Туапсе_4. Киселёва скала и прочее.
Тут свалю в кучу оставшиеся дни.
По утрам мы завтракали за вспузырившимся от протечек столом.
Обещали, что потолок больше не будет течь. Посмотрим.
А теперь для интересующихся, идёт ли работа над "Шинелью": идёт непрерывно, даже здесь.
Каждое утро, в восемь, Юрий Борисович садился рисовать: ручки, мордочки чиновников и прочее нужное для съёмок.
И в Суздаль, и на прочие фестивали Ю.Б. берёт с собой работу, и, что важно, делает её. А то берут-то многие, но куда там вспомнить, что ты взял, когда кругом веселье,"кино, вино и домино".
Вот вы и заглянули на творческую кухню. Кухни у меня, правда, нет, в гостиную заглянули.
Первого мая пошли на скалу Киселёва. Юрий Борисович смотрит на море свысока:
Можно прикинуть, насколько свысока:
Для масштаба: цветная козявка внизу - человечек. А мы на самой выдающейся части скалы, что слева, наверху стояли.
Там выпили за Первомай, за весь трудящийся люд, позвонили Хитруку (у него день рождения 1го мая).
Горизонт - чист, воздух - свеж, вино - красно, настроение - пре-красно!
Подоспели друзья, и мы на пляже опять жарили баклажаны.
Рецепт прост:
баклажаны, как их мать родила, кидаются в огонь, там они шыпятъ и пускают паръ через жопку. Иногда крутить их надо, в огонь разными боками чтоб. Степень готовности проверяется методом тыка, пальцем. Когда он достаточно помягчел, его бросают в холодную воду, чтобы шкура отошла.
Потом всё, что от баклажана осталось, чистят вручную. Обгорелый верх скрывает нежнейшую мякоть. Она кромсается в посуду, туда же немного соли и масла.
Дальше только слышно чавканье торопливое. Все жуют и качают головами от избытка чувств.
Пробуйте, успехов.
На другой день ясно было. Пошли на пляж, кости греть.
Всего пару часов у воды посидели, поныряли, но солнце так шарахнуло, что я три дня ходил красный. А нынче уже и нос облезает.
Когда собаке вкусно, у неё хвост вот как завивается:
Это она мосёл грызёт, сахарную косточку.
А вот что мы грызли, это вяленая хурма:
Был бы хвост, я б его тоже завивал спиралью. Сласть такая.
В последний день море было необычно тихо и спокойно:
Такие отражения от кораблей на рейде вообще редкость. Гладь озёрная. Снимок дрянь, из окна снимал, но важен факт. Море, оно такое. Всё время удивляет.
Потом мы поехали. Как-то быстро всё случилось. Как у Бонифация. Остаётся вслед за ним сказать: "Какая всё-таки замечательная вещь - каникулы!"
Чем мне нравится поезд: едешь - и в то же время что-то делаешь, будто не едешь. И даже когда не делаешь, а спишь - делом занят: едешь. Ну... вы поняли.
Ю.Б. дочитывает книгу Мераба Мамардашвили:
Я вдруг увидел кровеносную систему перчика:
Сколько я их сорвал, порезал, съел, а вот только увидел.
Посмотрел на свои руки - такие же прожилки и вены.
И кто сказал, что овощи не чувствуют боли.
"Брат, - сказал я перчику, - брат, прости, но мы тебя всё же съедим, и сестру твою, редиску".
...
На станциях выходил полюбоваться пейзажем, в котором висело много полезных проводов:
Я к ним неравнодушен: мой отец работал электромехаником, как раз занимался электрификацией Сев.-Кав.Ж.Д., релейной защитой.
Да, чуть не забыл: на вокзал брат принёс родниковой воды, две баклаги, нам в дорогу. И я теперь пью туапсинский чай на туапсинской же воде. Радуюсь.
Вот и всё.
По утрам мы завтракали за вспузырившимся от протечек столом.
Обещали, что потолок больше не будет течь. Посмотрим.
А теперь для интересующихся, идёт ли работа над "Шинелью": идёт непрерывно, даже здесь.
Каждое утро, в восемь, Юрий Борисович садился рисовать: ручки, мордочки чиновников и прочее нужное для съёмок.
И в Суздаль, и на прочие фестивали Ю.Б. берёт с собой работу, и, что важно, делает её. А то берут-то многие, но куда там вспомнить, что ты взял, когда кругом веселье,"кино, вино и домино".
Вот вы и заглянули на творческую кухню. Кухни у меня, правда, нет, в гостиную заглянули.
Первого мая пошли на скалу Киселёва. Юрий Борисович смотрит на море свысока:
Можно прикинуть, насколько свысока:
Для масштаба: цветная козявка внизу - человечек. А мы на самой выдающейся части скалы, что слева, наверху стояли.
Там выпили за Первомай, за весь трудящийся люд, позвонили Хитруку (у него день рождения 1го мая).
Горизонт - чист, воздух - свеж, вино - красно, настроение - пре-красно!
Подоспели друзья, и мы на пляже опять жарили баклажаны.
Рецепт прост:
баклажаны, как их мать родила, кидаются в огонь, там они шыпятъ и пускают паръ через жопку. Иногда крутить их надо, в огонь разными боками чтоб. Степень готовности проверяется методом тыка, пальцем. Когда он достаточно помягчел, его бросают в холодную воду, чтобы шкура отошла.
Потом всё, что от баклажана осталось, чистят вручную. Обгорелый верх скрывает нежнейшую мякоть. Она кромсается в посуду, туда же немного соли и масла.
Дальше только слышно чавканье торопливое. Все жуют и качают головами от избытка чувств.
Пробуйте, успехов.
На другой день ясно было. Пошли на пляж, кости греть.
Всего пару часов у воды посидели, поныряли, но солнце так шарахнуло, что я три дня ходил красный. А нынче уже и нос облезает.
Когда собаке вкусно, у неё хвост вот как завивается:
Это она мосёл грызёт, сахарную косточку.
А вот что мы грызли, это вяленая хурма:
Был бы хвост, я б его тоже завивал спиралью. Сласть такая.
В последний день море было необычно тихо и спокойно:
Такие отражения от кораблей на рейде вообще редкость. Гладь озёрная. Снимок дрянь, из окна снимал, но важен факт. Море, оно такое. Всё время удивляет.
Потом мы поехали. Как-то быстро всё случилось. Как у Бонифация. Остаётся вслед за ним сказать: "Какая всё-таки замечательная вещь - каникулы!"
Чем мне нравится поезд: едешь - и в то же время что-то делаешь, будто не едешь. И даже когда не делаешь, а спишь - делом занят: едешь. Ну... вы поняли.
Ю.Б. дочитывает книгу Мераба Мамардашвили:
Я вдруг увидел кровеносную систему перчика:
Сколько я их сорвал, порезал, съел, а вот только увидел.
Посмотрел на свои руки - такие же прожилки и вены.
И кто сказал, что овощи не чувствуют боли.
"Брат, - сказал я перчику, - брат, прости, но мы тебя всё же съедим, и сестру твою, редиску".
...
На станциях выходил полюбоваться пейзажем, в котором висело много полезных проводов:
Я к ним неравнодушен: мой отец работал электромехаником, как раз занимался электрификацией Сев.-Кав.Ж.Д., релейной защитой.
Да, чуть не забыл: на вокзал брат принёс родниковой воды, две баклаги, нам в дорогу. И я теперь пью туапсинский чай на туапсинской же воде. Радуюсь.
Вот и всё.