Стена против камня
Моя колонка в свежем номере журнала «Профиль»:
Стена против камня
Открытая накануне 100-летия Октябрьского переворота «Стена скорби» - монумент для высшего начальства. Такая же имитация покаяния, отказа от прошлого, как партии-симулякры, кандидаты-фрики, «народные» фронты и «общественные» палаты в современной российской политике.
Памятники - это застывшие идеи. Они ставятся не прошлому, а временам, в которые созданы. Монументы - это рассказ о настоящем, которое всего лишь хранит отметины, царапины, вмятины прошлого. Только так к ним и нужно относиться.
История «Соловецкого камня» и «Стены скорби» хорошо это иллюстрирует.
Первый открыт 30 октября 1990 года напротив здания советской политической полиции - НКВД-МГБ-КГБ и памятника Дзержинскому. Это было решительное наступление, открытый вызов, осуждение тоталитарного строя, знак стремления людей жить иначе, поступать так, чтобы прошлое не возродилось - ни в какой форме.
«Соловецкий камень» был монументом, устремленным в будущее.
«Стена скорби», открытая в Москве 27 лет спустя, 30 октября 2017 года, при участии высшего российского начальства, имеет иной смысл. Она далеко отодвинута от символа репрессий - Лубянки. Ее вид не потревожит взор современных наследников чекистов, ничем не вызовет их раздражения. Как вызывает его, должно быть, вид людских масс, которые приходят каждый год к «Соловецкому камню» читать накануне Дня памяти жертв политических репрессий имена людей, убитых советской диктатурой при непосредственном участии тех, кто сидел тогда в здании, нависшем над камнем.
Монументальная «Стена» хочет быть прошлым, забыть о настоящем.
А что там, в современной России, за «стеной»? Что она скрывает? Что отгораживает от взора, занятого прошлым? Об этом напомнили в своем заявлении советские политзаключенные и диссиденты: «Невозможно… скорбеть о прошлом и… закрывать глаза на настоящее… Памятник - дань прошлому, а политические репрессии в России не только продолжаются, но и нарастают».
Продолжение здесь.
Стена против камня
Открытая накануне 100-летия Октябрьского переворота «Стена скорби» - монумент для высшего начальства. Такая же имитация покаяния, отказа от прошлого, как партии-симулякры, кандидаты-фрики, «народные» фронты и «общественные» палаты в современной российской политике.
Памятники - это застывшие идеи. Они ставятся не прошлому, а временам, в которые созданы. Монументы - это рассказ о настоящем, которое всего лишь хранит отметины, царапины, вмятины прошлого. Только так к ним и нужно относиться.
История «Соловецкого камня» и «Стены скорби» хорошо это иллюстрирует.
Первый открыт 30 октября 1990 года напротив здания советской политической полиции - НКВД-МГБ-КГБ и памятника Дзержинскому. Это было решительное наступление, открытый вызов, осуждение тоталитарного строя, знак стремления людей жить иначе, поступать так, чтобы прошлое не возродилось - ни в какой форме.
«Соловецкий камень» был монументом, устремленным в будущее.
«Стена скорби», открытая в Москве 27 лет спустя, 30 октября 2017 года, при участии высшего российского начальства, имеет иной смысл. Она далеко отодвинута от символа репрессий - Лубянки. Ее вид не потревожит взор современных наследников чекистов, ничем не вызовет их раздражения. Как вызывает его, должно быть, вид людских масс, которые приходят каждый год к «Соловецкому камню» читать накануне Дня памяти жертв политических репрессий имена людей, убитых советской диктатурой при непосредственном участии тех, кто сидел тогда в здании, нависшем над камнем.
Монументальная «Стена» хочет быть прошлым, забыть о настоящем.
А что там, в современной России, за «стеной»? Что она скрывает? Что отгораживает от взора, занятого прошлым? Об этом напомнили в своем заявлении советские политзаключенные и диссиденты: «Невозможно… скорбеть о прошлом и… закрывать глаза на настоящее… Памятник - дань прошлому, а политические репрессии в России не только продолжаются, но и нарастают».
Продолжение здесь.