...обнаружили никому не известную деревянную часовню...
Оригинал взят у oloy в Плосково
Во время весенней охоты в прошлом году мы с Гришей Бабичем, будучи занятыми разведкой тетеревиных токов, обнаружили никому не известную деревянную часовню в состоянии удивительной сохранности.
Сразу же стоит пояснить, что говоря «никому не известную» я имею ввиду костромской областной департамент культуры и московскую краеведческо-блоговую публику. Даже великий знаток чухломского края Андрей Павличенков (kopanga), восстанавливающий лесной терем в Асташово, и тот узнал о часовне от нас, о чем писал в прошлом году у себя в ЖЖ. Местные же, в основном, знали о ее существовании, но не придавали этому никакого особенного значения. «-Да тут раньше такие дома стояли! Ооо! А наличники знаешь какие были? Ооо!» В общем о ее существовании я узнал от нашего егеря-сторожа да из крестика на генштабовской карте 50-х годов.
После полутора часов форсирования разлившейся реки Возиги мы, наконец, поднялись на берег, узрели металлическое пятиглавие куполов, возвышающееся над лесом и совершенно обалдели от увиденного.
Часовня находится в заброшенной деревне Плосково, в очень красивом месте, на берегу реки. Дорога к самой деревне, как водится - тракторная колея глубиной иной раз под метр. В деревне сохранилось несколько домов, у которых, как и везде по округе, постепенно складываются крыши.
Зато на самом красивом месте, на берегу реки и в некотором отдалении от часовни стоит большой господский дом, роскошно декорированный пропильной деревянной резьбой, что отвечало вкусам богатых купцов и крестьян-отходников конца 19 века - начала 20 века. Дом, к сожалению доживает свои последние годы и вот-вот рухнет.
Дорогущая металлическая крыша часовни сохранила ей жизнь, сруб находится в очень хорошем состоянии. Идеальный объект для реставрации.
Внутри сохранилось некоторая роспись на ткани. Бабич обратил внимание на прибитые вдоль стен планки. Очевидно, вся часовня изнутри была обтянута холстом с росписями.
Уходя от часовни лично я чувствовал какую-то глубоко личную ответственность за ее последующую судьбу. Надо понимать, что ее, конечно, нужно разбирать и увозить оттуда, потому что рано или поздно она или рухнет под тяжестью снега или сгорит от пожара.
По возвращении в деревню я насел на нашего егеря-сторожа с требованием найти в Судае людей, у кого могут быть какие-нибудь фотографии и сведения о владельце дома и строительстве часовни. Выяснилось, что да, есть краевед, Василий Павлович Беликов, только вот телефона его нет, ну да он к нему как-нибудь зайдет и спросит. Полгода я пинал нашего Г., пока под моральными пытками («-Вы бы барин приказали лучше выпороть, чем слова жалостливые говорить») не выяснил, что его нежелание идти к краеведу объясняется сложными местными перепетиями и что, дескать, появление его на этой улице немедля приведет к кровавой вендетте.
Весь этот адский вынос мозга я терпел еще полгода, пока не плюнул и просто не заставил отвезти его нас к Василию Павловичу домой во время поездки уже этого года. Беликов оказался ровно тем самым человеком, которого я и надеялся увидеть - местный интеллигент, эрудит, немного мистик, интересный и общительный человек.
Про Плосково он, конечно, знал и покопавшись в архивах извлек оттуда статью из чухломской районной газеты «Вперед» от августа 2005 г. и фотографию 1975 г.
На этот раз настало время обомлеть повторно. Не вдаваясь в подробности лишь упомяну, что моя мама не может ходить, она инвалид - колясочник, а мой папа, не жалея себя, заботится о ней, в том числе, отвозя ее на службу в храм. Так история имения московского купца Корзинкина стала еще более личной для меня. Василий Павлович, будучи скромным человеком, несколько раз просил упомянуть, что главный источник этой информации не он, а автор статьи, корреспондент газеты Татьяна Николаевна Байкова из Чухломы. Просьбу выполняю.
Фотография 1975 г., даром что цветная, была сделана против солнца и единственное, что можно было из нее понять - что она сделана от дома и что с боков были то ли два крыльца, то ли какие-то навесы. За часовней стоял какой-то сруб, может сторожка.
Через день, в рамках укрепления дружеских отношений с Василием Павловичем, мы попросили его провести экскурсию по Судаю. Во время оной мы зашли в еще одно любопытнейшее место - музей крестьянского быта в деревне Буболино на окраине Судая. Музей сделан руками местного уроженца, Александра Николаевича Тимофеева, который сделал в Петербурге блестящую карьеру морского чиновника, а теперь, на старости (ему 82 года), проводит лето на земле предков.
Александр Николаевич - очень колоритный человек и заслуживает отдельного рассказа. Чтобы составить представление о нем можно пробежаться глазами по его сайту. Главное же его значение в данном случае заключается в том, что сразу на входе в дом мы обнаружили прекрасную черно-белую фотографию плосковской часовни 1970 г. авторства В.Ф.Ладейщикова.
Из сопоставления этой фотографии и внимательного обзора цветной фотографии 1975 г. становится ясным, что часовня была по периметру окружена крытой галерей, что также объясняет ее нынешние неправильные пропорции. К слову, галереи вокруг деревянных часовен - обычное решение для наших краев. Вот, например, экспонат музея «Костромская слобода» (деревянная архитектура у стен Ипатьевского монастыря) - часовня из д.Большое Токарево (Совега, север Солигаличского района), кон.18-нач.19 века. Галерея на сопровождающей информационной табличке названа гульбищем.
Теперь уж, конечно, я от этой часовни не отстану. Самым лучшим вариантом было бы перевезти ее в Асташово и там восстановить в отреставрированном виде. Но это, прежде всего, вопрос денег. Остается и вопрос в честь кого все-таки была освящена часовня - в честь Иоанна Крестителя или в честь св.мч.Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Зная теперь о заботливом муже, склоняюсь ко второй версии и подозреваю, что больную жену Корзинкина звали именем одной из этих святых.
Программа-минимум на ближайший год - приехать в Плосково с бензопилой и срезать весь мусорный лес («...и вы прошли сквозь мелкий, нищенский, нагой, трепещущий ольшанник...»), дабы сруб обдувало и он не гнил.
Ну а дальше. А дальше будет что-то еще. И, кажется, этим чем-то я снова буду очень удивлен.
Во время весенней охоты в прошлом году мы с Гришей Бабичем, будучи занятыми разведкой тетеревиных токов, обнаружили никому не известную деревянную часовню в состоянии удивительной сохранности.
Сразу же стоит пояснить, что говоря «никому не известную» я имею ввиду костромской областной департамент культуры и московскую краеведческо-блоговую публику. Даже великий знаток чухломского края Андрей Павличенков (kopanga), восстанавливающий лесной терем в Асташово, и тот узнал о часовне от нас, о чем писал в прошлом году у себя в ЖЖ. Местные же, в основном, знали о ее существовании, но не придавали этому никакого особенного значения. «-Да тут раньше такие дома стояли! Ооо! А наличники знаешь какие были? Ооо!» В общем о ее существовании я узнал от нашего егеря-сторожа да из крестика на генштабовской карте 50-х годов.
После полутора часов форсирования разлившейся реки Возиги мы, наконец, поднялись на берег, узрели металлическое пятиглавие куполов, возвышающееся над лесом и совершенно обалдели от увиденного.
Часовня находится в заброшенной деревне Плосково, в очень красивом месте, на берегу реки. Дорога к самой деревне, как водится - тракторная колея глубиной иной раз под метр. В деревне сохранилось несколько домов, у которых, как и везде по округе, постепенно складываются крыши.
Зато на самом красивом месте, на берегу реки и в некотором отдалении от часовни стоит большой господский дом, роскошно декорированный пропильной деревянной резьбой, что отвечало вкусам богатых купцов и крестьян-отходников конца 19 века - начала 20 века. Дом, к сожалению доживает свои последние годы и вот-вот рухнет.
Дорогущая металлическая крыша часовни сохранила ей жизнь, сруб находится в очень хорошем состоянии. Идеальный объект для реставрации.
Внутри сохранилось некоторая роспись на ткани. Бабич обратил внимание на прибитые вдоль стен планки. Очевидно, вся часовня изнутри была обтянута холстом с росписями.
Уходя от часовни лично я чувствовал какую-то глубоко личную ответственность за ее последующую судьбу. Надо понимать, что ее, конечно, нужно разбирать и увозить оттуда, потому что рано или поздно она или рухнет под тяжестью снега или сгорит от пожара.
По возвращении в деревню я насел на нашего егеря-сторожа с требованием найти в Судае людей, у кого могут быть какие-нибудь фотографии и сведения о владельце дома и строительстве часовни. Выяснилось, что да, есть краевед, Василий Павлович Беликов, только вот телефона его нет, ну да он к нему как-нибудь зайдет и спросит. Полгода я пинал нашего Г., пока под моральными пытками («-Вы бы барин приказали лучше выпороть, чем слова жалостливые говорить») не выяснил, что его нежелание идти к краеведу объясняется сложными местными перепетиями и что, дескать, появление его на этой улице немедля приведет к кровавой вендетте.
Весь этот адский вынос мозга я терпел еще полгода, пока не плюнул и просто не заставил отвезти его нас к Василию Павловичу домой во время поездки уже этого года. Беликов оказался ровно тем самым человеком, которого я и надеялся увидеть - местный интеллигент, эрудит, немного мистик, интересный и общительный человек.
Про Плосково он, конечно, знал и покопавшись в архивах извлек оттуда статью из чухломской районной газеты «Вперед» от августа 2005 г. и фотографию 1975 г.
На этот раз настало время обомлеть повторно. Не вдаваясь в подробности лишь упомяну, что моя мама не может ходить, она инвалид - колясочник, а мой папа, не жалея себя, заботится о ней, в том числе, отвозя ее на службу в храм. Так история имения московского купца Корзинкина стала еще более личной для меня. Василий Павлович, будучи скромным человеком, несколько раз просил упомянуть, что главный источник этой информации не он, а автор статьи, корреспондент газеты Татьяна Николаевна Байкова из Чухломы. Просьбу выполняю.
Фотография 1975 г., даром что цветная, была сделана против солнца и единственное, что можно было из нее понять - что она сделана от дома и что с боков были то ли два крыльца, то ли какие-то навесы. За часовней стоял какой-то сруб, может сторожка.
Через день, в рамках укрепления дружеских отношений с Василием Павловичем, мы попросили его провести экскурсию по Судаю. Во время оной мы зашли в еще одно любопытнейшее место - музей крестьянского быта в деревне Буболино на окраине Судая. Музей сделан руками местного уроженца, Александра Николаевича Тимофеева, который сделал в Петербурге блестящую карьеру морского чиновника, а теперь, на старости (ему 82 года), проводит лето на земле предков.
Александр Николаевич - очень колоритный человек и заслуживает отдельного рассказа. Чтобы составить представление о нем можно пробежаться глазами по его сайту. Главное же его значение в данном случае заключается в том, что сразу на входе в дом мы обнаружили прекрасную черно-белую фотографию плосковской часовни 1970 г. авторства В.Ф.Ладейщикова.
Из сопоставления этой фотографии и внимательного обзора цветной фотографии 1975 г. становится ясным, что часовня была по периметру окружена крытой галерей, что также объясняет ее нынешние неправильные пропорции. К слову, галереи вокруг деревянных часовен - обычное решение для наших краев. Вот, например, экспонат музея «Костромская слобода» (деревянная архитектура у стен Ипатьевского монастыря) - часовня из д.Большое Токарево (Совега, север Солигаличского района), кон.18-нач.19 века. Галерея на сопровождающей информационной табличке названа гульбищем.
Теперь уж, конечно, я от этой часовни не отстану. Самым лучшим вариантом было бы перевезти ее в Асташово и там восстановить в отреставрированном виде. Но это, прежде всего, вопрос денег. Остается и вопрос в честь кого все-таки была освящена часовня - в честь Иоанна Крестителя или в честь св.мч.Веры, Надежды, Любови и матери их Софии. Зная теперь о заботливом муже, склоняюсь ко второй версии и подозреваю, что больную жену Корзинкина звали именем одной из этих святых.
Программа-минимум на ближайший год - приехать в Плосково с бензопилой и срезать весь мусорный лес («...и вы прошли сквозь мелкий, нищенский, нагой, трепещущий ольшанник...»), дабы сруб обдувало и он не гнил.
Ну а дальше. А дальше будет что-то еще. И, кажется, этим чем-то я снова буду очень удивлен.