Синяя борода, как европейский мем.
Gustave Dore, Bluebeard. Художник подчеркнул нечеловеческий образ Синей Бороды.
Не менее нечеловеческим представлен на этой гравюре Иван IV Васильевич, прозванный Грозным.
Сказка о Синей Бороде, записанная Шарлем Перро, в общем-то никакая не сказка. Это воспоминание о процессе над маршалом Жилем де Рэ (1404-1440), казнённого по обвинению в ритуальных убийствах от 80 до 200 мальчиков с целью вызова демонов (для целей алхимии). В современных терминах - педофила-гомосексуалиста, серийного убийцу и сатаниста. Последнее обвинение, впрочем, добавила Святая Инквизиция. Убийства, в которых его обвиняли, начались в 1432 или 1433 году.
Характерны две вещи: В 1992 году французские ученые организовали новый «посмертный суд» в сенате Французской Республики. "Тщательно изучив документы из архивов инквизиции, трибунал из нескольких парламентариев, политиков и историков-экспертов полностью оправдал маршала де Рэ", будто бы оговоренного французским королем.
Однако, способ "оговора" довольно характерен он: разбирались реальные события, которые сами по себе говорят о многом. Не так важно сегодня, был ли их участником маршал, но имена пропавших мальчиков и подростков сохранились в следственном деле (и некоторые приводятся в энциклопедии Лярусс). Потом, отмечается, что Жиль де Рэ рано потерял родителей и его воспитывал Жан де Краон, жестокий и развратный человек, который, вероятно, совратил его. Жиль де Рэ был гомосексуал По крайней мере, среди сообщников маршала был гомосексуальный любовник Жиля де Рэ. А еще маршал был садист. При чтении вменяемых в вину эпизодов хочешь не хочешь, а на ум приходит Петр Первый и его Алексашка Меншиков в моменты пыток и казней стрельцов.
Кроме того, дело опирается на некие существовавшие прецеденты. Вики вспоминает Кономора Проклятого, легендарного правителя Бретани, умершего около 540 года, который был жесток, как зверь. Но это слишком дальняя история. Куда ближе ужасы и жестокости Столетней войны, ведь Жиль де Рэ был в свите Жанны д Арк, и прошел через многие известные события. Вообще война всегда хорошо маскировала серийных убийц и прирожденных садистов.
Вероятно, именно этот кровавый период, обесценивший человеческую жизнь, сделавший и мирную жизнь хаосом, побудил церковь внести разделения: убийствам войны, совершаемым как бы по необходимости, и потому не наказуемым, противостояли убийства мирного времени, подлежащие разбору и суду и в том случае, если их совершал аристократ. Хотя, как правило, часто рука правосудия не дотягивалась до реального воздействия на высокопоставленного преступника.
Так, лишь общественному осуждению подвергся правитель Валахии Влад Цепеш (1431-1476), "домашнему аресту" без суда - венгерская аристократка Елизавета Батори (1560-1614), убившая якобы до 600 юных девочек. В Западной Европе начали публично осуждать и кровавых монархов: скажем, Генриха VIII и Ивана Грозного.
Потому сказку Шарля Перро часто связывали с более свежим примером, который был у всех на виду - с брачной историей Генриха VIII и его кровавыми эскападами.
Henry VIII, King of England, in old age by Cornelis Metsys (Massys),print,1548
Изображая старого короля художник нарисовал его страшноватым монстром.
У нас завелось множество патриотических историков, Грозного оправдывающих - мол, действовал так по необходимости, иначе было нельзя. Вспомним, однако, спор царя и Андрея Курбского - Грозный говорит о том, что хороший подданный должен безропотно принять любое наказание, будь и незаслуженное. Курбский взывает к справедливости, которую Грозный не соблюдает: "доброхотных твоих и душу за тя полагающих неслыханные от века муки, и смерти и гоненья умыслил еси, изменами и чародействы и иными неподобными облыгая православных и тщася со усердием свет во тьму прелагати и сладкое горько прозывати? Что провинили пред тобою и чем прогневали тя кристьянскии предстатели?... Сия ли нам, бедным, воздал еси, всеродно погубляя нас?"
Обратим внимание, что 15-16 века оказывается той границей, когда задается моральный предел бесчинствам на любом уровне, вне зависимости от ранга бесчинствующего. Он начинает работать, пусть и не сразу превращается в законы.
Кроме того, не забудем, в данном меме фиксируются неприемлемость гомосексуализма и педофилии. Церковь также обозначает неприемлемость стихийного, неконтролируемого развития личности, способной породить кошмарных звероподобных особ. Церковь отчасти берет на себя заботу о моральном облике людей, причем, вынуждена сделать это снова, в ходе внутреннего кризиса, подчеркнутого Реформацией.
Действие этого мема можно видеть в истории европейской цивилизации. Однако, сам он попал под действие иных мемов современной культуры: во-первых, религия ослабла и не играет уже роль морального авторитета, ее сменяют рациональные позитивистские схемы: во-вторых, гомосексуализм принят за норму, а педофилия от него отделена, как деятельность по-прежнему неприемлемая: в-третьих, роль воспитания снова слабеет, как, якобы, ограничивающей естественную свободу личности (ну, или же возникают иные идеи).
Распространение на этом фоне серийных убийств или педофилии не кажется таким уж случайным. То есть то, что мы видим на примере этого важного мема, является какой-то заметной его мутацией. Синяя Борода получает перспективу развития.