Письмо из ноября 1917-го
В нашем обществе существует опасное для граждан мнение, суть которого в том, что «в этой стране на выборах власть никто не отдаст».
Этот вывод предполагает два обстоятельства.
Во-первых, большинство не на стороне тех, кто не может победить на выборах.
Во-вторых, меньшинство хочет захватить власть силой. И облагодетельствовать большинство, которое «обманывают», «не дают доступа к информации», которое не понимает своей выгоды и т.п.
Сколько бы не уворачивались сторонники тезиса, что «в этой стране на выборах власть никто не отдаст», от того, что они не за насильственный захват власти, ничего не получится.
Никакие ссылки на «мирные методы», «давление через улицу» и т.п., здесь не работают - суть дела содержится в исходном пункте.
И это явление существует в стране, которая пережила в прошлом веке трагедию после захвата власти большевиками под лозунгами «всё для народа».
Казалось бы, этот трагический опыт должен выработать иммунитет к любым призывам решать вопрос о власти через улицу.
Этого не происходит. Как не происходит и осмысления причин, по которым наше больное общество дошло до сегодняшнего порядка вещей.
Поэтому следует учиться на примере прошлого.
13 ноября 1917 года, немногим более через две недели после захвата в Петрограде власти большевиками, сотрудник московской газеты «Русские Ведомости», известный в будущем экономист Леонид Юровский написал статью «Освобождённая Россия»
Там есть замечательные слова, которые полезно прочитать всем сторонникам мысли о том, что «в этой стране на выборах власть никто не отдаст»:
«Одно во всяком случае ясно. Революция, доведенная до пугачевщины, не воспитала в народных массах любви к закону, приверженности к праву, преданности свободе и культуре. Пугачевщина развращает нацию, а не умудряет её, или по крайней мере, умудряет лишь в том отношении, что нация начинает желать порядка во что бы то ни стало. То, что вожди сумели сделать из «революционной демократии» за истекшие восемь месяцев, не предвещает ничего хорошего ни в каком отношении. От психологии пугачевщины едва ли существует переход к психологии западно-европейской государственности, основанной на строгих правовых гарантиях, всё равно, выражаются ли они в формах республиканского или демократизированного монархического строя. Пугачевская революция не может родить ни французского, ни английского государственного порядка. Стиль исторического развития не меняется так быстро. Пугачевская революция рождает реакцию, сильную и жестокую так стихийно, что едва ли умеренные элементы в состоянии значительно смягчить её».
Кому-то может начать себя успокаивать мыслью, что к сегодняшнему времени это не имеет отношения, сегодня всё не так и т.п.
Потому что, в частности, «мы до этого не дойдем», «когда нужно, остановимся» и т.п.
Но и это было в прошлом, и грозит повториться в нашей небогатой стране социальных контрастов, весьма падкой на идеи перераспределения - всё дело, мол, в «коррупции», «зарплате чиновников», «олигархах» и т.п.
И об этом хорошо сказано у Леонида Юровского в той же статье:
«Революцию углубляли друг за другом представители различных политических направлений. Более умеренные останавливались у своего предела и вслед за тем наивно ужасались тому, что вместе с ними не останавливалась вся страна. Менее умеренные шли до следующего этапа углубления и ужасались в свою очередь, когда оказывалось, что страна идет ещё дальше, чем они. И все вожди революционной демократии, кроме большевиков, быть может, ожидали почему-то, что народ, в котором возбуждались основные противообщественные и противогосударственные инстинкты, в какой-то момент обнаружит самоотверженность и кротость, остановится на полпути и удовлетворится тем, что будет исполнена одна десятая часть того, на что он надеялся».
Когда я смотрю на то, как ЯБЛОКО сражается с теми, кто зовет себе в помощь улицу в борьбе за власть, с теми, кто отрицает выборы, под предлогом, что они - «не настоящие», то вспоминаю трагический российский опыт прошлого века.
Подумайте над этим опытом и вы.
Леонид Наумович Юровский. 1884-1938.
Этот вывод предполагает два обстоятельства.
Во-первых, большинство не на стороне тех, кто не может победить на выборах.
Во-вторых, меньшинство хочет захватить власть силой. И облагодетельствовать большинство, которое «обманывают», «не дают доступа к информации», которое не понимает своей выгоды и т.п.
Сколько бы не уворачивались сторонники тезиса, что «в этой стране на выборах власть никто не отдаст», от того, что они не за насильственный захват власти, ничего не получится.
Никакие ссылки на «мирные методы», «давление через улицу» и т.п., здесь не работают - суть дела содержится в исходном пункте.
И это явление существует в стране, которая пережила в прошлом веке трагедию после захвата власти большевиками под лозунгами «всё для народа».
Казалось бы, этот трагический опыт должен выработать иммунитет к любым призывам решать вопрос о власти через улицу.
Этого не происходит. Как не происходит и осмысления причин, по которым наше больное общество дошло до сегодняшнего порядка вещей.
Поэтому следует учиться на примере прошлого.
13 ноября 1917 года, немногим более через две недели после захвата в Петрограде власти большевиками, сотрудник московской газеты «Русские Ведомости», известный в будущем экономист Леонид Юровский написал статью «Освобождённая Россия»
Там есть замечательные слова, которые полезно прочитать всем сторонникам мысли о том, что «в этой стране на выборах власть никто не отдаст»:
«Одно во всяком случае ясно. Революция, доведенная до пугачевщины, не воспитала в народных массах любви к закону, приверженности к праву, преданности свободе и культуре. Пугачевщина развращает нацию, а не умудряет её, или по крайней мере, умудряет лишь в том отношении, что нация начинает желать порядка во что бы то ни стало. То, что вожди сумели сделать из «революционной демократии» за истекшие восемь месяцев, не предвещает ничего хорошего ни в каком отношении. От психологии пугачевщины едва ли существует переход к психологии западно-европейской государственности, основанной на строгих правовых гарантиях, всё равно, выражаются ли они в формах республиканского или демократизированного монархического строя. Пугачевская революция не может родить ни французского, ни английского государственного порядка. Стиль исторического развития не меняется так быстро. Пугачевская революция рождает реакцию, сильную и жестокую так стихийно, что едва ли умеренные элементы в состоянии значительно смягчить её».
Кому-то может начать себя успокаивать мыслью, что к сегодняшнему времени это не имеет отношения, сегодня всё не так и т.п.
Потому что, в частности, «мы до этого не дойдем», «когда нужно, остановимся» и т.п.
Но и это было в прошлом, и грозит повториться в нашей небогатой стране социальных контрастов, весьма падкой на идеи перераспределения - всё дело, мол, в «коррупции», «зарплате чиновников», «олигархах» и т.п.
И об этом хорошо сказано у Леонида Юровского в той же статье:
«Революцию углубляли друг за другом представители различных политических направлений. Более умеренные останавливались у своего предела и вслед за тем наивно ужасались тому, что вместе с ними не останавливалась вся страна. Менее умеренные шли до следующего этапа углубления и ужасались в свою очередь, когда оказывалось, что страна идет ещё дальше, чем они. И все вожди революционной демократии, кроме большевиков, быть может, ожидали почему-то, что народ, в котором возбуждались основные противообщественные и противогосударственные инстинкты, в какой-то момент обнаружит самоотверженность и кротость, остановится на полпути и удовлетворится тем, что будет исполнена одна десятая часть того, на что он надеялся».
Когда я смотрю на то, как ЯБЛОКО сражается с теми, кто зовет себе в помощь улицу в борьбе за власть, с теми, кто отрицает выборы, под предлогом, что они - «не настоящие», то вспоминаю трагический российский опыт прошлого века.
Подумайте над этим опытом и вы.
Леонид Наумович Юровский. 1884-1938.