О социализме
- Сол, - спросил Кампанелла. - Что произошло в моем Городе Солнца? Что с ним случилось? Какое несчастье? Какая чума его постигла? Ответь мне!
- Заблуждения порой страшнее чумы, создатель.
- Ты совершил роковую ошибку, мудрый Сол?
- Ха-ха! Я?.. Нет, почтенный фра Томмазо, ошибался ты.
- В чем?
- Грешил простотой!
- Разве это такой уж большой грех, Сол?
- Простота хуже воровства, хуже разбоя. Простота - недомыслие, Кампанелла. Если недомыслие начинает руководить людьми, то люди становятся сами себе врагами..."Все, в чем они нуждаются, они получают от общины..." Твои слова, Томмазо, о нас. Ты предлагал именно так и жить: сообща работать, складывать все в один общий котел, из него сообща черпать.
- Разве это не верно, Сол?
- "Все, в чем они нуждаются..." Н-да-а...А в чем?.. Скажи про себя: что тебе нужно в жизни?.. Кампанелла промолчал.
- Вот видишь, - продолжал Сол, - даже ты про себя не скажешь точно, где твой рубеж желаний. А почему другие должны себя ограничивать? Наверное, лишь мертвый перестает желать себе большего.
- На этот счет, если помнишь, я говорил: "И должностные лица тщательно следят, чтобы никто не получал больше, чем следует".
- Кому сколько следует?.. Как это определить? Кампанелла решительно ответил
- Только уравняв аппетиты, Сол. До необходимого ! Простая, здоровая пища, добротная, но не роскошная одежда, крыша над головой...
- Мы так и поступили, Томмазо. Установили давать всем только самое необходимое...
- Это справедливо, Сол.
- Нет, Томмазо, это оказалось ужасной несправедливостью. С нее-то и началась чума, которая погубила город.
- Не верю, Сол! Какая же несправедливость, когда все у всех одинаково, нет повода кому-то завидовать, на что-то обижаться.
- Увы, повод есть - и серьезный.
- Только у ненасытно жадных, Сол, у отпетых негодяев!
- Наоборот, Томмазо, у самых достойных граждан, у тех, кто способен лучше других, самоотверженнее других трудиться.
- Ты смеешься надо мной, Сол!
- До смеха ли мне...Вдумайся, Томмазо: способный труженик, не жалеющий себя на работе, дает общине много, а рядом с ним другой по неумелости или по лени еле-еле пошевеливается, от него мало пользы. Но получили-то они одинаково необходимое - пищу, одежду, крышу над головой. Поставь себя на место добросовестного гражданина, надрывающегося на работе. Как ему не задуматься: я добываю, а за мой счет живет бездельник. И справедливо ли это, Томмазо?
Кампанелла промолчал.
- И вот наши лучшие труженики перестали надрываться, начали подравниваться под тех, кто работал из рук вон плохо. День за днем падало уважение к труду. Наши поля и виноградники стали дурно обрабатываться, мы все меньше и меньше получали хлеба и вина, наши стада хирели, наши ткацкие мастерские выпускали недобротную ткань, и ее не хватало на одежду. В наш город пришла нищета. Мы уже не могли ни накормить людей, ни одеть, ни отремонтировать их жилища. Город превратился в сборище бездельников.
- Нерадивых следовало бы наказывать, а усердных
поощрять!
- Ты наивен, Томмазо Кампанелла. Тебе все кажемся простым и легким. Подскажи как отличить нерадивого от усердного? Кто должен это делать? Надсмотрщик с плетью? Пусть он следит и подгоняет? Пусть он распределяет, кому за работу пожирней кусок, а кому наказание? Чем тогда этот надсмотрщик лучше хозяина? Можно ли после этого говорить: у нас все общее?
- Надо было сделать так, чтобы каждый следил за своим товарищем, сообщал выбранному лицу, сколько его сосед сделал. Сделал мало - хлеб и вода, не слишком много - не слишком хороший обед, много - ешь досыта. Проще простого!
- Очень просто, Томмазо. И мы тоже, как и ты, клюнули на эту простоту... Следи за своим товарищем по работе! Доноси на него! Я уж не говорю, что все стали работать плохо, - на каждого можно было донести, испортить ему существование. Но теперь еще для каждого гражданина Города Солнца товарищ по труду становился врагом, которого надо уличить ранние, чем он уличит тебя. Спеши оболгать, иначе оболжет он, постарайся запугать, не то сам станешь жить в страхе перед ним. Мы превратили наш город в кишащую ненавистью клоаку, но не получили взамен ничего. Из того, что нам доносили, нельзя было понять, где наглая и бесстыдная ложь, а где правда, где злостные наветы, а где возмущение честного труженика. Лгали чаще на тех, кто старательно работал, своим трудом мог подвести бездельников, а потому нам чаще приходилось наказывать достойнейших людей. Мы добились, что их совсем не стало. Ужасающая нищета, ненависть и ложь!.. Чума набирала силу, благородный Томмазо. И виной тому был твой слишком простой взгляд на жизнь...
- Заблуждения порой страшнее чумы, создатель.
- Ты совершил роковую ошибку, мудрый Сол?
- Ха-ха! Я?.. Нет, почтенный фра Томмазо, ошибался ты.
- В чем?
- Грешил простотой!
- Разве это такой уж большой грех, Сол?
- Простота хуже воровства, хуже разбоя. Простота - недомыслие, Кампанелла. Если недомыслие начинает руководить людьми, то люди становятся сами себе врагами..."Все, в чем они нуждаются, они получают от общины..." Твои слова, Томмазо, о нас. Ты предлагал именно так и жить: сообща работать, складывать все в один общий котел, из него сообща черпать.
- Разве это не верно, Сол?
- "Все, в чем они нуждаются..." Н-да-а...А в чем?.. Скажи про себя: что тебе нужно в жизни?.. Кампанелла промолчал.
- Вот видишь, - продолжал Сол, - даже ты про себя не скажешь точно, где твой рубеж желаний. А почему другие должны себя ограничивать? Наверное, лишь мертвый перестает желать себе большего.
- На этот счет, если помнишь, я говорил: "И должностные лица тщательно следят, чтобы никто не получал больше, чем следует".
- Кому сколько следует?.. Как это определить? Кампанелла решительно ответил
- Только уравняв аппетиты, Сол. До необходимого ! Простая, здоровая пища, добротная, но не роскошная одежда, крыша над головой...
- Мы так и поступили, Томмазо. Установили давать всем только самое необходимое...
- Это справедливо, Сол.
- Нет, Томмазо, это оказалось ужасной несправедливостью. С нее-то и началась чума, которая погубила город.
- Не верю, Сол! Какая же несправедливость, когда все у всех одинаково, нет повода кому-то завидовать, на что-то обижаться.
- Увы, повод есть - и серьезный.
- Только у ненасытно жадных, Сол, у отпетых негодяев!
- Наоборот, Томмазо, у самых достойных граждан, у тех, кто способен лучше других, самоотверженнее других трудиться.
- Ты смеешься надо мной, Сол!
- До смеха ли мне...Вдумайся, Томмазо: способный труженик, не жалеющий себя на работе, дает общине много, а рядом с ним другой по неумелости или по лени еле-еле пошевеливается, от него мало пользы. Но получили-то они одинаково необходимое - пищу, одежду, крышу над головой. Поставь себя на место добросовестного гражданина, надрывающегося на работе. Как ему не задуматься: я добываю, а за мой счет живет бездельник. И справедливо ли это, Томмазо?
Кампанелла промолчал.
- И вот наши лучшие труженики перестали надрываться, начали подравниваться под тех, кто работал из рук вон плохо. День за днем падало уважение к труду. Наши поля и виноградники стали дурно обрабатываться, мы все меньше и меньше получали хлеба и вина, наши стада хирели, наши ткацкие мастерские выпускали недобротную ткань, и ее не хватало на одежду. В наш город пришла нищета. Мы уже не могли ни накормить людей, ни одеть, ни отремонтировать их жилища. Город превратился в сборище бездельников.
- Нерадивых следовало бы наказывать, а усердных
поощрять!
- Ты наивен, Томмазо Кампанелла. Тебе все кажемся простым и легким. Подскажи как отличить нерадивого от усердного? Кто должен это делать? Надсмотрщик с плетью? Пусть он следит и подгоняет? Пусть он распределяет, кому за работу пожирней кусок, а кому наказание? Чем тогда этот надсмотрщик лучше хозяина? Можно ли после этого говорить: у нас все общее?
- Надо было сделать так, чтобы каждый следил за своим товарищем, сообщал выбранному лицу, сколько его сосед сделал. Сделал мало - хлеб и вода, не слишком много - не слишком хороший обед, много - ешь досыта. Проще простого!
- Очень просто, Томмазо. И мы тоже, как и ты, клюнули на эту простоту... Следи за своим товарищем по работе! Доноси на него! Я уж не говорю, что все стали работать плохо, - на каждого можно было донести, испортить ему существование. Но теперь еще для каждого гражданина Города Солнца товарищ по труду становился врагом, которого надо уличить ранние, чем он уличит тебя. Спеши оболгать, иначе оболжет он, постарайся запугать, не то сам станешь жить в страхе перед ним. Мы превратили наш город в кишащую ненавистью клоаку, но не получили взамен ничего. Из того, что нам доносили, нельзя было понять, где наглая и бесстыдная ложь, а где правда, где злостные наветы, а где возмущение честного труженика. Лгали чаще на тех, кто старательно работал, своим трудом мог подвести бездельников, а потому нам чаще приходилось наказывать достойнейших людей. Мы добились, что их совсем не стало. Ужасающая нищета, ненависть и ложь!.. Чума набирала силу, благородный Томмазо. И виной тому был твой слишком простой взгляд на жизнь...