я и МАЛЕВИЧ
Выставка Малевича расположилась в тихом пригороде Хельсинки Espoo, район Tapiola, в музее со странным названием WeeGee . Отыскать его было не сложно, так как уже на Первой кольцевой дороге имелись указатели «WeeGee», размером поболе, чем наименование иного города. Начал, как положено, с буфета с киоска. Осчастливил себя записной книжкой с вышитой картиной Малевича на обложке. Жена купила несколько постеров. Первое впечатление: картины знакомы настолько, что кажется, будто попал внутрь альбома художника, как мальчик Вова из старого мультфильма в царство сказок. Неожиданно, самое большое впечатление от незамысловатого наброска: на бумаге в рамочках рядом нарисованы черные квадрат и круг. Как будто стоял за плечом художника, когда рождалась идея. Остановился возле первого из «Суперматизмов». На краске некоторых цветов образовались трещины. Образовались как-то избирательно. Золотой крест невредим, белый фон чист, уцелели золотая и синяя линии, на чёрном - паутина мелких трещин, и на красной полосе трещины трагически-глубокие. Вполне совпадает с красным периодом истории страны. Я понимаю, что никакого отношения к замыслу художника это не имеет, но дело в том, что выйдя из мастерской, произведения начинают жить своей собственной жизнью, с которой часто мистическим образом пересекаются судьбы людей и народов. Картина написана в 1015 году. Эта красная полоса напомнила вдруг «Купание красного коня» Петрова-Водкина. Помните, там, на красном коне, который вполне мог быть символом революционных ожиданий, расслабленно сидел непролетарского вида юноша. В позе покой и уверенность. Так уверенны в своем деле были дворяне и буржуа, взвалившие на себя крест освобождения народа и под корень уничтоженные потом этим «народом». (Сатурн, пожирающий своих сыновей). Но смешны и трагичны становятся уверенность и покой юноши, когда видишь абсолютно безумное око лошади. Петров-Водкин созвучен Малевичу и своей «трехцветкой» - сочетанием красного, синего и желтого. Честно говоря, глядя на работы Малевича, где присутствуют и импрессионизм, и симво-кубо-хрензнаеткакие «измы», невозможно понять кто кому «созвучен» или кто «кто под кого». В одном бульоне варились... Красная конница в репродукциях была как бутерброд с икрой. Детали пропадали. Оригинал заворожил. Эти фигурки выглядели орнаментом. Конница красная..., конница белая..., с саблей на танки..., В Пики!, Шашки наголо!, Травами, бурьяном да полынью зарастут ..., кровавый орнамент на истории России. Снова "Суперма" Трагедия человека, пытающегося сохранить и собрать свое «Я» в бурях нашего века. «Блажен, кто посетил...» Ха! Не смешно даже. №№55,56... Керамика. Вспомнил, что видел, как сегодня вовсю пользуют эту идею «обрезанной» чашки. Красный квадрат висит в углу зала. Как икона в красном углу. И впрямь икона современного искусства... Жнец на красном фоне - фигура жуткая. Тяжелый взгляд, бычья поза... Такой «скосит» тебя, не задумываясь. Замечательные Купальщицы. Так и видишь, как вода вначале смывает песчинки с ног, потом капельки пота, загар, сам цвет тела, черты лица... Где граница «чистого»? Вдруг вполне академически написанный портрет портрет матери. Боялся «обидеть модерном»? Картина такая мелькнула на аукционе Гелос. Замученный жизнью и непосильным трудом «Ударник»... Суперматические эскизы стен квартир «Смерть обоям!» Месяц жизни в такой квартире и «крыша тихо едет»... Суперматический орнамент на ткани. В советские уже время лекции Малевича. Например: «О трех путях, утверждающих Б-га», июль 22 г. Это в пору воинственного атеизма? «Господа на прогулке» и проглядывает Тулуз Лотрек... Начиная с третьего зала, смотреть стало тяжелее. Пресыщение. Вспомнил о «Музее одной картины». Замечательная идея. А впереди еще вторая экспозиция. Созвездие блестящих имен. Кончаловский, Лактионов, Фальк... Пора идти в буфет сдаваться. Пока меня не сдали. Оттого, что хожу по залам со включенным диктофоном. Микрофон у ворота. Бубню тихо впечатления. Со стороны наверное похож на сумасшедшего фанатика Малевича, который приехал помолится на идола. Если взрослые слегка отвлекаются на меня от картин, то непосредственные дети разглядывают в упор.
Зрелище: я и МАЛЕВИЧ