с Владимиром Ивановичем молча слушали и легонько подталкивали сзади Сашину коляску.
Потом Саша повел нас за околицу села, мимо заброшенного, полуразвалившегося строения, названного им коммунарским домом, с которым у старожилов Топлинки связаны воспоминания о зарождении здесь первой крестьянской коммуны, мимо сельского погоста с захоронениями павших за освобождение села бойцов, мимо сохранившихся со времен минувшей войны остатков траншей.
Узкая тропинка, полузаросшая выгоревшей за лето порыжелой травой, вывела нас к ветхому бревенчатому мостку. Не без опаски миновали его и оказались на берегу малой речушки. Там, где поросшая лозняком и ракитами речушка делала изгиб, был невысокий обрыв с пологим глинистым спуском к воде, а у края воды, мутновато-зеленой от отражения ракит, стеной стояли густые камышовые заросли.
«Вот на этом месте прошлым летом я поймал удочкой вот такого леща», - Саша, радостный, как мальчишка, от свидания с родной речкой, развел перед собой руки, показывая размер пойманной рыбины. И видя на наших лицах недоверчивые улыбки, заулыбался и сам: «Ну, ладно… ну, вот такого…», - сблизил он руки и вместе с нами от души рассмеялся.
Никогда прежде не видел Сашу таким жизнерадостным, оживленным и общительным, как в эту нашу прогулку с ним по Топлинке и ее окрестностям. Встреча с родными местами, это было видно, окрыляла его, заряжала энергией, давала выход эмоциям. И становились понятнее глубинные истоки творчества поэта - они были здесь, на его малой родине, среди этих тихих сельских проулков, по которым лениво бродят сонные от жары куры, среди заросших травой тропок, уводящих к близкой мелководной речушке и перелескам на дальнем взгорье, среди окрестных всхолмленных полей, таких привычных и родных с детства…
Глядя на все, что показывал нам на «экскурсии» Саша, я вспомнил его стихотворение, которым открывается сборник «Окна». Оно - как слепок с того, что мы только что видели:
Ощущение редкой минуты,
Когда друга с подножки сведу
И по самым горячим маршрутам
Проведу у села на виду.
Покажу двухэтажную школу
И траншеи последней войны,
И вразброс - по широкому долу -
Уголки нежилой старины:
Под Никольским церквушку, а рядом -
Коммунарский заброшенный дом …
Саша уже не раз заводил разговор о том, чтобы я побывал в его родной Топлинке, что в десятке километров от Белгорода, в окрестностях большого села Никольское - центральной усадьбы тогдашнего передового колхоза «Путь Ленина». Однако за сутолокой дел все никак не удавалось туда съездить. Но на этот раз, собираясь с семьей погостить у родителей в Топлинке, Саша взял с меня слово, что в эти дни я обязательно побываю в его селе.
Спустя дня три у меня в квартире настойчиво зазвонил телефон, и я услышал в трубке радостный, чуть хрипловатый Сашин голос: «Добрый день!.. Я уже прочно обосновался в своих пенатах. Какая благодать, лепота!.. Я и Мальцеву позвонил, тоже пригласил в гости. Жду вас обоих завтра, и никаких отговорок!.. Все, до встречи!..».
Назавтра после полудня мы напару с писателем Владимиром Ивановичем Мальцевым отправились на моих тассовских «Жигулях» в Топлинку. Миновав Дубовое, выехали на проселочный шлях и, не доезжая до Никольского, по названным Сашей приметам повернули влево, на узкую пыльную полевую дорогу, потом оказались на луговой низине, и, проехав ее, изрядно протрясшись на кочковатых неровностях, свернули в проулок с несколькими редко стоящими избами. Дом Сашиных родителей мы приметили еще издали: возле него, у палисадника находилась группа людей, и впереди всех - улыбающийся Саша, сидевший в коляске.
Мы познакомились с родителями Саши и его братом. Здесь же находилась и Зинаида, а вот сына Филатовых, розовощекого Саню-младшего не припоминаю, кажется, был он тогда где-то в другом месте. Нас тотчас усадили за столик, выставленный у палисадника, угостили настоянным на травах чаем с домашним вареньем и пышными, еще теплыми ватрушками с творогом.
Саша был нетерпелив, и как только встали из-за стола, позвал нас, как он выразился, «на экскурсионную прогулку». Первым делом направились к кирпичному двухэтажному зданию средней школы, где Саша Филатов учительствовал в течение пятнадцати лет. Саша увлеченно, с легкой грустинкой рассказывал нам о годах своей работы в школе, которой много было отдано и сил, и души, а мы с Владимиром Ивановичем молча слушали и легонько подталкивали сзади Сашину коляску.
Потом Саша повел нас за околицу села, мимо заброшенного, полуразвалившегося строения, названного им коммунарским домом, с которым у старожилов Топлинки связаны воспоминания о зарождении здесь первой крестьянской коммуны, мимо сельского погоста с захоронениями павших за освобождение села бойцов, мимо сохранившихся со времен минувшей войны остатков траншей.
Узкая тропинка, полузаросшая выгоревшей за лето порыжелой травой, вывела нас к ветхому бревенчатому мостку. Не без опаски миновали его и оказались на берегу малой речушки. Там, где поросшая лозняком и ракитами речушка делала изгиб, был невысокий обрыв с пологим глинистым спуском к воде, а у края воды, мутновато-зеленой от отражения ракит, стеной стояли густые камышовые заросли.
«Вот на этом месте прошлым летом я поймал удочкой вот такого леща», - Саша, радостный, как мальчишка, от свидания с родной речкой, развел перед собой руки, показывая размер пойманной рыбины. И видя на наших лицах недоверчивые улыбки, заулыбался и сам: «Ну, ладно… ну, вот такого…», - сблизил он руки и вместе с нами от души рассмеялся.
Никогда прежде не видел Сашу таким жизнерадостным, оживленным и общительным, как в эту нашу прогулку с ним по Топлинке и ее окрестностям. Встреча с родными местами, это было видно, окрыляла его, заряжала энергией, давала выход эмоциям. И становились понятнее глубинные истоки творчества поэта - они были здесь, на его малой родине, среди этих тихих сельских проулков, по которым лениво бродят сонные от жары куры, среди заросших травой тропок, уводящих к близкой мелководной речушке и перелескам на дальнем взгорье, среди окрестных всхолмленных полей, таких привычных и родных с детства…
Глядя на все, что показывал нам на «экскурсии» Саша, я вспомнил его стихотворение, которым открывается сборник «Окна». Оно - как слепок с того, что мы только что видели:
Ощущение редкой минуты,
Когда друга с подножки сведу
И по самым горячим маршрутам
Проведу у села на виду.
Покажу двухэтажную школу
И траншеи последней войны,
И вразброс - по широкому долу -
Уголки нежилой старины:
Под Никольским церквушку, а рядом -
Коммунарский заброшенный дом …