Бытовая эгрегориальная зарисовка
Вчера захожу в женский монастырь, идёт вечерняя служба. Подхожу к свечному ящику купить свечи, сзади ко мне подскакивает бойкий старичок с бежевой бородкой и с вызовом велит: "Девушка, наденьте платок!"
Мне лень вступать с ним в полемику, да и некогда, и я миролюбиво говорю:"Сейчас, только денежку в ящик положу" - деньги за свечи нужно опускать в ящик для пожертвований.
"Как сейчас? Вы же уже вошли!" - старичок в негодовании.
Видя, что не находит поддержки у "персонала", а я платок надевать не собираюсь, и вообще как-то равнодушно воспринимаю его негодование и рвение, он довольно громко, во время службы, хочу заметить, провозглашает: "Свою волю устанавливаете? Бога нет, значит?" - и куда-то, бормоча, убегает.
"Как скажешь, дорогой", - думаю я. Каждому по вере.
Поворачиваюсь к свечному ящику, смотрю на монахиню за прилавком, она улыбается.
"Бог есть", - говорю я и смеюсь.
"Не обращайте внимания, у нас тут всякие попадаются", - извиняется передо мной она.
Если говорить про бойкого негодующего старичка, то он, как обычно, обвиняет других в своей проблеме - это он боится проявления женской воли и пришёл с улицы в женский монастырь, чтобы навязывать свою - категорично делать замечания входящим бесплаточным женщинам. Ни охранники, ни монахини этим не занимаются. Только здесь, в монастыре, он может не беспокоиться, что ему откажет женщина. Здесь все женщины - невесты Христовы, а не его, а значит, нужно взять на себя роль представителя жениха - благо, его никто не видел - и станешь царь и бог на земле, будет почёт и уважение, все начнут слушаться. А если меня не слушаются, то значит, и Бога нет - логично же?
Если послушать, о чём во время этой мизансцены могли говорить эгрегоры, получилось бы примерно следующее...
Патриархальный эгрегор: "Таааак, какая-то без платка зашла? Ну-ка, бородатый, быстро поставь её на место! Не я ли давал указание носить платки, да ещё обосновал это, как знак ангелам, что не муж для жены, но жена для мужа? Женщина - сугубо вторичное существо, должна знать своё место! Молчать и слушаться! Я для неё царь и бог, а не Бог. А то, ишь, от рук отбились, так они, чего доброго, скоро поймут, что Бог и мужчина - это не одно и то же..."
Православный эгрегор, глядя в небо и ковыряя пальцем прилавок: "Я ничего не вижу, мне всё равно, есть вещи поважнее платков... В ортодоксальной Греции и прочем православном мире я вообще никого на эту тему не заморачиваю. Их попробуй, заморочь - так последние женщины из церкви разбегутся - чем я тогда жить стану?"
Женский эгрегор: "Отличненько, я как раз всё вижу, давай ты, матушка монахиня, извинишься, а то ходят тут всякие с бородами, свою волю устанавливают и кричат, что Бога нет. Пусть в мужской монастырь топает и там блюдёт свои правила".
Бог, улыбаясь на всё это дело и позёвывая, молчит.
Мне лень вступать с ним в полемику, да и некогда, и я миролюбиво говорю:"Сейчас, только денежку в ящик положу" - деньги за свечи нужно опускать в ящик для пожертвований.
"Как сейчас? Вы же уже вошли!" - старичок в негодовании.
Видя, что не находит поддержки у "персонала", а я платок надевать не собираюсь, и вообще как-то равнодушно воспринимаю его негодование и рвение, он довольно громко, во время службы, хочу заметить, провозглашает: "Свою волю устанавливаете? Бога нет, значит?" - и куда-то, бормоча, убегает.
"Как скажешь, дорогой", - думаю я. Каждому по вере.
Поворачиваюсь к свечному ящику, смотрю на монахиню за прилавком, она улыбается.
"Бог есть", - говорю я и смеюсь.
"Не обращайте внимания, у нас тут всякие попадаются", - извиняется передо мной она.
Если говорить про бойкого негодующего старичка, то он, как обычно, обвиняет других в своей проблеме - это он боится проявления женской воли и пришёл с улицы в женский монастырь, чтобы навязывать свою - категорично делать замечания входящим бесплаточным женщинам. Ни охранники, ни монахини этим не занимаются. Только здесь, в монастыре, он может не беспокоиться, что ему откажет женщина. Здесь все женщины - невесты Христовы, а не его, а значит, нужно взять на себя роль представителя жениха - благо, его никто не видел - и станешь царь и бог на земле, будет почёт и уважение, все начнут слушаться. А если меня не слушаются, то значит, и Бога нет - логично же?
Если послушать, о чём во время этой мизансцены могли говорить эгрегоры, получилось бы примерно следующее...
Патриархальный эгрегор: "Таааак, какая-то без платка зашла? Ну-ка, бородатый, быстро поставь её на место! Не я ли давал указание носить платки, да ещё обосновал это, как знак ангелам, что не муж для жены, но жена для мужа? Женщина - сугубо вторичное существо, должна знать своё место! Молчать и слушаться! Я для неё царь и бог, а не Бог. А то, ишь, от рук отбились, так они, чего доброго, скоро поймут, что Бог и мужчина - это не одно и то же..."
Православный эгрегор, глядя в небо и ковыряя пальцем прилавок: "Я ничего не вижу, мне всё равно, есть вещи поважнее платков... В ортодоксальной Греции и прочем православном мире я вообще никого на эту тему не заморачиваю. Их попробуй, заморочь - так последние женщины из церкви разбегутся - чем я тогда жить стану?"
Женский эгрегор: "Отличненько, я как раз всё вижу, давай ты, матушка монахиня, извинишься, а то ходят тут всякие с бородами, свою волю устанавливают и кричат, что Бога нет. Пусть в мужской монастырь топает и там блюдёт свои правила".
Бог, улыбаясь на всё это дело и позёвывая, молчит.